Семен Чухлебов - Я сын батрака. Книга 1

СПЛЮ В ОБНИМКУ С КОБЫЛОЙ

Вот ещё случай из той же серии, как я однажды спал в обнимку с кобылой. А всё получилось по одному и тому же сценарию. Снова приехал Иван, но теперь уже на рыжей кобыле, запряженной в тачку. Меня снова мама поднимает. На этот раз я сопротивляться не стал, думаю, всё равно поднимут. Иду я полусонный к воротам, смотрю, стоит кобыла, низко опустив голову, глаза у неё закрыты, тоже досыпает. Кобыла старая, по лошадиному возрасту, она уже лет пять должна быть на пенсии, а её заставляют работать. Подошёл, стал перед ней, а она даже ухом не повела, так она устала от вчерашней работы, что ещё не успела отдохнуть, а её снова запрягли. Стою, ранее солнце в спину припекает, хорошо — ещё не жарко, но уже тепло. На солнышке согрелся, и меня снова потянуло в сон. Я решил как можно лучше устроиться, чтобы ещё поспать. Обеими руками обхватил голову кобылы, свою голову положил на её голову, между ушей, где у неё кустятся волосы, а там моей голове стало так мягко, как на подушке, и мы с ней уснули. Всё бы было хорошо, мы с кобылой спим, мне уютно, моя голова лежит на волосах между ушей кобылы, всё прекрасно. Но эти зловредные мухи не давали нам покоя. У них, наверное, начался завтрак, и они нас с кобылой донимали так, что нет спасу. Мы всячески от них отбивались, я махал руками, кобыла топала ногами, махала хвостом, но они ни как, ни хотели нас оставлять в покое. В какой-то момент, мухи от нас отстали, может они нашли другое более лакомое место, а может их позвали на партийное собрание, тогда это было модно, но мухи нас оставили в покое, это точно. Я крепче обнял голову своей «подруги» по несчастью, и мы оба крепко уснули. По-моему мнению, мы оба даже храпели. Проснулся я от дикой боли в ступне правой ноги. Я заорал так, что услышало пол хутора. На мой крик прибежала мама, и стала ругать кобылу, за то, что она наступила мне на ногу. По пути досталось и Ивану, на что Иван ответил: «Ныхай рот ны разевае». На этом Иван уехал, а мама по инерции продолжала ругать кобылу. Мне мою подругу, голубку дряхлую мою, стало жалко, и я стал её защищать: Говорю: «мам, это не кобыла виновата, а эти зловредные мухи, которые нам покоя ни давали». Мама со мной согласилась, а ступня тем временем, стала прямо на глазах увеличиваться. Мама увидела мою раненную ступню и говорит: «Давай сынок я её полечу». Что-то пошептала, вроде у того боли, у другого боли, а у Сени заживи, затем обмотала тряпкой и на этом лечение закончилось. Нога, конечно, продолжала болеть, за то я получил краткосрочный отдых, и какое-то время, ранним утром меня не поднимали. Поспал в удовольствие.

ТЕЛЯТА

Только моя нога зажила, как наступила наша очередь, пасти телят. Опять, их пасти, кроме меня, некому. Я уже знал, что пасти телят хуже, чем коров. Коровы степенные, ходят по лугу и едят траву, а как наедятся, ложатся отдыхать. Телята же всё время носятся по лугу как угорелые, им, как детям, хочется похвастаться друг перед дружкой своей прыткостью и ловкостью. Они хвастаются, а пастуху забота их в стадо собрать. Но, как бы то ни было, а пасти надо.

Перед тем как гнать стадо телят, мама меня наставляет, когда телят надо гнать на обед, а, главное, как определить время, часов-то не было. В нашем дворе мама начала тренировать меня, как определить время по солнцу. Я об этом слышал давно, но как именно определять время по солнцу, не знал, да и в хуторе никто, не знал, в том числе и мама. Но сама мама не знала, что она этого не знает, и поэтому меня учила. Ставила палочку и говорила: «Смотри, сынок, как только тень упадёт на хутор, то гони телят домой». Ладно, думаю, как-нибудь со временем определюсь. Выгнал телят за хутор, и недалеко от птичника, определил им пастбище. Сначала они паслись, но через некоторое время как начали бегать в догонялки, спасу нет. Сначала я за ними бегал, потом чувствую что устал, сел на траву и думаю, да бегайте вы, сколько хотите, знаю, что дальше хутора они не убегут. Солнце поднялось уже высоко, надо определять время, гнать своё резвое стадо или ещё подождать. Ставлю палочку, смотрю на тень, на хутор она падает, но на косую. Значит ещё рано гнать, потому что мама сказала, что тень должна быть прямой. Слово вертикаль мы не знали. Сложность моего положения в том, что время определить точно не возможно, и телят пригнать ни раньше, ни позже тоже нельзя. Потому что телят встречают бабки, а им никогда не угодишь. А бабки злющие-презлющие, прям спасу нет, они, всегда ходят с палками, на которые опираются, а в случай чего могут их и в ход пустить. А под их палки я попадать не хочу, вот и колдую над тенью от палочки. Ещё раз взглянул на солнце, поставил палочку, по моему мнению, тень была самый раз. Раз так, то надо гнать своё быстроногое стадо.

А стадо было не маленькое — тридцать голов. Гоню через переулок, на котором стоит зернохранилище. Все шло нормально, пока мои телята не вышли на нашу главную улицу.

Я, иду за стадом и ещё не знаю, что там произошло, но уже слышу громкое мычание сначала телят, а затем и коров. Тут я понял, что произошла «стыковка» моего стада, со стадом коров, чего ну никак нельзя было допустить. Так как, обрадованные телята выпьют всё молоко, у своих матушек коров, а их хозяйкам ничего не достанется. Когда я понял в чем дело, то сразу подумал, что надо убегать домой пока, мне ни перепало от бабкиных палок. Пригнувшись, я побежал вдоль забора, по улице повернул вдоль хаты Давыденко, прячась за деревьями и кустарником, побежал в сторону нашего двора. А, в это время на улице хутора творилось что-то невероятное. Крик, гам, коровы ревут, ищут своих детей-телят, телята мычат, ищут своих матерей-коров, бабки с палками наперевес, носятся по улице, ищут виновника торжества телят, да, да именно торжества телят, ведь у них праздник они напьются молока своих матушек-коров вдоволь, а такого никогда не бывало. В общем, творилось что-то невообразимое, одни ругались, другие радовались. Слышу, как одна бабка кричит другой: «Кума, а хто сёдня пас телят?» — «Та Сенька Гакивский, шоб ёму пусто было», — отвечает другая. Ладно, думаю, вы разбирайтесь, а я домой. Так короткими перебежками я благополучно добрался до дома. А после обеда, надо было снова гнать телят на выпас, но хозяйки их в стадо не пустили, рассчитывали хоть вечерней дойке, молоко добыть. А на следующий день пасти телят уже была не наша очередь. Вот такой у меня был опыт пастуха.

ЛЕГКОВАЯ МАШИНА И ДРУГИЕ ДЕЛА

Как то сразу после войны, к нам в хутор приехала легковая машина, какой марки я не знаю, но что-то вроде ЭМКИ. Остановилась у здания правления колхоза. Сюда сразу сбежались два десятка мальчишек, а как же, диво-то какое, до этого в нашем хуторе легковых машин не было.

Из машины, вышел солидный мужчина, по всему видно, какой-то начальник. Внешностью похож на кавказца: то ли грузин, то ли армянин, их, «нацменов», тогда в районном управлении села Ипатово было много. Посмотрел на нас и спросил: «Где председатель?» Мы ответили: «Наверное, в поле». Он повертел головой по сторонам, затем спрашивает: «А что это у вас за здание?» — и показывает на наш клуб. Я ему ответил, что это клуб. Он наклонился в салон и говорит шофёру: «Поедем туда, пока председателя нет». Сел в машину, она фыркнула и тронулась, мальчишки смотрят, как машина отъезжает, и ни какой реакции… А меня как будто кто-то в спину толкнул, я одним прыжком, заскочил на бампер машины, руками схватился за запасное колесо, что на заду закреплено, и прокатился до клуба. Интересная была реакция, этого мужчины. Он вылезает из машины, а я уже стою около его дверки. Он удивлённо расширил глаза и спрашивает меня: «А ты как здесь оказался?» — «Прибежал», — не моргнув глазом, соврал я. Начальник удивлённо покрутил головой, но ничего не сказал. Вот так, я впервые, покатался на легковой машине. Сразу после того как я прокатился, захожу во двор, а там Наташа стоит и держит в одной руке ведро с пшеницей, а в другой горшок с просом. Я хотел похвастаться, как я на машине прокатился, но сестра меня остановила и говорит: «Бери горшок, пойдём к Мазепе, молоть муку и толочь просо».

Я уже знал эту противную работу, идти не хотелось, но деваться не куда, надо, значит надо. В нашей семье «не хочу» или «не буду» не воспринималось: раз надо, то надо делать. Как в армии: «Не умеешь — научим, ни хочешь — заставим». Так что отнекиваться нет смысла, все равно пойдёшь как миленький и будешь работать столько, сколько надо. Идем с Наташей молоть муку. Я не знаю, почему у нас так называли, не молоть зерно, а именно муку, молоть. Это, конечно, не правильно, но так называли взрослые, и мы, дети, тоже им подражали. Как только пришли к Мазепиным, сестра распределила, наши обязанности, говорит: «Ты, Сеня мели муку, а я буду толочь просо». Ну что же думаю, муку так муку, хотя мне хотелось толочь просо ступой, на ней интересней. Ступа ножная, стоишь на доске и одной ногой нажимаешь, пест ступы поднимается, затем нажимаешь другой ногой, и он резко опускается в ступу, где уже насыпано просо. И так туда, сюда, туда, сюда, сотни раз. После такой зарядки ноги отказываются идти, требуется время, что бы мышцы ног пришли в норму, только тогда можно двигаться. Но о том, что я хочу на ступе работать, я даже не заикался, так как на ней могут работать только взрослые люди, там нужен широкий шаг, а какой шаг у девяти летнего мальчишки, вы, наверное, знаете. А зерно молоть на муку, надо на ручной мельнице.