Фред Бодсворт - Чужак с острова Барра
— Мне очень жаль, — начал он. — Я думаю, вы уже догадались, а?
— Да, догадалась.
— Я пытался их уломать, но они все разъярились. Даже не пожелали обсудить, может, вы бы остались здесь до июня, когда закрывается школа. Несправедливо, но что поделаешь?
— Тут были репортеры. Скверное выйдет дело, коли попадет в газеты.
Он протянул ей чек.
— Я сказал, что мы обязаны выплатить вам полный месячный оклад.
Еще три дня прожила Кэнайна у Биков, размышляя о том, что ей предпринять теперь, когда рухнули все ее планы. Бики не выписывали газет, но родственники присылали им газеты по почте, и Кэнайна прочитала целую кучу заметок и передовиц, в сильных выражениях клеймивших расовые предрассудки, из-за которых она лишилась места. Доказательства были красноречивы и излагались высоким, даже выспренним стилем, и Кэнайна не раз задавалась вопросом, что произойдет, предстань она, прося работы, перед ними в их кабинетах, а не на столь безопасном расстоянии, в лесах Северного Онтарио.
Теперь Кэнайна видела себя и свое положение с такой ясностью, как никогда. Она знала, что может существовать в мире белого человека, но лишь в качестве официантки или прислуги. Другой мир, ученый и образованный, в котором нашел бы применение ее ум, а не руки, был недоступен. Оставалось два пути: поступить к белым в прислуги или же вернуться в Кэйп-Кри и снова зажить жизнью мускек-оваков, с которой она распростилась четырехлетним ребенком. Семнадцать лет, что миновали с тех пор, превратили ее в человека, которого пугало и то и другое. Она подумала об отце с матерью, которые, сидя на полу, расправляются с большими кусками мяса, хватая их руками из котелка. Подумала о парнях, завсегдатаях ресторанчика в Блэквуде, украдкой щипавших ее за бедра, когда она подавала им кофе. Ей предстояло выбрать одно из двух.
Эта трагическая ошибка тянулась ровно семнадцать лет. Было бы куда лучше, если б ее не отправили в санаторий, когда ей было четыре. В санатории исцелили от одного недуга ее тело и взамен привили ее душе другой. Кэнайна знала, как она должна поступить. По происхождению, хотя и не по воспитанию, она мускек-овак и никогда не сможет стать никем иным, потому что в конечном счете все решает кровь.
Через три дня после увольнения она приняла решение и за ужином сказала об этом Ральфу Бику:
- Завтра утром отправляется поезд в Мусони. Вы не подвезете меня на станцию?
Он молча кивнул. На следующее утро она получила в городе деньги по чеку. В одном киоске она увидела книгу Джулиана Хаксли "Человек в современном мире" в бумажной обложке и купила ее, чтоб почитать в дороге. Потом мистер Бик отвез ее на вокзал и помог сдать вещи в багаж, пока она покупала билет до Мусони.
— Туда и обратно? — спросил кассир.
— Только туда, — спокойно ответила она.
Ральф Вик, очень смущенный, сказал ей на прощанье несколько слов, и Кэнайна осталась одна на перроне. Она с сомнением взирала на два облезлых пассажирских вагона. Возвращаясь домой на каникулы, а после каникул в школу, она ездила в заднем, более чистом вагоне, где ездят белые, полагая, что, раз она посещает школу для белых, ей можно пользоваться и правами белых. Но теперь-то она наконец узнала, где ее место. И Кэнайна медленно поднялась по ступенькам переднего вагона, отведенного для индейцев.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Наступили сумерки; на западе, за островерхими елями, погас последний, узенький, красный краешек солнца, экспресс "Белый медведь" бешено мчался под уклон, преодолевая последние мили, отделявшие его от Мусони. Безучастно смотрела Кэнайна на проносившиеся за окном чахлые ели и зеленеющие полоски мшистых болот. Она ничего не ела с самого завтрака и страшно проголодалась, но боялась пойти в вагон-ресторан, зная, что там сидит Рори Макдональд, рослый, белокурый биолог с облупленным носом. С той минуты, как она познакомилась с ним, ею овладела смутная, выбивавшая ее из равновесия тревога.
Теперь она понимала, до чего привлекательной находили ее мужчины, и была почти уверена, что этот молодой и симпатичный ученый сумел бы, если бы она, со своей стороны, поддержала знакомство, предложить ей серьезные, подлинно интеллектуальные отношения, которых она так долго искала. Но было уже слишком поздно. Уроки прошедших семи лет в конце концов глубоко врезались в ее сознание, Для индейца-интеллигента нет места ни в обществе индейцев, ни в обществе белых, и чем скорее вернуться к простой жизни мускек-оваков, тем счастливее она будет. Разговоры о Джулиане Хаксли и тому подобных вещах с университетским студентом, который начитан не меньше ее, только затянет и затруднит окончательный разрыв, который непременно должен произойти. От этого Рори Макдональда нужно держаться подальше.
Жалобно завыла сирена тепловоза. Они подъезжали к Мусони, и пассажиры начали снимать с полок свои мешки и узлы. Кэнайна встала и увидела на противоположном сиденье томик Хаксли, который несколько часов назад швырнула туда. Придется провести в Мусони, по крайней мере, ночь, а может, два-три дня, ей будет одиноко и, конечно, захочется почитать. Еще раз взглянув на книгу, она побежала в тамбур. С миром книг и идей покончено...
Поезд со скрежетом остановился, и она выглянула на переполненный людьми, слабо освещенный перрон. Кондуктор открыл дверь, и она первой сошла на платформу. Белые пассажиры выходили из задних дверей своего вагона, и она заметила высокого молодого биолога, который размашисто шел к ней по перрону. Кэнайна быстро прокладывала локтями путь в толпе и по единственной улице Мусони устремилась к маленькому пансиону, в котором ей уже случалось ночевать. Она оглянулась. Поезд окружала шумная толпа народа, по преимуществу индейцев. Рори Макдональда не было видно.
Так как пижама осталась в багаже на вокзале, в эту ночь она легла в постель в нейлоновой комбинации. Последней комбинации, с горечью подумала она, потому что для чего ей нейлоновое белье в драном вигваме в Кэйп-Кри.
На следующий день после завтрака Кэнайна увидела, как два летчика заправляют пришвартованный к пристани самолет, и спустилась к реке. Один из них был в форме цвета хаки. Очевидно, пилот.
— Я возвращаюсь из школы домой, в Кэйп-Кри, -сказала она ему. — Не захватите меня, если только у вас там есть посадка?
Он смерил ее взглядом с ног до головы, и его брови одобрительно поползли вверх:
— Ну, конечно, мисс. Но, вы, право, совсем не похожи на девушку из Кэйп-Кри.
— У меня есть багаж. Он на вокзале.
— Сколько мест?
Кэнайна подумала о двух картонках с книгами, спрашивая себя, есть ли смысл тащить их с собой. Но если она действительно откроет школу, ей понадобятся некоторые из них, а теперь некогда отбирать учебники. Придется взять все.
— Четыре, — сказала она пилоту.
— Через несколько минут сюда придет грузовик. Шофер прихватит и ваши вещи. Летим через полчаса.
Она отдала багажные квитанции пилоту и отправилась в гостиницу расплатиться. Когда она вновь возвратилась к самолету, багаж уже погрузили, и мотор, разогреваясь, работал вхолостую на малых оборотах. Пилот жестами велел ей садиться, и она забралась на заднее сиденье, а он остался ожидать на пристани.
— Куда, к дьяволу, запропастился этот гусиный деятель? - вдруг услышала она.
— Да вон он идет, — ответил его напарник.
Самолет был повернут носом к реке, и берег, лежавший позади, оставался невидим для Кэнайны. Несколько мгновений спустя она услышала грохот шагов по настилу пристани: кто-то бежал. Пилот сказал: "Полезайте назад". В дверях появился Рори Макдональд, поднялся на борт и занял место рядом с Кэнайной. На шее у него болтался большой бинокль, а на плече висел маленький дорожный мешок. Он ослепительно улыбался во весь рот.
— Вот так так! Опять вы! Да как скоро! — воскликнул он. — Ну и везет!
Кэнайна слегка поклонилась и сказала:
— Добрый день!
— Вчера вечером вы скрылись так быстро, что я подумал, уж не забыли ли вы чего в поезде и не вернулись ли назад, пошел вас искать, и вот... — он порылся в своем мешке. — Вы и в самом деле забыли.
И он протянул ей книгу Хаксли "Человек в современном мире".
- Спасибо, мне она не нужна, - сказала Кэнайна. — Оставьте себе. Современный мир Джулиана Хаксли слишком далек теперь от моего мира.
Рори пристально посмотрел на нее.
— Не стоит ребячиться, — сказал он. — Вы не должны чувствовать себя отверженной потому только,что какие-то дремучие мужики из глухих дебрей не захотели принять вас на работу в школе. Вы получили серьезное образование. Вы нужны. Я отказываюсь поверить, что мои соплеменники настолько тупы, что никогда не пожелают взять вас на работу. Вы придаете слишком большое значение паре мелких уколов.
