Борис Кригер - Тысяча жизней. Ода кризису зрелого возраста
Итак, если кошка замурчит в ответ на ваше доброе слово – считайте эксперимент удавшимся. Если не замурчит – можете швырнуть в кошку ботинком и продолжать сомневаться не только в народных мудростях, но и вообше во всем.
Мы как-то раз сидели на кухне с Рене Декартом. Было поздно. Ну, выпили мы по три-четыре рюмочки водочки и закусили селедкой. Селедка была соленой, а я не люблю слишком соленую селедку. Осмотическая регуляция жидкостей моего тела просто восстает от мысли о пересоленной или, точнее сказать, не вымоченной хорошенько селедке. Рене тоже не любил слишком соленую селедку, хоть и прожил двадцать пять лет в Голландии, где селедки всякой завались. Он мне честно сказал:
– Не умеют у вас готовить селедку. Голландцы умеют. У них она и в томате, и во всяких других рассолах, ум отъесть можно… А нам, философам, ум отъедать нельзя… Мы за него отвечаем головой…
– Что-то я сомневаюсь в надежности голландцев. Уж больно низко они пали по отношению к уровню моря… Как бы вскоре им самим не стать кормом для селедок, – обиделся я за нашу отечественную селедо-сольную промышленость.
– Сомневаться – это хорошо, – сказал Декарт и вдруг продолжил, вытирая газеткой селедочные руки: —Mais que, pour toutes les opinions que j'avais recues jusques alors en ma creance, je ne pouvais mieux faire que d'entreprendre une bonne fois de les en oter, afm d'y en remettre par apres ou d'autres meilleures, ou bien les memes lorsque je les aurais ajustees au niveau de la raison. Et je cms fermement que par ce moyen je reussirais a conduire ma vie beaucoup mieux que si je ne batissais que sur de vieux fondements et que je ne m'appuyasse que sur les principes que je m'etais laisse persuader en ma jeunesse, sans avoir jamais examine s'ils etaient vrais.[10]
Я даже поперхнулся селедочной косточкой от неожиданности. Сейчас попью водички, а то в горле першит и пересохло, и переведу для тех, кто учил в школе английский или у кого была тройка по французскому. Не нужно стесняться, всякое бывает. Я тоже был законченный троечник в школе. А французский выучил недавно, но с поразительной страстностью, которой от себя сам не ожидал.
Итак, попил водички. Хорошо!
Рене сказал: что касается мнений, воспринятых им до сих пор (видимо, до момента наших памятных посиделок с неудачной селедкой), самое лучшее для него – раз и навсегда отрешиться от этих мнений, чтобы впоследствии водворить их на места лучшие, либо те же, но согласованные с разумом. И он твердо верит, что таким образом ему удастся построить жизнь гораздо лучше, чем если бы он строил ее только на старых основаниях, усвоенных им в юности без проверки их правильности.
Мы с Декартом закурили трубки, и молчание повисло в колечках смелого и явственного табачного дыма.
Декарт думал о своем – как ему опять придется писать о чем-то письмо придурошным глубоко-святейшим профессорам богословия Сорбонны, а я думал, как все-таки нам хорошо с Рене на этой кухне, хоть селедка и правда была слишком соленой, и спорить с этим так же трудно, как и с тем, что только что сказал Декарт.
Открытие десятое. Научитесь в любом вопросе быстро добираться до самой сути. Не застопоривайтесь и не откладывайте ничего в долгий ящик. В любом начинании умейте честно разобраться и ответить самому себе на вопрос, зачем вам это нужно. Не позволяйте другим навязывать себе их иллюзии, особенно те, что противны или скучны вашей душе. Старайтесь всегда разбираться в мотивации поступков других. Многие люди мыслят вслух, потому что привыкли, что никто никогда их не слушает. Скрытных поэтому становится все меньше и меньше. Если внимательно вслушаться в то, что люди говорят, вы сможете более или менее разобраться в их мотивации, а следовательно, сможете в некоторой степени предвидеть их поступки. Способность же предвидеть и понимать чужую мотивацию позволит вам лучше достигать своих целей.
Открытие одиннадцатое. Не боритесь со своими недостатками и недостатками других людей. Постарайтесь эти недостатки превратить в достоинства, умело их обходя и включая в сеть ваших идей. Если человек ленив, то он вряд ли будет с вами активно конкурировать, если человек глуп – то он вряд ли сможет вас перехитрить. Все эти недостатки становятся чрезвычайно важными достоинствами, если научиться правильно их применять. Просто не поручайте дураку то, что требует ума, а ленивому то, что требует усилий и тяжелой работы. Ленивый дурак – сочетание редкое. Чаще всего дураки трудолюбивы, потому что они таким образом компенсируют свою дурость. А ленивые умны и хитры, потому что для того, чтобы быть преуспевающим лентяем, надо уметь раскинуть мозгами, и не теми, что со смородиной…
Если вы сами ленивы и глупы, обязательно выясните это как можно раньше и признайтесь себе в этом (признавшись, что вы дурак, вы отчасти перестанете быть таковым, чего нельзя сказать, увы, о лени, признание которой не делает вас более работящим…), однако все это поправимо – наймите работящего помощника и умного советника и владейте миром, сколько вам заблагорассудится!!!
Я уже вижу, что кто-то до меня надавал некоторым подобных советов. Иначе как объяснить, что чаще всего миром правят ленивые и глупые люди, а умные и работящие давятся пересоленной селедкой и вытирают запачканные руки газеткой, прославляющей деяния глупых и ленивых правителей мира?!
Открытие двенадцатое. Из всякой неприятности постарайтесь извлечь что-нибудь такое, что, если не принесет явной пользы вам, то хотя бы смягчит горечь ударов судьбы, которые рано или поздно неизбежны в жизни всякого человека, как бы ни было безоблачно небо над вашей головой в тот момент, в который я пишу или вы читаете эти строки.
Помните об этом, но не позволяйте себя расстраивать. Если вы справлялись с проблемами в прошлом, скорее всего, вам удастся сделать это и в будущем.
Вот, собственно, и все мои чудные открытия. Полюбите думать, и вы пополните этот скромный список своими собственными не менее чудными открытиями. Способность мыслить – самый дорогой подарок, данный людям добрым дедушкой Богом. Если иногда вам кажется, что Он показывает вам шиш, помните, что это лишь упрямая навязчивая иллюзия!!!
Глава шестая
Почему я безумно люблю людей
Ну а кого мне еще любить, как не людей? Я, конечно, очень люблю Бога, но Он все время занят, и я не хочу докучать Ему лишний раз. Я люблю своего кота, но он слишком молчалив для того, чтобы поддерживать с ним длительные вдумчивые беседы. Я люблю мудрые книги, гордую и ласковую музыку и очень люблю звезды, но они индифферентны ко мне, и поэтому нет никакого шанса на взаимность… Вчера, пролетая мимо бриллиантово посверкивающего Сириуса, туда, дальше, в глубь созвездий, я понял, как я его люблю и как я люблю Полярную звезду и гордый красный гигант – звезду Бетельгейзе!
Конечно, мне не чужды и земные радости. Я люблю красную икру и многие другие яства. Я люблю земную любовь и радость рождения детей. Еще я люблю красивые благородные предметы, люблю горы, шумы океана и лесных чащ, а более всего – лесистые холмы над тихим озером. Но опять же, они все слишком заняты либо своей скоротечностью, либо своей вечностью… что, в общем-то, по сути одно и то же.
Итак, все, что мне остается, – это люди. Ах, люди, люди… Сначала я их боялся, потом избегал, но теперь понемногу привык.
Вчера я был в очень людном месте, и там я мог безнаказанно глазеть на людей. Мне они нравятся все: уродливые и красивые, умные и не очень, кушающие и болтающие. Вы знаете, в толпе можно совершенно безнаказанно глазеть на людей. Да-да, я знаю, что говорил Сенека о толпе… Мол, запачкает. Ну, так я встал немного поодаль и пытался представить, какие у этих людей мысли и судьбы, и мне казалось, что я всех их хорошо знаю и могу многое про них рассказать. Хотя наверняка я ошибался… Я всегда вкладываю в уста и головы людей не те мысли, которые они в действительности имеют, и поэтому до сих пор с трудом предсказываю их поступки. Но я мучительно и настойчиво учусь и скоро буду успешнее в своих предсказаниях. Я хотел бы поговорить с каждым из всех людей, и не по разу, но их так много! Людей теперь почти так же много, как звезд… Хотя что я говорю, звезд, конечно же, больше. Но если взять всех живших и тех, кто еще только будет жить, людей, может, наберется столько же, сколько звезд в нашей млечной галактике.
Однако вряд ли люди захотят со мной говорить. Сейчас человеку нужно заплатить, чтобы он согласился с тобой побеседовать. Люди в крупных городах и за деньги-то говорить не станут. Они подозрительные, запуганные сумасшедшими новостями в газетах и по телевизору. Да и что скрывать, что правда, то правда —насилуют, грабят, убивают помаленьку. Есть такое дело… Не без этого.
Я тогда просто стану на них бесплатно и безнаказанно глазеть. Вот, к примеру, миловидное лицо смеется, что-то рассказывая подругам, смешно морща лобик, вот почти черный араб… с красновато-желтоватыми белками глаз. Мне кажется, я знаю наперед все, что он скажет… «Иншалла…»[11] и так далее… Вот самодостойная китаянка на склоне лет… Я хочу с ней поговорить, но она уходит, уходит по каким-то своим таинственным делам!
