Тимур Зульфикаров - Земные и небесные странствия поэта
Айя! Оле! Ей!.. Ты?..
Возлюбленная моя! любовь моя невстреченная нечаянная! ты?
Возлюбленная моя! и я искал тебя на земле и многих принимал за тебя, но теперь впервые встретил тебя!
Да опоздал?..
Возлюбленная моя! и я сразу узнал тебя! кто ты? как имя твое? почему ты нага нага нага в этих утренних росных ветреных алычовых набегающих рощах рощах рощах?..
И опоздал?..
Возлюбленная моя! от реки утренний сырой ветр идет и на тебя находит и обвевает омывает тя…
И тебе свежо хладно, а ты нага нага нага!..
И как солнечныя валуны ягодицы твоя!..
И как дыни Чарджоу златистонесметныя урожайные долгие груди твоя!..
И как сизые полныя гиссарские сливы глядят очи глаза!..
И смеются ликовствуют зубы как струи млека молока регарских снежных вечерних травяных тучных коров, когда их за бездонное вымя за виноградныя сосцы берешь!
Ой!.. Я опоздал?..
…Господь, что поздно даешь?..
Возлюбленная моя! как имя родниковое твое?..
И что ты совсем нага нага нага гола в сих утренних хладных алычовых рощах?..
И куда бежишь? и куда течешь?..
Иль ты купалась в реке нага и где где где одежда твоя? я пойду найду одежду твою! не стыдись! я на тебя не гляжу! я найду тебе одежду твою! и зачем тебе одежда твоя возлюбленная моя?..
И перезрелые плоды рвут кожи кожуры ограды стены сладкие сомлелые текучие пелены своя… да!..
И зачем тебе одежда твоя, егда ты созрела налилась исполнилась вся?
И ты грядешь стоишь созрелая в незрелых деревах?..
И вокруг стоят цветут первые ранние начальныя алычи, а твои все созрели! все взывают! все алчут плоды!..
Да все созрели все твои дыни сливы коровы сосцы молочныя ягодицы валуны!
И они чьи?
О Боже, чьи?..
Возлюбленная моя! кто ты? куда бежишь нага средь цветущих рощ алычи?
И я лежу томлюсь ликую на солнечном липком валуне и не знаю я живой или утонул я.
И я лежу и гляжу на неё а она нагая бежала средь рощ, а теперь стала у моего валуна и смеется и глядит на меня.
И она нага! и она смолисто смугла!
И я гляжу на неё и содрогаюсь, потому что в руке у неё хунзахский старинный кинжал с унцукульской серебряной резной рукояткой…
Господь, я узнал тот нож! тот кинжал, который унесла меж грудей моя посмертная мать!
О Господи! значит я утонул? значит я там? значит я в иных землях селеньях садах краях, где бродят мои живые отец и мать? Да?..
О Боже, да?..
…Но она стоит нагая спелотелая лосевая плотяная круглотелая как все колёса мира у моего сонного солнечного валуна и глядит на меня веселая и лоснятся атласныя смолистотелесныя младые певучие кожи волны лона заводи ея…
Айя!..
…Я Мария-Динария! дочь дщерь! чадо чабана цыгана пастуха Пифагора-Холмурада-Мазара.
…Мария-Динария! я певец я поэт Тимур-Тимофей! я немой! я молчал много лет на земле, а теперь я утонул и увидел тебя любовь моя!..
И отворил загробные уста?..
Мария-Динария! дева живая! дево жено загробная! что ты нага в этих утренних живожемчужных алычах? что в руках твоих смуглых смуглоатласных хунзахский двуострый двугиблый кинжал?
…Ай Тимур-Тимофей! ай речной мой брат!..
Иль ты не знаешь, что сейчас ранняя речная весна? что сейчас по склонам травяных моих Фан-Ягнобских гор цветет сладчайшая зеленокудрая индийская Cannabis indica, сокольная трава, рай-дерево, родная вселенская кочевница услада человеков конопля?..
Ай Тимур-Тимофей мой речной нагой брат!..
Или не знаешь что нынче цветет дымит пылит извергает мечет пыльцу изумрудная дремучая конопля?..
И летит её святая дремная дурманная крылатая пыльца?
И я бегу нага в цветущих коноплях в пылящих дремучих летучих пьяных блаженных пыльцах!..
Так меня научил мой отец Пифагор-Мазар!..
И пыльца садится летит пристает прилипает к телу нагому младому моея, и пыльца пыльцы мешается с молодым телесным росным беглым жарким жадным девьим потом духом моея!
И я бегу бегу нага нага нага в летучих приставучих райских сладких ядовитых святых пыльцах..
И они оседают пристают к телу моея, и соединяясь с потом моим покрывают тело мое густой смолистой мускусной вязкой святой глиной!
Ай глина свята густа масляниста!
Ай глина ай святая анаша первач хмель сон бред анаша!..От которой человеки заживо видят рай и уходят туда!..
Ай..
…Ай Тимур-Тимофей ай мой речной утренний брат!..
Возьми в руки мой старинный хунзахский нож кинжал и сдери собери сними срежь с тела моего скользкого глину пыльцовую вязкую конопляную моея!..
Ай а потом мы изомнем измучим её в мудрых терпких душистых пьяных наших руках и высушим на солнце и костре и будет курить турецкий кальян! айда!.. И будем заживо всласть вмасть уходить в рай!..
Ай!
Ай брат возьми нож кинжал! скорей!..
Ай!..
…Там скачут пьяные охранники красноармейцы на пьяных конопляных конях с карабинами в пьяных дурных косых святых руках!
И они накурились надымились набрались насосались анаши первача и стреляют в меня и не могут попасть, потому что пьяны они, и хохочут и плачут и восходят возлетают спьяна от коней к небесам…
И скачут по раю в рай!..Айхххххххххха!..
Но!..
Но низкие души не летят как птицы в рай, а сходят к червям в ад…
И потому им лишь кажется, что они летят, а они лишь привстают на могильных бессильных смертных конях!.. да!..
…Мария-Динария! и они стреляли в меня когда тонул в реке я… и не могли попасть…
…Ай Тимур-Тимофей! ай речной брат срезай снимай сдирай глину сладкую конопляную потную вязкую смолистую кофейную корку кору месиво сладчайшее с тела девьего моея!
Ибо не дышат задыхаясь душныя атласныя шелковые камышовые кожи моя.
Скорей снимай! сбирай! срезай! освобождай! Ибо задыхаются живые кожи мои…
И она отдает мне нож кинжал и тело свое нагое вверяет мне…
И я дрожащими руками собираю сдираю сметаю соскребаю срезаю с тела её терпкую глиняную вязкую ртутную шальную массу месиво глину кору корку кофейную зыбкую густую снимаю с её шеи с грудей с сосков с живота с лядвей с ног…
И я много глины теплой сдираю сбираю снимаю двуострым ножом с нагого тела ее и тут после ножа является сахарное снежное дивномолочное дивносметанное тело её..
И только голова её черна густа смолиста как адов суздальский ворон вран на крещенских трескучих блескучих полях опольях снегах! как агатовый як на памирских алмазных джайлоо горах…
…Мария-Динария! а тело твое белым бело как русские снежные крещенские поля холсты снега…
А только голова как вран присевший на слепящие снега переливчатые алмазные снега снега снега!..
Как агатовый многовласый як кутас на горах…
…Тимур-Тимофей моя мать Мария из Переславля-Залесского русская жена сарафанница смиренница чистотелая была, и мой отец цыган кочевой раздольный хмельной пахучий Пифагор-Холмурад-Динарий-Мазар конокрад женокрад её умыкнул украл угнал укачал…
И соблазнилась она, как всякая русская дева жена, иноземцем инородцем.
Да только полюбила его головой, душой своей, очами своими, как всякая русская разгульная раздольная жена.
И полюбила его только головой своей очами своими, а тело её было неутолено, а тело её было как снежная бескрайняя Русь в снегах, а русская жена всегда как равнина лютая телом хладна неутолена!
И только текучий талый тайный торный последний ручей — голова душа ея…
Да…
И потому я сотворилась сбылась родилась с черной головой смолистой цыганской да очами отца а с телом снежным необъятным матери моей Марии из Переславля-Залесского… да!..
И никому тело русской жены, как саму Русь бездонную, не имать, не воевать, не обуздать, не ублажить, не покорять…
А русские умелые мужи убиты в войнах в братских сечах спят.
И отсюда русская извечная вековуха-вдова-неутолённая печаль… всерусская тоска пожар, который заливают водкой…
Да!..
…Да Тимур-Тимофей! да мой речной брат!
Да скорей сметай срезай ножом с тела моего жгучее колючее текучее месиво конопляную пыльцевую глину!..
Да пойдем в мою каменную под горой Фан-Ягноб кибитку и там высушим на костре свежепыльцовую глину и добавим в неё турецкого сушеного мака знойного и будем курить свежую новорожденную анашу и восходить к небесам! айя!..
И!..
И я снимаю соскребаю с тела её густую маслянистую текучую массу месиво терпкое…
И она остается вся нагая и лоснится кожа ея нетронутая шелковая кожа дивная, кожа белых живых пугливых смирных девьих мраморов.
И я сдираю сбираю хунзахским кинжалом конопляную милую влажную духмяную пыльцу с её лядвей…
