Лаура Хилленбранд - Фаворит. Американская легенда
У столба в пять восьмых мили Вульф остановил Сухаря и повернул его к центральным трибунам. На какое-то время конь и всадник замерли на противоположной прямой. Было тихо. Толпа на внутреннем поле сгрудилась у ограждения вдоль центральной трибуны, оставив противоположную прямую неожиданно пустынной, – большинство присутствующих считали, что кони будут бежать рядом только на первых метрах скачки, в самом начале финишной прямой, а потом Адмирал умчится вперед, оставив Сухаря далеко позади… Сухарь смотрел на человеческое море, слегка колышущееся под осенним солнцем. Вульф изучал Адмирала, наблюдая, как тот нервничает, вертится кругами на стартовой линии.
Спустя мучительно долгое время Вульф легким галопом направил Сухаря назад к началу финишной прямой. Он подвел его поближе и остановил рядом с Адмиралом. Сигнальщик поднял флажок, Кассиди положил палец на кнопку звонка Смита. Сухарь и Адмирал вместе подошли ближе, их наездники внимательно следили за судьей. Огромная толпа затаила дыхание.
В какой-то момент Вульфу что-то не понравилось. Он дернул правый повод, и Сухарь подался немного вперед. Куртсингер осадил Адмирала, который нетерпеливо подпрыгивал на месте. Они снова выровнялись и сделали шаг вперед. Теперь Куртсингер рванул вперед. Две лошади снова вернулись на исходную позицию. Когда они выровнялись в третий раз, Вульф обратился к Куртсингеру: «Чарли, мы так никогда не начнем{458}. Мы не можем наблюдать за стартовым судьей и за своими скакунами одновременно. Давай просто пройдем шагом, наблюдая за конями, а когда выровняемся, сами рванем с места. Кассиди увидит, что мы на одном уровне, и запустит звонок».
Куртсингер кивнул. Они в третий раз подошли к старту, каждый жокей внимательно смотрел на нос лошади соперника. Вульф крепче сжал левый повод, слегка развернув голову Сухаря, чтобы тот сосредоточил внимание на сопернике.
Лошади встали в идеальную прямую линию. Вульф понял, что это то, что нужно. Они уже приблизились к Кассиди, когда он вдруг выпалил:
– Чарли, будь осторожен. Сухарь брыкается, как черт, и я не хочу, чтобы твой конь пострадал{459}.
Куртсингер в недоумении посмотрел на Вульфа, потом выбросил все из головы и снова уставился на нос Сухаря. Сигнальщик высоко поднял руку. На трибуне в ложе Ховардов Марсела крепко зажмурилась.
Лошади нос к носу пересекли линию, флажок мелькнул вниз, и тишину трека разрезала пронзительная трель звонка Смита. Адмирал и Сухарь сорвались со стартовой линии в одно и то же мгновение.
Напряжение, которое Вульф чувствовал в Сухаре, выразилось в одном мощном толчке. По спине, по бокам и по животу мышцы полосами вздулись под шкурой. Передняя часть корпуса взвилась вверх. Вытянув прямые ноги назад и упираясь в стремена, Вульф бросил тело вперед, как балласт. Сухарь вытянулся, загребая копытами землю перед собой, и снова оттолкнулся вверх и вперед. Рядом с ним так же стремительно рвал дорожку Адмирал, из всех сил рывками несся все дальше вперед. Сухарь стрелой летел по треку, преодолевая финишную прямую огромными скачками, оставляя позади последние фарлонги дистанции. Вульф направил его к внутренней бровке, по-прежнему держась вровень с Адмиралом, позволяя жеребцу смотреть на своего соперника. Еще тридцать ярдов кони мчали по финишной прямой бок о бок. Их рваный неравномерный бег напоминал гигантские размашистые скачки́, скорость все нарастала и нарастала.
По толпе пронесся ошеломленный вздох. Адмирал несся изо всех сил, тем не менее постепенно начал отставать. Сначала нос Сухаря оказался впереди, потом вся шея. Голос Мак-Карти вдруг стал визгливым: «Сухарь обгоняет его!» Адмирал делал такие огромные скачки, что задней ногой чуть не колотил собственные подпруги, но все равно не мог поспеть за Сухарем.
В голову Куртсингера закралась крамольная мысль: Сухарь действительно резвее Адмирала. А в ложе для прессы восторженно взревел «ограниченный контингент» журналистов с Запада.
Через сто метров после старта Сухарь был уже на полкорпуса впереди и продолжал обходить Адмирала. И мчался он, не прижимая ушей к голове. Зрители неистовствовали. Когда лошади были на середине первого прямого участка, толпа внезапно ринулась вперед, через ограничивающий заборчик, который проходил в десяти футах от внутренней бровки дорожки. Тысячи фанатов хлынули в направлении Вульфа и Сухаря. Наткнувшись на внутреннее ограждение поля, они свешивались через него, хлопали и протягивали руки к жеребцу. Сухарь, плотно прижав уши, смотрел строго перед собой. Он, казалось, даже не замечал беснующейся толпы.
Не замечал ее и Вульф. Его глаза неотрывно следили за цепочкой следов трактора, но по этой дорожке шел Адмирал. Вульфу необходимо было обойти соперника настолько, чтобы он смог занять эту дорожку. Он послал Сухаря вперед. К тому моменту, как они первый раз прошли финишную линию, Сухарь был уже на два корпуса впереди. Вульф оглянулся, посмотрел по сторонам, чуть потянул влево, и Сухарь скользнул ближе к внутренней бровке, пересекая дорогу Адмиралу, пока под его копытами не оказался след трактора. Жокей прижался к спине коня, уткнулся подбородком в его гриву, и Сухарь влетел в первый поворот.
Позади них Куртсингер был в глубочайшем шоке. Он ощерился, сжал зубы. Буквально за секунду Сухарь с Вульфом заняли дорожку, сводя к нулю его позицию ближе к внутренней бровке – и его знаменитую стартовую скорость. Но жокей не паниковал. Адмирал, хотя и остался позади, бежал хорошо. И с ним по-прежнему была неизменная мощь победителя Тройной Короны. Сухаря все еще можно было догнать. Конвей неделями тренировал выносливость в своем питомце. Смит же не особо сосредотачивался на выносливости Сухаря. Сухарь несется слишком быстро, слишком – для такой изнурительной скачки. Его просто не хватит надолго. И Куртсингер составил для себя новый план игры. Он даст Сухарю возможность выдохнуться, удерживая лидерство, а потом легко обойдет его. Он чуть отпустил поводья, выравнивая Адмирала строго позади Сухаря, так, чтобы нос его скакуна буквально уткнулся в хвост Сухаря, и приготовился ждать.
Когда обе лошади вошли в первый поворот, Вульф припомнил совет Полларда чуть придержать Сухаря. Он чуть-чуть ослабил поводья и тотчас почувствовал, что скачки лошади стали неуловимо короче. Это движение было не просто малозаметным жестом. Оно означало, что Куртсингеру нужно либо сбавить скорость, либо сдвинуться чуть в сторону, к внешней бровке. Куртсингер выбрал второе, сместив Адмирала наружу.
Сухарь вышел на противоположную прямую, ведя скачку на один корпус впереди, Вульф опустил подбородок вниз. Адмирал неотрывно шел следом, его нос раскачивался вверх-вниз на уровне бедра Сухаря. Пятен лиц вдоль ограждения стало меньше, потом они и вовсе исчезли и оглушительный шум толпы стих до отдаленного рокота. Адмирал и Сухарь остались одни. Впереди была только длинная противоположная прямая, и Вульф решил, что пора следовать инструкциям Полларда. Отодвинувшись на несколько футов от ограждения, он повернул голову и крикнул Куртсингеру: «Эй, давай догоняй!{460} У нас тут скачки, а не что-нибудь! Чего ты там плетешься?»
Куртсингер смотрел в землю перед собой. Вульф освободил просвет у внутреннего ограждения, словно приглашая соперника занять его. Жокей прикинул ширину просвета. Адмирал вполне прошел бы здесь. Но Куртсингер слишком хорошо знал Мороженщика и понимал, что, как только пошлет своего коня вперед на полном скаку, направляя на свободное пространство, Вульф сдвинется к ограждению и закроет проход, заставляя придержать лошадь, теряя ускорение. Куртсингер дернул правый повод, направляя Адмирала к внешнему краю.
За всю карьеру, за двадцать три скачки, Тройную Корону и все мало-мальски значимые состязания на Востоке, никто никогда не видел всего, на что способен Адмирал{461}. И теперь Куртсингер призывал коня выложиться в полную силу. Оставалось пройти еще пять фарлонгов. Жокей потянулся назад и один раз хлестнул жеребца по бедру. Адмирал тотчас отреагировал. В толпе раздался вопль: «Смотрите, он пошел! Пошел!» Вульф услышал волну голосов и понял, что происходит. В несколько скачков Адмирал сократил расстояние между ними, и вот уже его голова прижимается к плечу Сухаря. Еще несколько скачков – и кони выровнялись. «Я выиграю!» – подумал Куртсингер. Трибуны содрогнулись от криков.
Вульф чуть заметно ослабил пальцы, позволяя поводьям скользнуть через них всего на один-два дюйма. Сухарь подхватил узду, опустил голову и прибавил скорости. Стратегия Полларда, хитрость Вульфа и тренировки Смита дали Сухарю шанс в скачке, которую при других обстоятельствах ему бы не выиграть. С этого момента все зависело только от коня. Он повернул одно ухо в сторону противника, прислушался, наблюдая за ним, и решил, что не позволит Адмиралу пройти. Схватка началась.
