Арсений Данилов - Adrenalin trash
Тот диск оказался единственным, не отнесенным Мариной на помойку. Она несколько раз пересматривала полюбившийся эпизод, после чего садилась на кровать, ставила перед собой телефон — провода как раз хватало, — брала в руки записную книжку, открывала ее на странице «А» и подолгу смотрела то на сделанную первого января запись, то на темный пластиковый аппарат. Но ей чего-то не хватало. Возможно, горячей южной крови. Позвонить она так ни разу не решилась.
В этот раз Марине повезло еще больше. На выпуклом экране монитора недолго мелькали улицы какого-то иностранного города — Марина почему-то решила, что это Прага, — потом в кадре появилась большая комната с двумя диванами и длинным столом, вполне подходящим для деловых встреч. За столом сидело с десяток девушек, примерно Марининого возраста. Они беседовали с двумя мужчинами лет сорока, расхаживавшими вокруг стола. Беседа велась на английском. Марина, конечно, учила его и в школе, и в институте, но все же большая часть деталей от нее ускользала.
Время от времени мужчины просили одну из девушек встать. Долго осматривали ее, иногда освобождали от некоторых деталей туалета, трогали за самые неожиданные участки тела, постоянно что-то говорили (другие девушки, сидящие за столом, всегда смеялись после этих реплик). Потом, по причинам, остававшимся для Марины неясными, просили девушку удалиться.
В итоге в комнате остались трое. Мужчины и темноволосая, немного полная девушка с ясной, как апрельский день, улыбкой и несколькими прыщиками на лбу.
В этот момент Марина наконец полностью осознала, зачем она снова и снова ездила на Ленинградский вокзал. Узнавание наконец вспороло ее душу. Она тяжело задышала и, сама того не замечая, положила правую руку в низ живота. Левой она теребила нижнюю губу.
Впрочем, через несколько минут кадры фильма немного утратили художественную силу. Девушка оказалась на удивление бойкой. Улыбка сходила с ее губ только тогда, когда этого требовал сценарий. Она двигалась решительно и временами вдруг выгибалась и стонала так, что даже видавшие виды партнеры слегка отшатывались, а потом одобрительно цокали языком. Марина в такие моменты вздрагивала, но, в общем, немного расслабилась, решив, что чешским девушкам все нипочем.
Однако в фильме было еще одно невидимое действующее лицо — оператор. Марина не очень тонко разбиралась в искусстве кинематографа, поэтому совсем о нем позабыла. Между тем именно он довел концовку до невыносимого накала. В кадре появился стеклянный столик. Девушка лежала на нем, лицом вниз, а камера оказалась под столом. В финале на экране осталось только лицо девушки, отделенное от зрителя помутневшей стеклянной столешницей. Героиня гоняла языком по стеклу несколько белых капель, внимательно глядя в камеру. Улыбка исчезла с ее лица, потом и само лицо стало увеличиваться, пока в конце концов перед зрителем не остался только один серый глаз, медленно угасающий, как в первом «Терминаторе».
Кино кончилось. Марина сидела неподвижно, глядя в застывший на экране зрачок, прислушиваясь к попискиванию Монтеня за дверью и думая о телефоне.
Это — химический ожог
Андрей чуть приподнялся и положил подушку под спину. Так было намного удобнее. Шумно выдохнув, он откинулся на подушку и посмотрел в окно. Дом напротив спал. Только в светлом окошке лестничной клетки, на последнем этаже, виднелись несколько силуэтов.
«Да уж, — подумал Андрей. — Вон оно как вышло».
Олег что-то промычал, словно хотел ответить, но не мог прерваться. Потом он несколько раз громко шмыгнул носом, подтянув сопли.
«Все сходится, — подумал Андрей. — Все сходится».
Не было никакой прелюдии. Ничего такого, что могло бы подготовить и одновременно напугать. Все произошло быстро. Вернее, началось быстро, а потом наступил длинный тягостный процесс.
«Как на резинках», — подумал Андрей.
Впрочем, то, что процесс оказался именно таким — длинным и тягостным, — не удивляло. Замедление времени, отмеченное в самом начале прихода, продолжалось. Хотя, конечно, на самом деле замедлялось не время, а происходящие в организме физико-химические процессы. Стало очень трудно двигаться. Мышцы расслабились настолько, что нельзя было толком говорить и время от времени приходилось сосредоточиваться на дыхании, с усилием расширяя грудную клетку. Сбавил темп и мозг. Мысли сделались тяжелыми и тягучими, надолго застревали в голове и мешали обрабатывать поступавшую из внешнего мира информацию.
«В этом-то и спасение», — подумал Андрей.
Он еще немного приподнялся. Олег повторил его движение, потом негромко выругался — это показалось Андрею странным, — потом продолжил.
«Да, — подумал Андрей. — В этом спасение. Наше временное».
Никита теперь жил с Катей. Андрей этого не знал. Был сюрприз. Спать им с Олегом пришлось в большой комнате. Впрочем, такое случилось не впервые.
«Такое, — подумал Андрей. — Впервые».
Он поморщился. Сильно хотелось курить и пить, во рту было ужасно сухо и остался привкус выпитого с Никитой пива — решили, что идти к нему без гостинца неудобно.
«Да, — подумал Андрей. — Зато теперь — удобно».
Болела голова. Ныла спина. Самым неприятным обстоятельством была сухость во рту Олега.
«Как точилка, — подумал Андрей. — Или наждак».
Немного покалывало внизу живота. И как-то тянуло ушибленную скулу. Впрочем, все это было неважным.
«Как велосипед, — подумал Андрей. — Почему велосипед?»
Забывшись, он посмотрел вниз, но, уткнувшись взглядом в затылок Олега, снова отвернулся. Зрительный ряд придавал происходящему совершенно ненужную реальность.
«Потому что пед, — подумал Андрей, — Точно. Вот откуда ноги растут. А растут они оттуда, куда… В общем, понятно».
Вспомнился разговор с папой по телефону. Звонил Андрей с улицы, по мобильному. Себе он объяснил это тем, что, пока доберутся до Никиты, будет слишком поздно и дома все лягут спать. До Никиты оставалось минут пять — срок явно некритичный. Короче говоря, в душе Андрея укоренялись потребительские привычки. Наличие мобильного телефона требовало того, чтобы им пользовались. Впрочем, вспомнился разговор с папой не поэтому.
«Нагулялся, — подумал Андрей. — Догулялся».
В душу запала последняя фраза папы. «Не нагулялся еще?» — спросил он у Андрея и, не дожидаясь ответа — вопрос был риторическим — нажал отбой.
«Отбой», — подумал Андрей.
Чтобы произнести это вслух, потребовались поистине нечеловеческие усилия.
— Чего? — спросил Олег, подняв голову и посмотрев на Андрея.
— Отбой, говорю, — сказал Андрей, шевеля языком, как лопатой. — Хорошего. Помаленьку. Так. До. Утра. Можно. Канителиться.
— Дерьмо, — сказал Олег, сев и отвернувшись к окну.
— Покурим, что ли, — сказал Андрей.
Олег ничего не ответил. Встав с кровати, он стал одеваться.
Сесть на диван никто не решился. Открыли две створки и высунулись наружу, как соседи в панельной пятиэтажке. Курили очень медленно. Сначала молчали. Андрей не выдержал первым.
— Что? — спросил он. — Это? Было?
— Это, — сказал Олег. — Химический. Ожог.
— Чего? — переспросил Андрей.
— Он, — сказал Олег. — Причиняет. Ужасную. Боль.
«Да уж, — подумал Андрей. — С таким-то сушняком».
— Решил? — спросил он. — Дойти? До? Последней? Черты?
— Нет, — сказал Олег.
— А? — спросил Андрей. — Что? Кино? Пересмотрел?
— Хотел, — сказал Олег. — Почувствовать себя в полной жопе.
Андрей попытался засмеяться. Со стороны могло показаться, что его мучает приступ удушья.
— Чего? — спросил Олег. — Ржешь?
— Так, — сказал Андрей. — Каламбур.
— Херня это, — сказал Олег, — А не каламбур.
Временами ему удавалось говорить совершенно нормально. Такая стойкость вызывала у Андрея восхищение.
— Крутые, — сказал он. — Таблеточки.
— Да, — сказал Олег, — Уж. Еще. С пивом смешали.
— Подохнуть, — сказал Андрей, — Можно.
Он сказал это по привычке. Обычная фраза для такой ситуации. Однако Олег неожиданно серьезно ответил:
— Можно. Но. Мало. Вероятно. Вот. Если. С водкой.
Андрей вздрогнул.
— Что? — спросил он. — С водкой?
— Подохнешь, — сказал Олег. — Без. Вопросов.
— Лишних? — спросил Андрей.
— Да, — сказал Олег.
Снова замолчали. Андрей некоторое время смотрел на машины внизу. Их крыши и капоты сверкали в свете фонарей. Это завораживало.
«Крутые таблеточки», — подумал он.
— Пора заканчивать, — сказал Олег. — С детством.
— А? — спросил Андрей, — Мы? Не? Закончили? Разве?
— Нет, — сказал Олег.
— И как? — спросил Андрей. — Это? Сделать?
— Не, — сказал Олег. — Знаю. Пока.
