Владимир Царицын - Осенний лист или зачем бомжу деньги?
Тем не менее, они стали жить вместе. И прожили пять лет. Катенька не любила Альфреда, она никогда в этом не признавалась, но и обратного не утверждала. У них просто не было разговоров на тему любви. Жили, да и все. Регулярно занимались сексом, но Альфред чувствовал - Катенька в эти минуты где-то очень далеко, глаза закрыты и думает о чем-то своем. Впрочем, прежнего своего мужа Катя не вспоминала, во всяком случае, имени его вслух никогда не произносила. Жили дружно, сообща крепили и расширяли свой бизнес, никогда не ссорились, даже по рабочим моментам. Да и о чем можно спорить и по каким поводам ссориться, если все решения всегда принимает один человек, а у другого собственное мнение либо отсутствует напрочь, либо он в своих суждениях уверен не бывает?
Альфред не то чтобы был в полном восторге от такой жизни, но она его в принципе устраивала. Катенька заменила ему мать. Он и любил-то ее, как маму, которая всегда знает что делать…
Но вот Катеньки не стало. Альфред решил: все! Это конец! Конец!
Конец его жизни! Нет смысла бродить по городу. Нет смысла чего-то ждать. Нет смысла ни в чем. Рядом с ним нет человека, взрослого и рассудительного Взрослого и рассудительного. Альфреду тридцать три, а он ощущает себя ребенком, нуждающемся в опеке старшего. Так где же найти этого старшего, способного вести его, Альфреда, Алика
Молотилова? Куда? Не важно. Лишь бы он был, этот ведущий, а куда он поведет, не имеет значения. Но его нет. А значит, и смысла нет в дальнейшей жизни.
И когда он был уже готов наложить на себя руки, он встретил
Сидорова и воспрянул духом - нашелся человек, который знает, что делать. Ничего, что Сидоров бомж, он сильный, он знает…
А вот теперь не стало и Сидорова.
Что делать?
- Эй, Окрошка! - Альфред тряхнул сидящего на асфальте Окрошку за плечо. - Петр Васильевич!
Окрошка вдруг ожил.
- Какой я тебе Петр Васильевич? - Окрошка сверкнул в темноте глазами. - Я…, - он склонил голову набок, на мгновение задумался и сказал с хитрой полуулыбкой: - Зови меня просто…Василич.
- Хорошо. Куда мы теперь, Василич? - Альфред с радостью вошел в роль ведомого.
- Куда? Знамо куда, домой пока. А там видно будет.
- Куда домой? На 'Искру'?
- У меня другого дома нет.
- Но там же бандиты!
- Ага. Сидят, тебя караулят. Делать им больше нечего.
- Караулят, Василич, караулят, - покивал головой Альфред. - Я
Пархому нужен. Вернее, наоборот - не нужен. Я же свидетель, а
Пархому мои свидетельские показания ни к чему. Тех бандитов, что ты,
Василич с Сидоровым замочил, наверняка, Пархом хватился…
При упоминании о его боевых заслугах, лицо Окрошки озарилось довольной улыбкой.
- …А это означает, - продолжал Альфред, - что на заводе засада.
Так что на 'Искру' нам с тобой никак нельзя. Меня убьют и тебя за компанию.
- Убьют, ясен пень, - согласился Окрошка. - Как я этих бандюков… из калаша! Такое не прощают. Да. Убьют. Обязательно отомстят. Меня зарежут и тебя…, - он снисходительно посмотрел на Альфреда, - как свидетеля. Они ж разбираться не станут - кто ихних братков из автомата мочил, а кто под столом прятался.
- Не будут, - кивнул Альфред.
- Вот и я говорю… И что ж теперь делать? - Окрошка почесал затылок. - Куда теперь…? Хоть и, правда, в монастырь. Или к майору вертаться? Только сдается мне, что он не очень-то нашему возвращению обрадуется. Не нужны мы ему теперь. С Ляксеичем-то они корефанили, я думаю. Потому он ему и не отказал. А теперь, когда Ляксеича нет больше… А женка у него хорошая, - мечтательно произнес Окрошка и чмокнул губами. - Красивая. И вся ладная такая! Было че у тебя с ей?
Я сразу понял - было.
- Нет. Не было ничего, - Альфред категорически опроверг предположение Окрошки о его любовной связи с женой майора Мотовило и, видя, что тот ему не верит, добавил: - Могло было быть, но…не было. Честное слово. Нас всех с завода уволили, и никто не знал, что его ждет завтра. И я… В общем, смалодушничал я, решил, что одному мне легче будет выкарабкаться… А у Наденьки папа с мамой в деревне. Она к ним должна была уехать. Вернуться. Я подумал…
- Да ладно, - прервал его лепет Окрошка. - Было, не было. Какая теперь разница? Все равно к майору не пойдем…Сейчас бы в наше бомбоубежище пробраться. Там и светло и тепло и двери железные.
Отоспались бы, покумекали. Да как туда проберешься, коли там засада?
Был бы Ляксеич живой… Эх! Мы бы с ним с любой засадой в два счета справились.
- А если…? - Альфред вдруг кое о чем подумал. - Правда, там крысы-мутанты…
- Какие крысы? Ты о чем, Альф?
- О канализации. Ты, Василич пока в бомбоубежище спал, мы с
Сидоровым по коллектору до самого Пархомовского дома дошли.
- Ну и че?
- В этот коллектор стоки со всего города идут. Я к тому, что в бомбоубежище с другого конца пробраться можно.
- Так это ж класс!
- Но там воняет…
- От тебя сильней вонять будет, если Пархом тебя изловит. Не сразу…хотя, и сразу тоже вонять будет. Ты, Альф - мужик бздюливый.
Вмиг обосрешься. Давай, показывай, где в твой коллектор залазить.
Чего стоишь? Помоги подняться, руку дай.
- А крысы-мутанты? - спросил Альфред, помогая одноногому бродяге встать на ноги.
- Фигня! Нет никаких крыс-мутантов. Брехня это все. Крысы в канализации самые, что ни есть обыкновенные.
- А ты откуда знаешь?
- А хоть и мутанты, что с того? У меня есть, чем от них отбиться.
- Окрошка выхватил из-за пояса пистолет, прихваченный им из коморки
Юрки Грибоеда. - А у тебя есть какое-нибудь вооружение?
- Есть. Пистолет.
- Тем более. В два смычка мы всех мутантов разгоним.
- Там темно. Без фонарика делать нечего. - Альфреду страсть как не хотелось спускаться под землю.
Окрошка подмигнул и как фокусник-иллюзионист извлек из кармана фонарик.
- Тот самый? - спросил Альфред.
- Тот.
- В нем батарейки сели.
- А я их заменил, - весело сказал Окрошка, лишая Альфреда последней надежды остаться на поверхности земли. - Как знал, что пригодится. Ну, говори, где спускаться.
- Ты стоишь на канализационном колодце, - вздохнул Альфред.
Окрошка взглянул себе под ноги.
- …Но мы поближе к заводу под землю спустимся… Найдем колодец и спустимся.
- Тогда вперед! Альф! Какого хрена стоишь?
- Пошли…
Альфред понуро побрел за Окрошкой, безуспешно пытаясь выкинуть из своего воспаленного сознания красочную картинку, на которой полчища гигантских крыс, скалясь и издавая странные звуки, надвигались на него со всех сторон. Он даже ощущал зловонное дыхание тех, которые шли в первых рядах. Но, может быть, так пахло от Окрошки.
4.
Отрезанную голову Альфреда Молотилова Пархому так и не привезли. И сами 'головорезы' долго не возвращались. Уже и Шамиль не только отзвонился о удачно проведенной акции, но и успел потолкаться у гостиницы, убедиться, что все тип-топ, и сейчас стоял перед Пархомом в его кабинете и, скрестив руки на груди, невозмутимо глядел на хозяина.
- За Самсонова хвалю. Можешь рассчитывать на премиальные. Но где твои абреки? Те, которых ты на развалины зарядил?
- Я уже послал туда других людей. Сейчас должны позвонить.
И словно в подтверждении его слов раздался звонок. Шамиль приложил мобильник к уху, внимательно выслушал звонившего, что-то ответил на чеченском (гыр-гыр) и, спрятав телефон в карман сказал:
- Они мертвы.
- Ну, это понятно. А где твои джигиты шляются? Почему до сих пор не вернулись, не доложили? Где голова Молотилова?
- Мои люди мертвы, - уточнил Шамиль спокойным голосом.
- Не понял…
- Все четверо. У Иссы его собственный кинжал торчит в шее, и весь он нашпигован свинцом. У Рустама голова прострелена. Рамзан тоже от огнестрельных ранений умер. А Камис ранен был, его ударом по горлу добили. Кадык всмятку, поставленный удар. Джипа нет нигде, угнали.
- Что?!! - Пархом был огорошен услышанным. - Боевиков, воевавших под командованием твоего знаменитого тезки, убили какие-то вонючие бомжи? Откуда у бомжей огнестрельное оружие?
Шамиль пожал плечами.
- Я думаю, это не бомжи были, - сказал он.
- Это почему ты так думаешь?
- У Иссы лезвие кинжала ровно между первым и вторым позвонками вошло. Да и как мог попасть этот кинжал в руки убийцы? Отняли его у
Иссы, в поединке отняли. И Камиса профи добивал, бомж так не ударит.
Хотя…, - Шамиль посмотрел на потолок, - одному Аллаху ведомо, кем некоторые ваши бомжи в прежней своей жизни были.
- Профи? - Пархом схватил со стола бутылку с остатками дорогого коньяка и грохнул ее об пол.
Он всегда бесился, буквально с ума сходил, когда чего-то не понимал, а сейчас он не понимал ничего. Профи?!! Откуда в бомжатнике профи? Что он или они там делали? Может быть, это секьюрити
Самсонова и они охраняли Альфреда Молотилова? Но почему в пристанище бомжей, а не в каком-нибудь другом, более чистом месте? И как смог
Самсонов так быстро найти Молотилова, которого ни абреки Шамиля, ни менты найти не смогли? Или Молотилов сам на него вышел? Но шамилевцы плотно следили за Самсоновым, а точнее за его цепным псом Десницким, царствие ему небесное! Они каждое его передвижение отслеживали. И не только они, топтуны Мраковы тоже отставного гэбэшника из виду не выпускали. Ладно, абреки, но менты-то, как-никак профессионалы.
