Михаил Найман - Плохо быть мной
Эстер как раз зашла в магазинчик, а мне велела ждать в аккурат рядом с местом, где был хасид. Я решил пройти не замедляя шага. Но он успел меня позвать. Спросил, знаю ли я, какой сегодня праздник.
— Какой?
— Большой, — сказал он.
В общем, ничего стоящего не сказал. Я уже готов был уйти, как он меня спросил, не хочу ли я с ним помолиться.
— Не могу, — ответил я.
— Почему это?
Я стоял и не знал, что и придумать.
— Моя жена ревностная католичка, — ляпнул я первое, что пришло в голову. — Очень строгих правил. Если узнает, что я хоть на секунду отклонился от католического канона, развода не миновать.
— Ты женат? — спросил он. Он это странно спросил. Будто мне не поверил.
— Почему вы спрашиваете? Я что, не могу быть женатым?
— Как ее зовут?
— Лилу.
— Есть фотография? — Форменный допрос.
— Есть. — И достаю из кармана буклет с рекламой девушек по вызову, подаренный мне в автобусе Лилу, и тычу в ее фотографию. — Лилу, — говорю я, — моя половинка, мое все.
Мы вместе принялись рассматривать фотку. С тех пор как Лилу подарила мне этот буклет, я так и ни разу в него не посмотрел, так что самому было интересно. По лицу еврея ничего нельзя было сказать. Каменное лицо. Впечатление, что он рассматривал нормальную фотку, а не изображение голой девицы с ногами нараспашку.
— Дети есть? — спросил он довольно строго.
— Двое. Шон и Дэвид. Никак не получается родить девочку.
Он разглядывал постер с выражением, с каким обычно друзья рассматривают семейные альбомы.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Бобби, — сказал я. — Тут написано.
— Точно, — протянул он. — Написано. — Отодвинул фотографию подальше от лица и еще раз на нее посмотрел. — Вы хорошая пара, — заключил он. — Ты должен хранить этот редкий союз, ниспосланный свыше.
— Я тоже так думаю, — сказал я, сложил буклет и положил в карман.
Тут вышла Эстер.
— Держи, бейби! Пирожное с кремом — как ты любишь.
Хасид изменялся в лице. Вытянулся и остолбенел.
— Это Эстер, — сказал я. — Моя девушка.
Эстер обвилась вокруг меня.
— Да, — проворковала она, — я его девушка. А это мой бейби. — Она смотрела хасиду в глаза вызывающим взглядом.
Тот по-прежнему стоял неподвижно, с застывшим лицом.
— Что с ним такое? — спросила про него Эстер, все еще глядя ему прямо в глаза.
— Не знаю, — сказал я. — Спроси у него сама, — и пошел.
Сел на скамейку в сквере и стал есть булочку с заварным кремом. Метрах в двадцати Эстер разговаривала с хасидом. Разговор становился все более жарким и ожесточенным. Хасид начал махать руками и что-то горячо доказывать. Вдруг из складок своей хламиды он выхватил пистолет.
Эстер сорвалась с места, крикнув: «Миша, беги!» Она сбросила туфли на каблуках и пронеслась мимо меня. Я помчался к станции. Я видел только, как мелькают ее пятки, все более грязные с каждым десятком метров по асфальту. Я то и дело оборачивался, чтобы проверить, не гонится ли за нами хасид. Хотя вряд ли он мог это сделать в длинном одеянии. Мы свернули в переулок, чтобы отдышаться.
— Что, нахрен, случилось? — спросил я задыхаясь.
— Он мне сказал, чтобы я держалась от тебя подальше. Не мешала твоему счастливому браку. Мол, в Техасе горячие ребята. К таким вещам у них настолько поганое отношение, что могут и прихлопнуть. Я ответила, что к евреям, я слышала, тоже поганое. И на его месте я бы заботилась не обо мне, а чтобы его самого не прихлопнули. Он стал орать, что сейчас покажет, кто кого хлопает в таком штате, как Техас, и достал пушку.
— Похоже, он больше техасец, чем еврей, — сказал я. — В Техасе даже евреи носят пушки.
— Он настолько больше техасец, чем еврей, что не удивлюсь, если он окажется антисемитом, — сказала Эстер.
Мы пошли к станции. Я сказал Эстер, что иду в туалет пописать. Постою, думаю, там один. Там холодный кафель и пусто. Люблю, когда так.
Когда я заходил в туалет, навстречу вышла девушка. Я ее толком не рассмотрел, но показалась хорошенькой. Промелькнула, как мираж. Золотые ноги, высокая грудь. Только когда зашел внутрь, вспомнил, что на двери туалета, из которого она выходила, была надпись «мужской». Я разозлился. Где, думаю, тот парень, который настолько лучше меня знает, чем заниматься на автобусных станциях в перерывах между рейсами?
Но внутри я такого парня не нашел. Там, правда, ошивался один мужик, но он был старый, лысый, и на нем был офисный костюм. Он поправлял галстук напротив зеркала, а рядом стоял его чемодан. Вид у него был, что в лучшем случае он бы мог постараться продать той девице пылесос или газонокосилку, а не заниматься с ней любовью в туалетной кабинке. Я ничего не понял. Кроме него, никого не было. Я стоял и смотрел, как он поправляет галстук.
— Хороший сегодня день, — сказал я. — Отличный, правда?
— Как сказать.
Я думал, о чем бы еще его спросить. О том, зачем пришел в туалет, я думать забыл.
— Что вы имели в виду, когда сказали, что день вроде как не очень? — спросил я.
— А что, очень, что ли? Если автобус второй раз подряд отменяют, это очень? А тебе приходится здесь…
— Что тебе здесь приходится?
Он на меня странно посмотрел. С таким выражением, что я немного струхнул.
— Слушай, парень, ты что это так светски настроен? Как будто в туалет зашел не пописать, а кофе попить. Тебе поговорить не с кем?
— Почему это? Меня девушка ждет снаружи.
— Это хорошо, что девушка. А то я подумал, ты сюда заглянул на раут.
Он снова принялся прихорашиваться. На меня никакого внимания. Развлекался с галстуком.
— Так чем вы все-таки занимаетесь? Пока ждете автобус?
Он повернулся ко мне довольно испуганно. Глаза даже выпучил.
— Слушай, вам с подружкой нечем заняться? У вас все нормально в личной жизни?
— Все очень хорошо.
В этот момент в сортир вошел парень со спортивной сумкой через плечо. Не посмотрев на нас, сразу двинул в кабинку и заперся. Я и лысый сразу замолчали. Шум из кабинки раздавался внушительный, при таком продолжать разговор неудобно. Как будто там происходит что-то важное и мы с нашей болтовней не выказываем гостю достаточно уважения. Парень спускал воду, поправлял, мне показалось, бачок, как сантехник. Вскоре дверь кабинки открылась. В полной тишине он вышел и направился к выходу. В последний момент развернулся.
— Ребята, вы же сами знаете, — тихо проговорил он.
— Что?
— Что будет, если открывать рот и болтать лишнее. Вы выглядите адекватными людьми, наверное, зря я вам это говорю. Я не утверждаю, что вы это сделаете, но на всякий случай предупреждаю: кто сболтнет лишнее, засуну в рот воронку и залью кислоту. Вы адекватные ребята, вы и так все поймете.
Он вышел. Я повернулся к лысому:
— Вы поняли?
— А что я должен делать? — заныл он. — Третий час на станции околачиваюсь. Мне уже ни до чего. Зашел посмотреться в зеркало. В одной из кабинок возятся. Выходит блондинка и начинает вертеться перед зеркалом рядом со мной. Губы подкрасила, поправила лифчик. Встретилась со мной в зеркале взглядом. От которого у меня мурашки по спине. «Делай в этом туалете что угодно, — сказала своим отражением моему. — Хоть крэк кури, хоть рукоблудствуй на свою мятую рожу в зеркало, а в кабинку, в которой я только что была, тебе заходить запрещено. Если ты, конечно, не хочешь, чтоб тебе всунули в рот воронку и залили через нее кислоту. А если хочешь, чтоб залили, то заходи, я не против. Я даже помечу, чтоб ты не ошибся, куда тебе не стоит соваться». И ставит на двери маленький крестик губной помадой. Потом достала духи и попрыскала за ушами. Потом задрала юбку, оттянула трусы и внутрь тоже попрыскала. «Надо всегда быть в форме, — подмигнула мне, — ни на секунду не расслабляться. Если б я не была в форме в тот вечер, когда встретила моего колумбийца, не было бы у меня дома на берегу океана». Послала мне воздушный поцелуй и вышла.
— А вы?
— А что я могу, если автобус отменили? Может, мне вообще тут ночевать придется? Мне главное — добраться до дома. Мне и так приключений хватает.
Я подошел к Эстер в зале, но тут же развернулся и пошагал обратно в туалет.
— Куда ты?
— Забыл пописать.
Рядом с ней сидела девушка — какая, я не обратил внимания. Когда вернулся, Эстер смотрела на меня холодно.
— Не буду спрашивать, почему ты так поступил. Уверена, что твой ответ будет еще более невразумительным, чем действия.
— И не спрашивай, я тебе сам расскажу. Тако-ое!.. — Я замолчал.
Девушка в соседнем кресле была та самая. Они сидели в одинаковых позах и в похожих платьях. Длинные волосы обеих были распущены по плечам, обе в такт покачивали загорелыми ногами в туфлях на каблуках. Только одна жгучая брюнетка, а вторая яркая блондинка. Было впечатление, что они в сговоре или даже вместе путешествуют. Такие не редкость на автобусных станциях. Они скрашивают тебе путешествие. Что было неожиданно — это что я имел отношение к обеим.
