Елена Муравьева - Глупости зрелого возраста

Елена Муравьева

Глупости зрелого возраста

Поколению взрослых теть и дядь,

«сделавших себя» до кризиса 2008 года

посвящается

Часть первая

Глава 1. Разные разности

По недавнему обыкновению с 9.00 и до 9.30 никто не тревожил руководство журнала «Строительный бизнес». Считалось, что за закрытой дверью происходит производственное совещание.

Блажен, кто верует. На самом деле главный редактор Николай Туманцев и его заместитель (он же единственный подчиненный) Иван Ильин развлекались самым нелепым образом. Взрослые, что там, почти пожилые мужики, за 50, настраивались для встречи с прекрасным.

— Который час?

— Двадцать пять минут.

Обмен короткими фразами не рассеял напряженного нетерпеливого ожидания, поглотившего тружеников пера. Прекрасное должно было вот-вот появиться и в преддверии сего радостного момента сердце Ильина трепетало от радости…

Началось все четыре недели четыре назад. Возвращаясь с обеденного перерыва, он увидел: на детской площадке красивую брюнетку. Женщина сидела качелях, подставив лицо солнцу и улыбалась. Казалось бы, сидит и сидит, красивая и красивая, а эффект будто бомба в голове взорвалась.

Потратив уйму времени и сил, Ильин выяснил: брюнетка, поразившая его воображение, работает в доме напротив (первые этажи двух многоквартирных жилых строений, объединенных общим двором, занимали разнообразные фирмы и фирмочки) и является на работу к 9.30. С тех пор за четверть часа до указанного времени, прихватив для конспирации чашку с чаем, Иван занимал пост у окна и, якобы в глубокой задумчивости, разглядывал прохожих и гуляющую во дворе детвору.

Конечно, глупо было надеяться, что новая привычка останется незамеченной. Обнаружив его в очередной раз у окна, Туманцев устроил форменный допрос, потом провел аудит объекта и в итоге категорически заявил: «Говори, что хочешь, возмущайся, сколько влезет, а я все равно тоже буду смотреть на эту кралю. Мне сейчас нужны положительные эмоции. Вот я и буду их получать!»

Ильин тяжело вздохнул: терпеть присутствие бесцеремонного Кольки в интимные моменты счастья было невыносимого. Но что поделаешь?

— Идет!

— Наконец!

— Ух, ты, — цокнул языком Николай. — Сегодня она вообще охренительная.

— Что говорить, хороша.

Дама, заслужившая столь изысканные комплименты, белой павой — в белом пальто и белых невысоких сапожках — проплыла от угла дома до своего подъезда и скрылась за зеленой железной дверью.

— Трахнуть бы такую! — мечтательно протянул Николай.

— Вряд ли у тебя это получится, — злорадно уронил Иван, и тот час пожалел и о злой радости и о сказанных словах. У 54-летнего Николая с недавних пор обнаружились проблемы с потенцией и заядлый бабник (куча любовниц, три брака, последний с 27-летней Юлей), баловень судьбы (красавец, при должности, квартире и японской иномарке) стал несчастным импотентом.

— Извини, не хотел тебя обидеть. Как-то само вырвалось… — оправдания были излишни. Зная о неприятностях Туманцева, Ильин без особой нужды не касался больной темы. Однако, сейчас не сдержался и немедленно получил удар в ответ.

— Ничего, ничего, — нарочито мирный тон не сулил ничего хорошего. — Кстати, твоя благоверная когда уезжает? — поинтересовался Туманцев.

— Сегодня, — буркнул Иван. Предположить следующий вопрос не стоило трудов.

— И что? Дала она тебе?

Ильин промолчал.

— Я тебя спрашиваю. На прощание она дала тебе?

— Дала. Два раза.

— Врешь! Врешь, подлец!

У каждого свои проблемы. Ильину тоже было 54. Но в отличие от Туманцева, ему удалось сохранить здоровую эрекцию. Однако пользы от того было мало. Секс давно стал редким гостем в его жизни.

— Врешь, ты, Ванька. Врешь, врешь, врешь, — Коля разошелся не на шутку.

— Не вру, а преувеличиваю, — признал Ильин.

— А ты правду скажи.

— Отвяжись.

— Значит, не дала.

— Ну, был разочек.

— И во сколько он тебе обошелся?

— Не твое дело. И вообще оставь меня в покое, мне еще с Павлюковым встречаться.

— Ладно. Раз с Павлюковым, тогда молчу, — снизошел Николай. — Работа — это святое. Когда вы встречаетесь?

— Сейчас уточню. — Ильин протянул руку к телефонной трубке. — Здравствуйте, Олег Андреевич. Вас беспокоит журнал «Строительный бизнес». Заместитель главного редактора Иван Ильин. Узнали? Замечательно? Мы договаривались об интервью. Сегодня, в два часа дня. Ваши планы не изменились?

Собеседник многозначительно кашлянул. Сейчас начнется…подумал Иван. И не ошибся.

— Может быть, перенесем встречу на завтра? Я нынче что-то не в духе, — голос на другом конце провода был по-барски ленив и явно провоцировал к уговорам.

— Нет, завтра я не могу.

— Тогда на послезавтра.

Туманцев, внимательно прислушивающийся к разговору, раздраженно покачал головой и шепотом произнес:

— Извините, Олег Андреевич…

Ильин тяжело вздохнул и послушно повторил:

— Извините, Олег Иванович…

— …но интервью состоится, либо эту тему прокомментирует другой специалист… — просуфлировал следующую реплику Николай.

— …интервью состоится, либо эту тему прокомментирует другой специалист…

— Кого бы вы посоветовали? — почти в полный голос вставил Николай.

— Кого бы вы посоветовали?

Молчание в трубке наполнилось возмущением, затем Павлюков разочарованно протянул:

— Ладно-ладно, не кипятитесь. В четырнадцать ноль-ноль я буду на месте.

— Хорошо. Я сбросил на электронный ящик адрес кафе. Там тихо, уютно, нам никто не помешает, — уже сам повел партию Ильин.

— Я видел.

— Отлично, тогда всего доброго.

— До встречи.

Иван положил трубку и в ответ на укоризненный взгляд начальника виновато поблагодарил:

— Большое человеческое мерси. Если бы не ты, он бы опять морочил мне голову.

— Знаешь, Ильин, — сказал в ответ Туманцев, — я хоть теперь слаб по части баб, а все равно мужик. А ты, как был бабой, так ею и остался.

Лирическое отступление

Как ни горько это было осознавать, но Туманцев был прав. До 49 лет, невзирая на мизерную зарплату и отсутствие всяческих перспектив, Иван просиживал штаны на агонизирующем маленьком заводике, куда пришел по распределению еще в 80-ые сразу после политеха.

— Увольняйся, найди новую работу, — требовали жена и дочь.

— Я уже старый, куда я пойду, кто меня возьмет, — твердил в ответ Ильин.

— Но мы же нашли, устроились!

Тамара и тогда еще студентка Люда содержали уроками английского семью, бегали по ученикам, пахали с утра до вечера и хотели, чтобы он тоже принял участие в новой реальности. Ильин не возражал. Если бы кто-то взял его за руку; привел, куда следует; показал, как и что делать, он бы с удовольствием потрудился на благо родной семьи. Самостоятельно же проявлять инициативу и переходить Рубиконы, Иван не мог, не хотел, не умел. Поэтому терпеливо ждал, когда жена и дочь уймутся.

Теоретически тактика была выбрана правильно. Однажды, устав от пустых разговоров, Тома и Люда оставили его в покое. Практически же ситуация только ухудшилась. Ильину пришлось по требованию жены покинуть семейное ложе, перебраться на раскладушку в кухню, самому себе готовить и покупать продукты.

Но человек так устроен, что привыкает ко всему. Вскоре полуголодное унизительное существование, жизнь на птичьих правах в собственном доме перестали казаться Ивану кошмаром. Он точно знал (по телевизору систематически показывали): многим еще хуже и утешался тем, что жена и дочь его больше не толкают на подвиги.

Ситуация изменилась, когда, после длительного перерыва, объявился старый институтский приятель Коля Туманцев и предложил Ивану у стать журналистом в возглавляемом им строительном издании.

— Но я ведь не умею писать на деловую тематику, — растерялся Ильин.

— Это не сложнее, чем сочинить роман.

Четко и ясно излагать свои мысли на бумаге Ильину удавалось всегда. Лет в тридцать он даже сел за книгу, правда, творение свое не закончил, но все, кто читали рукопись, хвалили слог, стиль и вообще. Коля в том числе.

— Но я ничего не знаю о строительстве.

— Разберешься. У тебя с головой порядок. Ты же логик, инженер.

— Зачем я тебе понадобился? Неужели вокруг мало профессионалов?

Туманцев не постеснялся и выложил все начистоту.

— Последние годы я вкалывал так, что гай гудел. Теперь хочу отдохнуть. Потому зову тебя на такие условия: я тебя научу всему, а затем это все ты будешь делать за нас двоих! К тому ж, с тобой я могу быть спокоен: ты не станет подсиживать меня, не будешь интриговать. А с оглядкой на отнюдь не юный возраст для меня это очень важный фактор.