Геннадий Авраменко - Уходили из дома
Домой, в Рингушник, вернулся лишь к утру и рухнул обессиленный...
14 августа, пятница
Весь день еле ползал, так сильно ноги натер. Уехали две последние Наташки (а, нет, еще именинница Сладкоежка осталась) и с трудом оклемавшийся Петя Кришнаит.
Доброволец поехал их провожать. Боб с Веркой и Ромашка уезжают послезавтра. Сане скоро в Донецк надо. Керченские герлы тоже завтра уходят, а с ними, хочется надеяться, исчезнут и так надоевшие мангупцам тарахтящие мотоциклами новоульяновцы.
Ощутимо тянет осенью. Вечером становится прохладно, ночью уж совсем зябко. Дожди пока, к счастью, исключительно метеоритные, но не за горами и проливные. Вскорости следует, думаю, перебраться из грота в пещеру, там потеплее и посуше все же. Но это чуть позже, в сентябре, наверное, когда Мангуп окончательно освободится от археологов, туристов и основной массы волосатых.
Поспевает кизил, уже можно найти почти спелые ягодки. Фундук подходит тоже. Жалко, в окрестностях нет виноградников, урожай-то уже появляется. Полно яблок; кукуруза. А вот персики и сливы отходят, ну и хрен с ними, особенно с персиками.
Жить пока можно.
У Мужского родника наткнулся на группу странных людей.
— Здравствуйте, — сказала группа.
Я присмотрелся. Две женщины, пятеро мужчин, все семеро в очках. Одеты необычно — такое ощущение, что собирались на конференцию, но пришлось идти в поход. Рюкзаки небольшие — ненадолго, значит. Курят.
— И вам здравствуйте, — радушно поприветствовал я. — Сигареткой не угостите?
— Конечно.
— А можно две?
— Берите.
Я взял три, пробормотав слова искренней благодарности.
— Скажите, — почувствовав, что можно приступать к расспросам, начал мужик, явно бывший у них за главного. Очки у него были самые квадратные, борода наименее причесанная, а прикид наиболее странный. — Скажите, вы давно здесь, на Мангуп-Кале?
— А с какой целью интересуетесь? — Я решил набить цену.
— С чисто исследовательской. Так давно?
— Порядочно. И мне сигаретку дайте, пожалуйста, а то я те убрал далеко...
— А не видели ли вы здесь чего-нибудь странного?
Он еще не закончил задавать вопрос, а я уже понял, что выжму из этих людей всё. С трудом убрал с лица улыбку, глубоко затянулся сигаретой (надо ли говорить, что сигарета была «Космос»?) и вздохнул:
— Пожалуй, странностей здесь больше чем достаточно.
И ведь не соврал, черт возьми!
— Здесь сильнейшая энергетическая зона, — сказал я, искоса наблюдая за реакцией группы. Реакция была что надо, и я уверенно продолжил работать в правильно выбранном направлении. — По ночам здесь можно увидеть призрака!
В этот раз реакция, как ни странно, была прохладной.
— Нас это не интересует, — мягко прервал меня Квадратные Очки. — Байки вы оставьте для туристов.
Тут я искренне оскорбился:
— Байки?! Ничего себе байки! А вы поживите тут, посмотрите!
— Не кипятитесь, поживем и посмотрим. Скажите, больше ничего странного вы не видели?
— Больше ничего.
Обиженный я демонстративно засобирался.
Очкастые сгрудились и зашушукались. Общий настрой был явно нерадостный.
Ладно, так уж и быть.
— Только над Утюгом вечно какая-то хрень болтается, но вряд ли вам это интересно.
В точку! Они едва в пляс не пустились от радости, облепили меня со всех сторон, засыпали вопросами.
Как я и думал, странные люди оказались уфологами, откуда-то с восточной Украины. Отвел их в Кроватную, поселил. Рассказал честно, что видел, где видел. В момент рассказа, естественно, происходило кормление меня продуктами с Большой земли. К счастью, уфологи оказались людьми пьющими и привезли с собой одесского коньяку, поэтому трапеза была особенно приятной, а беседа весьма увлекательной. Перекусив и расспросив меня, они взялись за аппаратуру. Распаковали фотоаппарат с огромным объективом, подзорную трубу, кинокамеру, какие-то не поддающиеся описанию приборы, кучу бумаг с графиками.
— Крым — одна из самых привлекательных зон для визитов НЛО, а соответственно, для нас тоже, — рассказывал начальник, Петр. — Про Мангуп-Кале нам говорили давно, но выбраться в короткую экспедицию мы смогли только сейчас. Местные жители рассказывают, что в этом году активность интересующих нас объектов сильно возросла.
— А может, это и вправду военные какие-нибудь?
— Нет, исключено. Никогда никакие испытания не проводились бы в такой непосредственной близости от населенных пунктов. А уж если бы и проводились, то этих самых военных здесь было бы, как звездной пыли в хвосте кометы. — Петр посмотрел на меня и добавил: — То есть много.
— Понятно. А зачем они летают-то, что им нужно?
— Непонятно. Может, исследуют нас, любопытные. Мы ж для них с такими технологиями — как зверушки дикие...
Я осмотрел лохматого себя и вынужден был согласиться — вполне себе дикие.
— Еще один важный вопрос, м-м-м... Ринго... Не слышали ли вы о непосредственном контакте с пришельцами? Здесь или поблизости.
— Коньячку плесните еще, пожалуйста. Спасибо. Какой контакт, о чем вы? Да увидев маленького и зеленого человечка, любой бы сбежал куда подальше.
— Что за стереотипы, почему сразу маленького и зеленого? Они могут быть любыми! — взвился Петр. — Хотя, скорее всего, они гуманоиды. Две руки, две ноги, одна голова.
Я задумался. Может, Ромчика сдать уфологам — для опытов?
— Не, не было. Мы бы тут знали. Вот призраки — да...
— Призраки — это плод фантазии, их не бывает, — отрезал Петр.
Рассевшись на крепостной стене Цитадели, очкастая семерка погрузилась в наблюдение, а я, допив остатки коньяка, забрал подаренные мне печенье, крупу, хлеб и, прихрамывая, отправился спать.
15 августа, суббота
Ноги всё еще болят. Вчера у уфологов я выпросил помимо прочего и пластырь, должно стать полегче. В Кроватной их уже не оказалось. Тщательно убрав за собой, искатели пришельцев с утра полезли на Утюг, о чем мне поведала изысканным почерком написанная записка. Что ж, пусть им повезет!
Посомневавшись, не рвануть ли мне на Утюг за ними, принял решение — не рвануть. Хотя, если они пошли туда, может, они таки увидели «дирижабль»? Нет, вряд ли, они бы точно об этом написали...
А тут и Доброволец вернулся, привез с Чуфут-Кале Рому Муху. Вот уж кого не ожидал увидеть — обрадовался.
День пролетел незаметно — тут посидел, там полежал, вот и ночь. У Добровольца состряпали «пудинг». Не удалось как хотелось бы, но получилось вкусно
У археологов намечался на сегодня праздник, День караима, что ли, а заодно и посвящение в археологи. Но судя по полному отсутствию звуков со стороны их лагеря, праздник отчего-то не состоялся.
Львенок домой не пришла.
Ромчик, небось.
Хрен с ней.
16 августа, воскресенье
Пустой день какой-то. Уехали Боб с Веркой, Ромашка. На вопрос, где оставшаяся банка сгущенки, Боб вчера бодро заявил, что банку спрятал.
— А чё, — говорит, — там на всех мало, так вот я и решил вас развлечь и после своего отъезда.
Мы все в крик, естественно:
— Боб! Костя! Ты права такого не имеешь! Это же сгущенка, святое! С ней шутить нельзя, где она?
— А я ее закопал в землю, — говорит довольный Боб. — Здесь, в окрестностях благословенного Рингушника. Ищите — а найдете, представляете, какая радость будет! И мы уедем, двумя ртами меньше.
На все возмущенные вопли Костя отвечал своей фирменной ухмылкой, на просьбы дать хоть какую-нибудь подсказку загадочно молчал. Даже Верка не раскололась.
Негодяй, хрен же найдешь ее, а он говорит: на следующий год, мол, откопаем, если не найдете. Сволочь. Я еще при нем вчера облазил все кусты, но так ничего и не нашел. Сегодня тоже прошелся, но безрезультатно. Никаких следов свежевскопанной земли, ничего необычного. В гроте тоже, в закромах «холодильника» пусто, да и сыро там, сгниет банка быстро, и ценнейшая сгущенка может пропасть. Сдается мне, врет все Боб, сожрал он сгущенку — сожрал, поморщился и придумал эту не лишенную логики отмазку. Если мы не найдем сейчас, в следующем году, когда он приедет и мы — а мы такие — припрем его к стенке и потребуем откопать банку, он скажет, что забыл или что ее нашел кто-то другой. Точно сожрал.
Ромчик сегодня тоже свалил. По этому поводу я, конечно, не переживаю, но все равно грустнее стало. Львенок теперь обрыдается — ее он с собой не взял, естественно. И даже не попрощался с ней, как я понял. Она утром пришла, кстати, собрала шмотки и свалила к Сладкоежке, в женском обществе пожить. Обсудить свою несчастную женскую участь. А я предупреждал ее, что так и будет!
Надо что-то менять, застоялась обстановочка. Дни летят мимо, а я сижу тут, загораю, курю траву, пью «молоко», шатаюсь праздно. В Москву не хочется, делать там нечего, работы нет, времена смутные. Не буду думать об этом сегодня, подумаю об этом после дня рождения, благо он не за горами.
