Геннадий Авраменко - Уходили из дома
5 сентября, суббота
Утром приехал Фитиль. Вообще-то он приехал еще вчера вечером, просто мы его не видели. По слухам, он привез дринча, сигарет и еды. Выпьем, значит, ура! А то всё трава да ее производные...
Даже не позавтракав, отправились к нему, в Кроватную. Соорудили из бутылки подобие кальяна и через кагор выпыхали косяков пять, не меньше. А потом и «усиленный» кагор выпили. Прекрасная штука.
Фитиль пришел на Мангуп праздновать день рождения своей жены Валерии. Я радушно пригласил всех отмечать это событие к себе. Фитиль тут же согласился — у меня вечерами теплее, места побольше, да и обрыва нет, не свалится никто, по крайней мере.
Из выпивки были кагор и традиционный спирт «Роял», а на закуску — разумеется, из харчей Фитиля — я наварил борща, каши, супа. Ушло все на ура. Чай даже не ставили, ведь сахар мы сожрали ложками еще в Кроватной утром. На мой взгляд, день рождения получился не очень, но всем явно было весело. Мне, впрочем, тоже было прекрасно, от смеси «Рояла» и кагора я чувствовал приятное опьянение и был ему очень рад. А вот когда мы выпили «молока», появилась просто невероятная атмосфера счастья. Скрипа пел свои прекрасные песни, мантры, рассказывал про счастье длиной в бесконечность и уговаривал всех снова стать детьми. Мы радостно соглашались, кто-то всплакнул даже... Скрипа замечательный, талантливый. Эх, записать бы на кассету его мелодии и слушать долгими зимними вечерами, покуривая вырезанную Добровольцем трубочку с мангупским табачком.
Поговорили с Костиком и Андрюхой и решили остаться здесь до октября, а затем поехать в Бердянск к Ромашке. Затем в Днепропетровск, в Харьков, в Киев, наконец. Втроем, не растусовываясь. Так зиму и переживем, в путешествиях.
Пока болтали, большая часть народу уже попадала, и произошла заминка. На моем месте влежку спали человек шесть, и согнать их оттуда не представлялось возможным. Добрый Доброволец любезно пригласил меня переночевать в его двойном спальнике. Предложением я воспользовался, но тут пришел Костик и начал вопить, что я оккупант, гад и занял его место. Посмеялись, конечно, но место я так и не уступил. Заснули под чудесную музыку Скрипы. Он так и остался сидеть с гитарой у костра.
Мне показалось, что прошло совсем немного времени, когда все вдруг проснулись и сползлись к погасшему костру. Дрыхнуть остались только Ромчик и парочка, которую он привел с собой, — Макс из Мелитополя и Ален- ка из Ялты. Я, как обычно, не смог отказать в крове. Не хватает у меня твердости отказывать людям. Они спокойные, не напряжные, но люди! В Рингушнике такое количество народу, что я уже отчаялся побыть один. А когда дело доходит до того, что меня не пускают спать на мое собственное место, — это перебор. Всё, больше никого не пущу. Надо быть решительнее.
Все вновь уселись у костра, что-то выпили еще, покурили. Тут я на свое место и вернулся и никого не пустил. Лег, да так и проспал до рассвета, изредка просыпаясь от воплей не спящих Марика и Костика.
6 сентября, воскресенье
Утром после завтрака Доброволец с Костиком собрали все необходимое и перетусовали на пару дней в грот под мыс Ветров варить «конфеты». Давно планировали, а тут как раз все совпало. Трава есть, сухое молоко и сгущенка тоже. Пока не сожрали и не сторчали, надо делом заниматься. Место там тихое и безлюдное, чужие не найдут, запахи не просочатся.
— Вы там осторожнее, — предупредил я. — Там, на Ветров, чуть дальше, есть один грот... Я в нем однажды очнулся — непонятно, как туда попал. Странный грот, в общем.
— «Молоко» пил перед этим? — Скепсис Кости неистребим.
— Ну, пил.
— Ну и мы будем пить. Так что проверим!
Неожиданно собрался домой, в Симферополь, Скрипа. Дела, говорит, судебные.
— Что привезти? — спрашивает.
Мы воодушевились, тем более Скрипа намекнул, что человек он в некотором роде и с некоторых пор зажиточный. Но деньгами ему скинулись, кто сколько смог.
— Сахару! — кричит кто-то.
— Мешок привезу, хватит? — Скрипа без тени улыбки педантично чиркает карандашом в записной книжке.
— Сухарей! Батареек для фонариков, спичек! Сигарет, а главное, папирос побольше! — заказывает народ.
— Привезу несколько блоков курева, — делает заметки Скрипа.
— Тушенки, Дим, побольше. И в стеклянных банках! — поддался и я всеобщему ажиотажу. — И тетрадку в девяносто шесть листов школьную привези, мне для дневника, а то кончается.
— Не вопрос!
— Ваковских, изделий номер два! Три ленты!
— Хм, если будут, привезу!
— «Юпи» еще, кубики бульонные и кастрюлю хорошую! — кричим мы вслед уходящему благодетелю Скрипе.
— Ладно! Буду послезавтра!
Надо ли говорить, что остаток дня мы мечтали о том, чтобы скорее наступило послезавтра...
А тут и Фитиль уехал домой, прихватив почти всю свою компанию. Срач в гроте остался нереальный.
7 сентября, понедельник
Вот и расстроенный кражей Коля Садовник засобирался в Киев. А я решил проводить его немножко и заодно сгонять в Симферополь.
Вместо украденного рюкзака Коля приспособил мешок, набил его кизилом, шиповником и уцелевшими вещами. Нахрена ему столько ягод, непонятно, а еще больше непонятно его желание переть такую тяжесть до стольного града Киева.
Попили чаю и поперлись вниз. До трассы дошли только к половине одиннадцатого. Попрощались с Колей, оставил его стопить машину, а сам пошел пешком. В Залесном, опасливо озираясь, заскочил в магазин, купил погрызть буханку хлеба, в саду нарвал яблок.
Так и шел пешком до остановки «Теплица», где чудом успел на двенадцатичасовой автобус.
На «Сирени» посидел, написал письмо маме и Немету. Коля на станцию почему-то не приехал. Поезд у него из Бахчисарая в пять, если он теперь и успеет, то только по трассе. А трасса тут голимая, машины останавливаются редко, водители часто просят деньги. А у Коли еще этот огромный страшноватый мешок. Вот на хрена нахапал? Бог уж у него даже рюкзак отнял, чтоб не вывозил с Мангупа природные богатства, так он все равно потащил! Ну, будем надеяться, что Бог посмотрит на несчастного Колю сквозь пальцы и разрешит ему успеть на поезд.
В электричке написал еще одно письмо — Машке Шлеевой. А в Симферополе столкнулся с неожиданной проблемой — на почте не было почтового ящика. Пришлось искать другую. Обратился за помощью к ментам. Они меня подозрительно осмотрели, но дорогу показали. Отправил письма и посылку маме. Запаковал дареную керамику, проложил для амортизации лечебными травами. Надеюсь, их не примут за коноплю и посылка дойдет в целости и сохранности — ведь такая красота!
Сдал бутылки, побегал по магазинам. Купил только хлеба и концентрированных супов. Сухое молоко есть только по 12 рублей — дорого, стал искать подешевле, но не нашел. Крупы нет вообще никакой. Сплошное расстройство из-за этой продуктовой ситуации. Жалко, Скрипа не оставил адрес, а то бы я помог ему все купить и довезти. Хотя он говорил, что ему друг на машине поможет все доставить в гору.
До Мангупа — повезло — добрался на автобусах. Поднялся тоже быстро и легко. Дома перекусил, налил с собой в бутылочку «молока» и пошел гулять. На мысе Ветров познакомился с туристом Володей. Напоил его «молоком». Он даже не понял, что это было, кажется, но делал умное, всезнающее лицо. Когда его вперло, я понял, что теперь бросить его не могу, а то свалится еще, свернет шею — я расстроюсь. Повел его в Акустическую, сдал на руки людям, попросил присматривать, а сам пошел вниз, к Добровольцу и Костику.
Накормил их хлебом и тыквенной икрой, отсыпал продуктов. «Конфет» они наварили порядочно и, судя по лицам и поведению, половину уже сожрали.
Темно хоть глаз коли, фонарь почти сдох; когда возвращался, чуть не обделался — выскочил то ли кабан, то ли козел, напугал страшно. Хорошо, спички оставались. Выбрался.
8 сентября, вторник
День как день, жарко, воздух звенит. Ну и дозвенелся — вечером зарядил дождь, да так надежно зарядил. Весь день ждали Скрипу, но безуспешно. Видимо, не успевает все найти, список-то вон какой.
Сходил вниз, к ребятам. Сварили «молока», посидели-погнали. Вечером собрали вещи и перетащили всё обратно ко мне в Рингушник. «Конфет» получилось много; жалко, несладкие. Есть эту дрянь можно с трудом, но ребята утверждают, что вставляет неплохо. Решили, во избежание излишнего расхода, «конфеты» не есть, а пить «молоко».
Вечером взяли бидончик с «молоком», трехлитровую банку с ним же и пошли помолиться в церковь на южном склоне. По дороге случилось непоправимое. Доброволец оступился и выронил банку аккурат на каменный островок среди травы. Раздался глухой звук, жалобный плеск, и вот, даже не успев до конца понять, что произошло, мы упали на колени и жадно, как собаки, принялись лакать «молоко» прямо с известняка. На Андрюху никто не ругался — ну с кем не бывает неприятностей. Всосав все возможное в себя, мы переглянулись. И только в этот момент поняли, что напрасно пытались спасти ценный продукт своими организмами. «Молоко» — продукт крепкий, не терпящий фамильярности и неконтролируемости дозы. Я прикинул, сколько в нас сейчас лишнего конопляного отвара, и мне на секунду стало страшно. Ребятам, думаю, тоже.
