Михаил Найман - Плохо быть мной
Эстер болтала ногой, пила коктейль. Я тоже сидел, пил виски, делал большой глоток, пауза, следующий, и думал: что было бы, если бы я так делал всегда. Лакал бы стакан за стаканом без перерыва. В тот момент эта мысль казалась привлекательной. Воздух был пропитан сексом, хотя, может быть, это жара, я не уверен.
— Посмотри на того человека, — сказала Эстер.
На асфальте, прислонившись спиной к стене кафе, полулежал мужчина. Несмотря на жару, на нем была куртка черного цвета и сапоги. На голове шерстяная шапка. Еще борода. И запах. Запах был жуткий, его нет-нет и доносило до нашего столика. Эстер сказала, чтобы я не пялился на несчастного, ему это неприятно. Потом пошла к нему.
— Извините, — она присела на корточки. — С вами все в порядке?
Он не ответил ничего вразумительного. Что-то промычал. Либо он умирал, либо был смертельно пьян. Скорее всего, и то и другое. Эстер так ничего от него и не добилась. Просто сидела на корточках, а он таращил на нее глаза и мычал. Но вид у него при этом был благодарный.
— Мистер? Эй, мистер? — Эстер взяла его за руку. Мне показалось, она разговаривает с глухим. — Не хотите что-нибудь поесть? Или попить не хотите?
Он посмотрел на нее и отрицательно покачал головой. Я прекрасно его понял — мало чего хотелось по такой жаре. Разве что умереть. Я сказал Эстер: она что, не видит, человеку ничего не хочется, кроме того, чтоб его оставили в покое?
— А воды? — настаивала она. Меня она не слушала. Вообще не обращала внимания. — Ну вот и хорошо! — обрадовалась она, когда тот кивнул головой, соглашаясь.
Я пошел к официанту за стаканом холодной воды. Официант спросил для кого, потому что если для джентльмена, с которым разговаривает та девушка, то нельзя: он ничего не заказывал в заведении. Я сказал, что для себя, потом пошел со стаканом в руке к стоянке, свернул, наклонился и дал ему воду. И сразу обернулся — и увидел, что официант со злобой смотрит на меня. Да и всем наблюдающим за этой сценой не нравилось то, что они видели.
Особенную неприязнь это вызвало у бритого налысо парня. Я его давно заметил. Крепкий паренек лет двадцати. У него проблемы с алкоголем — такая у него была опухшая физиономия. А может, просто недавно подрался — не знаю. Он все время смотрел на нас, пока мы разговаривали с бомжом. На лице отвращение. Бритая голова и шрам на лице. Эстер помогала бездомному держать стакан, пока тот пил, а парень смотрел на нас и бесился от всего, что видит. Она сказала мне, чтобы я подошел к нему и объяснил, что это не развлекательное шоу и что бесплатных билетов на фильм «Техасская резня бензопилой» здесь не раздают. Но я сказал, что это лишнее: пока он к нам сам не подвалил и не начал задираться, нечего первым идти на конфликт.
Бездомный к тому времени немного пришел в себя. Сказал, что пусть Господь нас хранит, а он сейчас пойдет в тень. Поковылял в тень, а мы с Эстер пошли за столик допивать наши дринки. Бритый по-прежнему околачивался рядом, но нам было пофигу. Солнце било так, будто земля не седьмая по счету от него планета, а по крайней мере вторая. Бритый поболтался еще какое-то время, потом пошел к стоянке и облокотился на ограду. Позади него были поля, которые простирались до самого горизонта. Солнце светило на него так, что был виден только силуэт. Можно было представить себе, что этот парень фермер и поля за его спиной принадлежат ему.
— Ох, господи! — выдохнула Эстер.
— Сил нет, как жарко, — промямлил я.
У меня кончился виски, но я уже раскаивался, что вообще его заказал. Меня слегка развезло.
— Может, пойдем в туалет? — предложил я. — Там прохладнее.
Эстер посмотрела в сторону парня у ограды и медленно произнесла:
— Коз-з-зел. Козла за десять миль видно, правда, бейби?
Я подумал: видно, что он местный, техасец, у которого в распоряжении слишком много времени. Он все не уходил, злобно наблюдал за нами — за Эстер еще больше, чем за мной.
— У тебя, бейби, — пошутил я, — есть особенность: ты нравишься только благородным мужчинам.
Одна из лямок на ее платье сползла с плеча, и я спросил, хочет ли она, чтобы я ее поцеловал. Она ответила, чего я жду, интересно. Я подчинился. И вообще, мне очень хотелось что-то для нее сделать. Купить ей драгоценности, на худой конец цветы. Но рядом был только один магазин, торговавший охотничьим оружием.
— Ничего себе. Оружейный магазин! — сказал я. — Как все-таки стереотипы могут быть такими стереотипными, когда ты в Техасе!
Внутри было оружие — дробовики, простые ружья, ружья с пневматическим прицелом, гладкоствольные ружья, нарезные, комбинированные и даже какая-то штука, отдаленно напоминающая меч.
Мы с Эстер ходим и осматриваем полки.
— Очень хочу тебе что-нибудь купить, — говорю я.
Я не мог ей купить ружье или арбалет — на это нужно иметь лицензию. Купил две ручные осветительные ракеты. Единственные в этом магазине устройства, похожие на пистолет, на которые не требовалось лицензии. Внутри была гильза — чтобы привести ее в действие, надо просто нажать на курок. Не знаю, пускали ли их с кораблей, но для охоты ночью они годились.
Мы вышли из магазина и опять сели в кафе. Я все-таки снова заказал виски. Чувак по-прежнему наблюдал за нами. Я сказал Эстер, что он меня раздражает. Эстер ответила что-то вроде: а чего еще можно ждать от техасца?
Я опустил лямки платья и поцеловал чуть ниже ключиц, примерно там, где начиналась грудь. Потом нагнулся и стал целовать ногу, от колена вверх.
— Давай-давай, соверши какой-нибудь рыцарский поступок для прекрасной дамы, — усмехнулась она сверху.
Я совершил. Поднял одну из ракетниц и пальнул в воздух. Бах! — ракета пролетела совсем рядом с Эстер и чуть не пробила зонтик, под которым мы сидели.
— Ур-р-ра!!! — заорал я.
Не знаю, насколько получилось рыцарски. Все, кто был в кафе, здорово напряглись — это было громко и неожиданно. Одна Эстер была довольна. Наш враг будто ждал чего-то подобного. Подошел к нам и схватил меня за руку. Эстер — крепко за другую.
— Ты что, нахер, делаешь, урод? — оскалилась она на него.
До этого я никогда не слышал у нее таких интонаций. Грубых, вульгарных, почти базарных. И не подозревал, что она может так говорить.
— Ты с кем разговариваешь в таком тоне, детка? — резко произнес парень.
— С редкостным ублюдком, разве не понятно? С неотесанным техасцем, который не знает, как убить время.
— Я почти час на вас смотрю. Как вышли из автобуса, сразу вызвали у меня подозрение. Ведете себя вызывающе. Вступаете в контакт с сомнительными личностями. Я еще тогда хотел вас задержать. — Он извлек из нагрудного кармана полицейский жетон и обратился ко мне. — Вынужден задержать вас за нарушение общественного порядка и применение огнестрельного оружия в публичном месте.
Он дернул меня за руку, заломил высоко за спиной и повел вон из кафе. Куда — неизвестно, потому что полицейской машины нигде не было. Но все равно неприятно.
Я не думал, что автобус уедет без меня с моим багажом. Я думал о том, как выгляжу с заломленной рукой и с этим типом, ведущим меня в таком виде на глазах у всего кафе.
— Стоять! Стоять, я сказала! — Эстер преградила нам путь со второй ракетой. Она держала ее на вытянутой руке, кончик гильзы смотрел прямо в нос пареньку. Не знаю, кто из нас больше сдрейфил в эту минуту, он или я. — Если ты сейчас его не отпустишь, я разряжу эту штуку в твой и без этого не больно красивый мордоворот.
Ухмылка расплылась по его физиономии:
— Давай! Давай, жми, сука! — Он был искренне рад всему, что происходило.
Эстер прищурилась. Проверила, как лежит на спуске палец. Потом мы — я, во всяком случае — услышали щелчок, и штука со свистом вылетела из бесствольного пистолета. Она скользнула в каком-нибудь миллиметре от лица моего обидчика, пронеслась над зонтиками кафе и, набирая высоту, скрылась где-то далеко в поле. Искра ужалила меня где-то рядом с глазом.
— Черт! — перевела дух Эстер. — Не попала! — Она сдула с лица выбившуюся прядь волос и весело посмотрела на парня.
Лицо у него исказилось гримасой.
— Шлюха! — рявкнул он на Эстер. — Уезжай туда, где тусуются темнокожие шлюхи вроде тебя и наркоманы вроде твоего дружка!
— Полегче, — попробовал я за нее вступиться.
Парень сделал шаг в мою сторону и прорычал:
— Ты откуда нарисовался? У тебя вообще акцент. Приезжаете тут неизвестно откуда и думаете вести себя, как дома? Решили посочувствовать бездомному? У нас тут свои порядки. Сваливайте с вашими педерастическими штучками туда, где дают волю гребаным атеистам и смуглым рожам вроде ваших. У нас гомики не в почете. — Фразу про гомиков он адресовал Эстер. — Приперли из Нью-Йорка или другого уродского места и навязываете нам свою либеральную погань? В Нью-Йорке одни евреи — отбирать деньги у честных американцев вроде тех, что живут здесь. Это из-за таких, как вы, распустились черномазые. Здесь вам не Сан-Франциско, где мужики женятся друг на друге почем зря.
