Геннадий Авраменко - Уходили из дома
После торта ели кабачковую икру с хлебом и мед, который Муха, Доброволец, Сережа, Сивый и Киса сегодня привезли. Меда чуток, зато парни разведали отличную пасеку.
Подарил Львенку образок на шею. Обрадовалась очень.
Между делом расспросил народ, куда я вчера делся.
— Ты охотился на кого-то, — вспомнила Натаха. — А потом мы с Танькой поползли ко мне спать.
— Я спал, — напряг память Костик. — И мне снилась родина, Саратов, Волга и цирк. Потом меня забрал Доброволец, и мы пошли в Рингушник.
— А я?
— А тебя уже не было к тому времени. Мы думали, ты в гроте уже, но тебя там не оказалось.
М-да...
20 августа, четверг
«Молока» сегодня не было. Просто день прошел настолько тяжело и при этом прикольно, что нам всем по возвращении было совсем не до наркоты.
А ездили мы за медом.
Утром я всех разбудил в полседьмого, и мы рванули. По дороге рутинно обожрались сливами и яблоками. К этому обычному рациону добавились еще и помидоры с плантации в Красном Маке, потом снова яблоки, сливы и абрикосы. У Танкового догнали Муху с Костиком, срезали немного до кустов ежевики, поели ягод вкуснейших. Долго и нудно отдыхали и оправлялись — отряд-то большой. Сидя на этой невероятной фруктовой диете, невозможно не справлять нужду каждые три часа, а это крайне утомительно.
Мы с Костиком так пешком до Сирени и дотопали, остальным повезло кого-то застопить. На станции обнаружились не выспавшиеся панки с жабами, так что нас набилось пол-вагона электрички. В Глубоком Яре мы с Добровольцем и Сережей вышли и отправились на близлежащую пасеку.
Вдалеке, на соседней, маячил хозяин, между ульев шустрила собака. Дабы преодолеть страх, мы попаслись в кукурузе, которая придала нам смелости и отчаяния. Решив, что без меда не вернемся, мы бросились к ульям. Скидываю крышку, а та-а-ам, мама дорогая, эти ужасные пчелы, они рычат, их миллиарды! Схватил, сколько мог, рамок и припустил в лесок, хиппаны за мной. Пчелы сперва поотстали, но все же нагнали нас достаточно быстро. Собака чуть лаем не захлебнулась, но, видимо, была привязана и за нами не побежала. В пролеске у трассы начали отжимать через марлю мед в банки. Пчелы злые, кусаются, меня три штуки укусили, еще легко отделался. Одна в подмышку, вторая в коленку, а третья — так прямо в яйца. Боль невыносимая, думал, умру, но через пару минут отпустило. Сережа оказался невкусный, обошелся вообще без укусов. С Добровольцем смешно было, пострадал от своей жадности. Сверху, в полной банке меда, плавала пчела, и нет чтоб ее просто выбросить — жадный Андрюша, с сомненьем пчелу оглядев, увидел повисшую на ее тельце капельку меда и эту капельку слизнул. А пчела, естественно, оказалась еще жива и на последнем издыхании ужалила Добровольца в язык. О, какой раздался рев!
Уже на озере, у Мангупа, присели отдохнуть и познакомились с пьяной компанией балаклавских цивилов, взрослых дяденек и тетенек. Они прониклись к нам, накормили шашлыком и спиртом «Роял», арбузом и колбасой. Дали адрес и буквально потребовали, чтобы мы к ним в Балаклаву приехали. А мы что — за нами не заржавеет. Вот только они вряд ли обрадуются.
Поднимались по Мужской долго, тяжело. Через час подтянулись Муха с Костиком.
А в Монаховой меня ждал сюрприз — приехал Петя Кришнаит и привез с собой... Олю Авдееву! Она теперь у нас Оля Осень зовется, в честь нашей группы, которую я так изящно покинул.
Еще Абдулла прибыл до воскресенья.
Народ на мой день рождения подтягивается. Ой, что-то будет! Ништяк!
21 августа, пятница
Прогуливаясь по тропинке, недалеко от Козьего родничка нашел часы. Что-то блеснуло в привычной глазу траве, не поленился нагнуться, хотя был уверен, что там всего лишь осколок бутылки. Часики женские, красивые. Иностранные. Явно потерял не наш человек, а какой-нибудь цивильный турист. Впрочем, я сразу задумался: может, Танькины?
Прибежал в грот, кричу:
— Львенок, я твои часы нашел!
Львенок погрустнела, часы покрутила.
— Нет, — вздохнула, — не мои.
— Ну и что, забирай, будут твои!
Не взяла.
— Лучше продай, — говорит.
Значит, продала она свои часы все-таки, чтобы на свой день рождения торт купить...
Вечером пили «молоко». Абдулла встал на Кухне, и вечером мы соорудили огромный костер. Натаскали невероятную кучу дров, с криками подпалили. Думаю, даже на Ай-Петри огонь можно было увидеть!
С Ольгой долго разговаривали, рассказывала мне московские новости, заскучал даже. Поселил ее в маленькую Сторожевую, ей одной там вполне комфортно, да и все рядом.
Появился некий Горыныч, которого тут же все принялись гонять. Даже жалко его стало. Дико неприятный тип, грузит и чернушничает, но все равно жалко.
Тусовку разогнали поднимающиеся по дороге люди с фонариками и силуэт мотоцикла с коляской. Либо менты, либо у новоульяновских новый мотоцикл. Выяснять никто не стал, и все быстро разбежались по пещерам. Хотя слова «быстро» и «молоко» поблизости одно от другого звучат дико, конечно.
22 августа, суббота
В шесть открыл глаза, что-то себе придумал и закрыл их до половины девятого. Потом все-таки заставил себя подняться и побежал вниз. Повезло, до Симферополя добрался на машинах, невыносимой электрички удалось избежать.
Позвонил домой — никого, на работе мамы тоже не оказалось. Перевод на почтамте меня, к счастью, дожидался — как и просил, целых 200 рублей! Зашел к однокласснице Ленке Бесчетновой, та наконец-то была дома. Похорошела, поумнела, но тормозит так же невероятно и во многое не врубается. Но что ж, все женщины такие. Меня накормили настоящим украинским борщом, жареным перцем, помидорами, селедкой с хлебом. Приятно так поесть, никуда не торопясь, с расстановкой, за беседой. Повспоминали школьные годы. Ленкины родители часто работали в Венгрии, и ее отправляли жить и учиться в Симфер. А я, влюбленный — о, какой я был влюбленный! — писал ей письма через день. А сейчас смотрю на нее и интересно мне: во что же я все-таки был влюблен? В какой-то самим себе нарисованный образ, не иначе. Возраст такой был — объект далеко, вот и придумал себе любовь, которая увяла тут же, стоило Ленке вернуться в Зеленоград. А ведь дрался даже из-за нее с Кондрашовым Эдькой...
Погуляли с Ленкой по городу, попутно разыскивая по магазинам необходимую мне снедь. Нигде нихрена нету, обошли полгорода в поисках сахара, молочной смеси и сухого торта «Космос». В книжном зато нашел четырехтомник Толкиена! «Хоббит» и «Властелин колец» в одной коробочке! Не выдержал и сделал себе подарок на день рождения от себя и от мамы. Надо ее проинформировать, чтоб меньше денег возвращать.
Постепенно всё нашел, даже овсяное печенье обнаружил, хлеб недорогой и борщовую заправку. Пошатался еще, мороженого покушал и поехал обратно. На дороге нагнал хиппанов незнакомых.
— Куда, — говорю, — путь держите, волосатые?
— Мы на Мангуп, к Ринго Зеленоградскому на день рождения.
— А-а-а, — подивился я. — А что, приглашал?
— Конечно, мы ж его друзья лучшие, не одну тыщу километров по трассе имеете откатались.
— А-а-а, ну увидимся, значит.
Смешно так — я их точно впервые вижу.
На Кухне обнаружились голодающие Львенок, Оля и Энди.
Отсыпал им продукта и ушел спать. Устал.
23 августа, воскресенье
Приехал Коля Садовник из Киева. Попросился жить ко мне в грот. Наталья и Танюха поехали в Симферополь, вернулись к вечеру. Посидели всей тусовкой в Рингушнике, полопали чаю с сахаром, сухарей и вермишели. Завтра — праздник живота. Завтра мне — девятнадцать лет!
В связи с прибывающим поистине громадным количеством народа остро встал вопрос с размещением людей и посудой. Кое-как заселяем людей по пещерам, без крыши никто не останется, а вот с посудой сложнее. Ходил к археологам, просил ведро. Сволочи, ржут, в ведре отказали. По-человечески же попросил — помоем, говорю, вернем в лучшем виде! У них там ведер этих миллион, а они не дают из чувства протеста против того, что мы на Мангупе живем.
Ну и пошли в жопу. Сходил на раскоп у Цитадели и спер ведро.
Завтра будет скандал.
24 августа, понедельник
Едва открыл утром глаза, как в меня тут же влили порцию «молока», сволочи.
С днем рождения, Ринго!
Да, сегодня мне стукнуло девятнадцать. Точнее, стукнет вечером, в 21.35 по Москве, 20.35 по киевскому времени. Салют в Севастополе грянет — по счастливому совпадению сегодня еще и День незалежности Украины!
Немного грустно, как и всегда в этот день. Надо подумать о каких-то итогах... А впрочем, какие, на фиг, итоги, мне не уже, а всего девятнадцать, я жив, здоров, свободен и счастлив как никогда. Всегда получалось так, что этот день я отмечал в Москве, а в этом году впервые так далеко от дома. С огромной толпой людей, со многими из которых я и не знаком толком. Причем все близкие друзья, кроме Добровольца, тоже сейчас в Москве... Интересно, вспомнят, выпьют за мое здоровье?
