Александр Половец - Мистерии доктора Гора и другое…
Эти записи упрятаны в сейфы архивов, так и остающихся закрытыми для широкой публики — мною же, услышанное тогда от доктора Гора, опубликовано много лет спустя — рассказ назывался «Феномен». И вот, сегодня вы узнаете, что совсем недавно обнаружился Гор здесь, в Соединенных Штатах — на что ни он, ни я тогда совершенно не расчитывали…
Каким образом Гор нашел мой адрес в электронной почте, я не знаю, но присланный текст был сопровожден несколькими строками приветствия и примечанием, уверяющим меня в том, что с героем рассказа он был знаком лично. Итак, привожу его рассказ, не поменяв в нем ни одной запятой, ни одного слова. Вот он…
* * *Дюк отвечал по телефону сам, — разумеется, по-английски, но быстро, при необходимости, переходил на сносный русский, украинский и даже на польский. Не так уж странно, если учесть, что его отдаленные предки покинули в начале века захолустное местечко, затерянное где-то в Полесьи. Здесь же фамилия Бородюк оказалась совершенно непроизносимой для новых соотечественников, следовало избавиться от части её написания: небольшая манипуляция при оформлении бумаг в иммиграционном офисе приютившей их страны — и последующие поколения американских Бородюков все стали Дюки.
Дюк, наш современник, имел свою практику — не врачебную, но близкую к ней. Начитанность позволяла ему при случае произносить без запинки медицинские термины, а то и целые фразы, по латыни. Но и с новыми эмигрантами без особого труда находил он общий язык, тот, что понемногу всё еще передавался бывшими Бородюками из поколения в поколение.
Дипломов его никто не видел и никто не спрашивал, да и зачем? Дюк был — целитель. Экстрасенс? — как сейчас говорят — наверное, и это: со временем он научился помогать при нездоровьи людям, даже и когда современная медицина предполагала необходимость хирургического вмешательства. Прежде же всего, Дюк брался избавлять пациентов (нет, все-таки — правильнее называть их клиентами) от заикания, мигрени и бессоницы. Возможно, вместе с языком, передалась ему и некая способность от его пра-прабабки, слывшей в Полесьи знахаркой, а то и ведьмой. Хотя, зла она никому не причиняла, а даже, напротив, помогала многим — заговорами, отварами трав, только ей известных.
Приемная его редко пустовала. Дюк арендовал в офисе старика-окулиста одну комнату, где и встречал посетителей. Практиковал он, разумеется, не касаясь больного руками — для такого вида врачевания (теперь это называют «мануальная терапия») требовалась бы лицензия, а ее у Дюка не было и быть не могло, потому что все внешние приемы лечения были им обретены в результате недолгой работы у китайца-целителя, хоть и практиковавшего под вывеской хиропрактора, но часто обходившегося и без применения рук. Ну, все же, наверное, и пра-прабабка Дюка «помогла»…
Попал он к китайцу сразу после школы, которую оставил, недоучившись всего год, а китайцу требовался помощник с хорошим английским — так и выстроилось начало карьеры Дюка. У хиропрактора на полках хранилась библиотека с книгами и журналами, в том числе и изданными в Штатах, — откуда и начитанность Дюка. Иногда Дюка приглашали ассистировать китайцу — разместить пациента на специальном лежаке, смешать в нужной пропорции растительные настойки и мази, извлекая их из флаконов и банок с загадочными иероглифами на этикетках.
И, знаете, открывшему со временем свою практику, Дюку врачевание удавалось, оно становилось всё успешнее — расставались с ним больные, почти всегда довольные результатами. Теперь в его активе числились избавленные от гастритов, язв, грыжи, и даже был случай, рассказывал Дюк, когда он одним лишь мысленным усилием избавил новорожденного от косоглазия. Как это у него получалось — не спрашивайте, он и сам этого не понимал. Может, еще и от китайца незаметно и постепенно передалась ему способность влиять на болезнь, некое тайное умение? Так и складывалось, одно — к одному…
Словом, клиентов унего хватало, но все же настал момент, когда постаревший Дюк понял, что незаметно, почти вдруг, подступил тот самый час разделить отпущенное ему время с кем-то очень надежным. Конечно, вернее сказать — «надежной». «Только, как её найдешь, — размышлял Дюк, — чтобы было хорошо, спокойно, чтобы без ссор, без назойливых подруг, часами болтающих по телефону, а то и являющихся в гости при самых неподходящих моментах домашней жизни». В знакомых ему семьях такое было нередко, и даже, можно сказать, всегда. Этого Дюк совсем не хотел, отчасти потому и оставался один.
Конечно, он не был девственником, но его опыт интимной жизни, главным образом, ограничивался недолгой связью с сидевшей с ним рядом в школе девчонкой, взрослой не по годам, и проявившей первой необходимую инициативу. А продлить эту связь он не знал как, да и не стремился к тому, только обдумывая полученный опыт и не умея его применить… Ну, случались и потом знакомства — на одну, на две встречи — какие Дюк старался скорее забыть…
Словом, не складывалась личная жизнь Дюка: сначала не было денег, чтобы пригласить, возможно, настоящую в перспективе подругу, хоть бы и в недорогое кафе. Потом было некогда… Потом всегда опасался чего-то… А потом пришел возраст, называемый критическим. Одиночество, к которому Дюк привык и приспособился, все же давало о себе знать, особенно вечерами, оно лишь изредка прерывалось звонками недавних клиентов, просящих совета, — и тогда, протянув руку к телефонной трубке, он вдруг думал — а что, если… Да что там — если, хотя откуда ему взяться, этому «если»?
* * *Однажды в почтовом ящике Дюка обнаружился конверт, адресованный жильцу, съехавшему отсюда уже сколько лет тому назад. Конверт содержал красочный каталог, приглашавший заказать по почте с большой скидкой, или, навестив один из магазинов фирмы, приобрести предметы интимного свойства — как то: эфирные масла для «безопасного секса», презервативы причудливой формы и расцветки, даже и ароматизированные игрушки, способные разнообразить, а при нужде и подогреть, минуты любовной игры представителям любого пола. И — вообще, заменить недостающего партнера: последний раздел каталога был целиком составлен из страниц с описанием надувных кукол в рост человека — преимущественно, имитирующих женщину. Занятно…
Да вы что! В магазин? Дюк, скорее, провалится сквозь землю, чем окажется там перед глазами продавца, а тем более продавщицы. Ну, допустим, он им объясняет: вот, мол, у приятеля день рождения, готовим сюрприз, собираемся пошутить над ним… Продавщица понимающе посмотрит на него: «Конечно, конечно, пожалуйста, — выбирайте…». Да что вы! Да никогда! И он забросил журнальчик с адресами магазинов и фирменного бюро почтовых заказов в дальний угол спальни, где перед самым сном листал каталог. И почти забыл о нем.
А однажды, когда Дюк случайно, почти машинально, поднял его с пола, задумался — и вдруг, совсем уже одиноко себя осознал. Ну, сколько, сколько еще! А что… И Дюк — решился. Он, стесняясь самого себя, заполнил вложенный в каталог бланк, и, приложив к нему чек на требуемую сумму, включающую торговый налог и стоимость почтовой пересылки, стал ждать.
* * *За посылкой пришлось ехать на почту, в его почтовый ящик она вместиться не смогла, почтальон оставил извещение: «За бандеролью следует явиться в районное отделение». Плотно прикрыв за собой дверь, Дюк, отодрав оберточную бумагу, раскрыл коробку и принялся рассматривать покупку. «Элизабет», — прочел он этикетку. Да, правильно. Когда он пролистывал каталог, почему-то его взгляд остановился именно на этой модели — а был их не один десяток.
Куклы отличались друг от друга не только именами и не только цветом «кожи», и не только размерами, но и некоторыми подробностями устройства. В принципе же, все они, варьируясь, — от модели к модели — повторяли основные качества, отличающие женщину от мужчин. И, естественно, — цена их определялась степенью сложности изделия: каталог предлагал модели с моторчиками, с пневмоподкачкой, с подогревом, со сменными париками, с наборами белья, и еще черт знает с чем… Дюк выбрал эту — не из самых сложных, но все же…
Вот она… присыпанная тальком и пахнущая свежей резиной, — как новые хозяйственные перчатки, — вспомнил Дюк. Там же, уложенные отдельно в прозрачном пластиковом мешочке, виднелись ажурные трусики, такая же, алая, отороченная кружевом, ночная рубашка. Дюк обнаружил в коробке и совсем небольшой, похожий на велосипедный, насос. Он подкачал куклу — сначала немного, и ее тело перестало быть плоским. Лица, как сейчас выявилось, у нее не было (иллюстрация в каталоге этого не показала), а только были довольно небрежно нарисованы глаза, чуть выступавшие груди и нос. Рот ее был приоткрыт. Волосы Элизабет, хоть и явно синтетического происхождения, выглядели почти натурально. Понятно…
