Семен Чухлебов - Я сын батрака. Книга 1
День катился к закату, разгорелась вечерняя заря. Я сижу на дышле тачки и жду с моря погоды. Но так как я по натуре нетерпеливый, то не смог долго ждать и пошёл сдаваться родителям, которые до сих пор были у Мазепиных. Там застолье шло полным ходом. В оправдание хуторян должен заметить, что гуляя, они никогда не напивались, так чуть-чуть, как говорится, для веселья. Я думаю, что они так это делали потому, что каждого родителя дома ждали дети и бесконечная работа, которую отложить ну никак нельзя. Как только я зашёл в хату к Мазепе, мама увидела меня и спрашивает: «Зачем ты пришёл?» — «Да так», — отвечаю я неопределённо. «Как дела дома?» — снова спрашивает она. «Та гарно», — отвечаю я. Ну, всё же, читатель, Вы меня понимаете, не могу же я сразу сказать, что в дребезги расстрелял пол стены, надо было оттянуть родительскую кару. Я уселся на скамейку, которая стояла у стены, и грустно смотрел на веселье, думая о своём неизбежном.
В комнате Мазепы я из детей был не один, там были и другие дети, родители которых сидели за столом, они бегали, играли, шумели, родители на них прикрикивали, они на время затихали, а затем снова принимались за своё. Надо сказать, что детям взрослые разрешали находиться, где проходило веселье, так как та обстановка, которая там царила, позволяла это делать. Взрослые хуторяне даже в лёгком подпитии, не позволяли себе произносить бранных слов, в крайнем случае, могли послать к чёрту и то в шутливой форме. Я не могу говорить за весь хутор но, в нашей округе было, так как я написал. Но это не значит, что за столом не было споров, спорили да ещё как, но истину обычно так установить и не удавалось. Обычно спор прерывала, какая-нибудь светлая голова и предлагала, вместо спора, спеть песню. Всем спорщикам делается стыдно, и они переключаются на песню. Песен пели много, такие как: «Выпрягайтэ, хлопци конив», «Поехав драгун на чужбыну далёку», «Плэвэ човын воды повын», «Тай булоб, тай булоб ны ходыты, тай булоб, тай булоб ны любыты», «Скакал казак через долину, через далёкие леса», ну и ряд других песен которые я за давностью времени забыл. Песни пели не так, как обычно поют в пьяных компаниях, по принципу, один в лес, другой за дровами, а исполняли стройными голосами, как и положено, разделившись на первые и вторые голоса. У нашей мамы был сильный голос, и она пела первым голосом, вытягивала самые высокие ноты. Я ничуть не хвастаюсь, в самом деле, это так. Ну ладно, песни песнями, а мне надо думать, как выбраться из сложившегося положения с наименьшими потерями. Чтобы оттянуть подальше время расплаты я напросился у мамы сходить за коровой в череду, хотя до этого события я за коровой никогда не ходил, но сейчас надо сами понимаете почему. Говорю маме: «мамо, я схожу в череду за коровой, а то она пойдёт по чужим огородам, так греха не оберёшься». Мама согласилась, и я отправился по улице навстречу череде. Иду, а сам думаю, пока я хожу за коровой, родители придут, увидят, что осталось от зеркала и от фотографий, пошумят, пока меня нет, большой пар выпустят, а когда я приду, пара останется мало и мне попадёт меньше. Через некоторое время я пригнал корову во двор, затем загнал её в загон, и принялся там наводить порядок. Обычно я этого никогда не делал, а сейчас надо, посмотрят родители, что я занят делом и не будут меня отвлекать на всякие разборки.
Но получилось всё не так, как я думал. Вышел Миша из хаты и говорит: «Сеня, иды в хату тэбэ мама клыче». Ну всё, думаю, вот он пришёл момент расплаты. Захожу в хату, там горела лампа, и было светло. Улики, в виде разбитого зеркала и таких же разбитых фотографий лежали на том же месте, где я их и оставил. Мама показывает на стену, где висел каркас от зеркала и расстрелянные фотографии, и спокойно спрашивает меня: «Сеня, это ты сделал?» Я молча кивнул головой. А что отпираться? Кроме меня такое в доме такое никто не сделает. Мама мне снова задаёт вопрос: «А ружьё заряжено было или ты его зарядил?» Я рассказал, как всё было, родители выслушали, затем мама поворачивается к отцу и говорит: «Батько, як же так, дома малые диты, а в хате заряженное ружьё. А если бы вин направыв его в Мишу чи Раю, ты представляешь, какая трагедия была бы в нашем доме, та и зеркала теперь ныма, куда дывыться будем». Мама на время замолчала, видно думала, что ещё сказать, но этим воспользовался отец и вставил своё, весьма для меня удачное слово: «Ну что, маты, теперь балакать, обошлось хорошо и ладно, больше такого не повториться, ружьё я вообще разберу и спрячу. А зеркало, так его давно надо было заменить, а то оно от старости, всё жёлтыми пятнами покрылось. Я сегодня был в магазине, так там привезли новые зеркала, такие красивые, так завтра и купим, гроши на это есть». После таких татыных слов, мама подобрела, затем сказала: «Ну, дети давайте будем вечерять». На этом эпопея с расстрелом зеркала и фоток закончилась. А ружьё отец разобрал и спрятал. Правда, когда я вырос, и тато давал его мне ходить на охоту, ружьё я сломал, но об этом позже. А зеркало на другой день купили, больше нашего старого, и чистое без пятен. Повесили на тот же гвоздь, на котором висело старое, а простреленные фотки убрали в сундук.
НАШИ КОРОВЫ
Раз я пишу о нашей семье и нашем дворе, то ещё хочу написать и о наших коровах, которые поили нас молоком. Первую корову, которую я помню с малых лет, была рябая рогатая, как у нас говорили, калмыцкой породы, и звали её Зойка. Вредная была, до ужаса, когда из череды идёт, обязательно залезет в чужой огород и наделает там таких дел, что из-за этого получался конфликт с хозяевами этих огородов.
Однажды наша Зойка не пошла по улице, как вся череда, а прям со степи зашла в чужой огород, там затоптала и съела огурцы и помидоры. Её хозяева выгнали из своего огорода, так она перешла в соседний огород, и там натворила таких же дел, когда хозяева этого огорода её тоже выгнали, она перешла в соседний огород. И так она шла по огородам, пока не дошла до огорода тёти Груни, то есть нашей соседки. Главное, мы во дворе корову ждём, а её всё нет и нет. Уже вся череда прошла наш двор, а нашей коровы нет. И тут мы услышали крики в соседнем огороде. Мама мне говорит: «Сеня, пойди, посмотри, не наша ли это Зойка там шарахается». Я побежал в соседний огород и точно, смотрю, а наша, рябой масти, Зойка хватает, что попадётся вкусного в её широко раскрытый рот, вырывая эти овощи с корнем. Я побежал помогать тёте Груне, выгонять нашу прости господи, и палкой погнал её в свой двор. Главное то, что когда я помогал тёте Груне выгонять нашу корову из её огорода, то действиями Зойки возмущалась не только наша соседка, но и тётя Кошевая, ругала и нашу корову и нас, как хозяев. Позже мы узнали что наша «артистка», по имени Зойка, сделала турне по десятку огородов. Кстати говоря, за ней такой грех водился постоянно. Если её не встретили ещё за хутором, то жди беды. Если о ней говорить как о корове, то на неё она была мало похожа, а похожа она была больше на коня рысака. Высокая ростом, тело поджарое, живот втянут, вымя маленькое, ноги длинные, как у современных фотомоделей, ходила, высоко подняв голову, а бегала как антилопа сайгак. Если её оседлать и выставить на скачки с лошадьми, то она точно будет в призёрах. Ну, скажите какое молоко можно ждать от такой коровы? Тем более что она доилась пять месяцев в году, а остальное время, готовилась к родам, а после родов, месяц кормила молоком своего телёнка, и только потом доилась. А молока давала, просто смех. Если нормальные дойные коровы за одну дойку дают молока по десять литров, и доились от отёла до отёла. Наша же Зойка, давала не больше пяти литров и доилась пять месяцев. Вот и весь сказ. Семья большая, молока мало, так что в детстве, мы его практически и не пили. Долго эта Зойка над нами издевалась, а потом мы на неё окончательно разозлились и её съели. Не живую корову, конечно, но всё-таки, съели.
Вскоре у нас появилась другая корова, из дойной породы. Молока она давала за один удой по десять литров. Вот тогда мы молока попили вдоволь. Спасибо Якову Ефимовичу Кошевому, что продал нам корову из своего двора. Имя новой корове дали Зирка (Звезда, Укр.). Она была хорошей коровой во всех отношениях. А Зойка, она в том и не виновата, что такая была, ведь она была калмыцкой породы, а калмыки крупный рогатый скот разводили только на мясо, а молоко они пили кобылье, оно жирнее коровьего, а значит, и питательней. Но меня интересует другой вопрос, откуда взялась в нашей семье эта вредная корова Зойка. По всем моим расчётам, это, скорее всего внучка, а может быть правнучка той коровы, которую в 1922 или 1923 году домой привёл мой дядя Иван. Помните, я об этом писал. Ведь до этого в семье Ефима Васильевича коровы не было, а Зойки не стало, когда ей было лет двенадцать. Да и откуда у батрака могла взяться другая корова, выращивали тех, кого родили свои коровы. Так что, корова Зойка — Калмычка.
ГАДЮКИ
Ранней весной, когда трава ещё не поднялась так высоко, чтобы коровы могли пастись, хуторяне, в том числе и наша семья, ходили в степь, рвать траву руками, чтобы потом дома подкармливать коров и другую живность. В тот день, когда мы собрались идти в степь рвать траву, было солнечно, но всё-таки была ещё ранняя весна и поэтому утром было прохладно. Но надо было идти с утра, если пойти позже, то вблизи хутора и рвать уже будет нечего. Народу собиралось много, человек пятьдесят, а может и больше. От нашей семьи шли: Наташа, Иван, Гришка и я. Они были обуты, а у меня обуви не было, и я шёл босиком. Ещё в пути мои ноги стали мёрзнуть, но я думаю, потерплю, нарву травы и тогда бегом домой. Степь начиналась сразу от хутора, травы было много. Она расстилалась зелёным ковром до самого горизонта. Все включились в работу, я тоже не отставал, запускаю кисть с растопыренными пальцами в траву и рву её, затем складываю в мешок. Снова запускаю пальцы в зелёный ковёр, сжимаю их и чувствую влажную твёрдость травы.
