Юрий Любопытнов - Мурманский сундук
— Как хошь это назови, только нечего было раскулачивать, — ответил Геронт. — Он почти всё в колхоз отдал, которым тогда руководил твой дед Семён. Самую малость себе оставил.
— За что же его с сыном в Сибирь упекли?
— Упекли совершенно за другое дело. Банда у нас орудовала. Бредунов ею командовал, Бредун его прозвали, такой мужик был… А Антип Маркелыч, тот на два фронта работал: и с советской властью заигрывал, и Бредуну помогал — снабжал его провиантом, оружие укрывал.
— Теперь понятно, — проговорил Николай. — А дед ничего мне не рассказывал.
— Мал ты, наверное, ёще был…
— Может, и так.
— Оружие, — продолжал словоохотливый Геронт, — он во дворе прятал, под настилом коровника. Помню, за день или за два до ареста меня будит, а я на сеновале спал, и говорит очень тревожно, что у него предчувствие нехорошее от сна дурного, проявляет он беспокойство о закопанном на подворье оружии — вдруг найдут. Давай, говорит, часть в лес отнесём, закопаем. Ну, унесли мы три револьвера да два, кажись, карабина артиллерийских с патронами.
— Прямо в лесу и закопали? — спросил Николай.
— Ну не совсем в лесу чтобы. Мне так казалось, что он расставаться с оружием не очень-то и хотел. Его отец Маркел мельницу в своё время держал, после его смерти Антип Маркелыч её забросил — она на отшибе оказалась, переселился на хутор, ну а мельница ветшала, гнила, пока совсем не развалилась. Дорога туда зарастала… На эту мельницу он меня и привёл. Копай, говорит, под опечком. А там, кроме опечка, всё сгнило. Ну, выкопал я яму, туда мы оружие сунули с патронами и забросали землей.
— Сколько же времени с тех пор прошло?
— Сколько? Да годов больше с полсотни, должно быть. Антип Маркелыч сгинул, а про оружие я забыл. Вот только сегодня к слову вспомнил…
Перебрав этот разговор в памяти, Николай задумался.
«Запорожец» медленно ехал по безлесому пространству, отдалённо напоминавшему зарастающую дорогу. Место, где когда-то стояла старая мельница, Николай знал хорошо — подростком часто туда ходил по грибы. От мельницы ничего не осталось, кроме небольшой возвышенности, густо поросшей лопухами, крапивой, а по окружности спутанным мышиным горошком. Просёлок, заросший травой, внезапно кончился, упёршись в березовую рощу.
— Вылезай! — скомандовал Николай. — Дальше пешком пойдём. — Бери лопату, а я мешок захвачу.
— Ты меня действительно не разыгрываешь? — спросил Сергей друга. — Мы за чем-то дельным едем?
— Сам увидишь, — ответил Николай.
— Одни загадки, — пробормотал Сергей, открывая багажник и доставая сапёрную лопатку.
— Что ты сказал? — не расслышал Николай.
— Одни загадки, говорю, начались, как только я сел в машину на своей даче.
— Всё может быть, — ответил Воронин, думая о чём-то другом.
Оставив «Запорожец» под развесистой ольхой, Николай зашагал на запад, приминая высокую траву. За ним поплёлся Сергей. Лес был густой, и солнечные лучи с трудом пробивали листву. Трава была росная, и сапоги путников стали мокрыми.
— Долго нам топать? — спросил Сергей, споткнувшись о гнилую валежину и чуть не упав.
— Осталось немного, — ответил Николай и, посмеиваясь, добавил: — А ты привыкай к бездорожью. Это тебе не Арбат и не Тверская-Ямская. Раз собрался клад искать, надо привыкать ко всему. Ты ж не на автобусе в скит поедешь!
Сергей вздохнул:
— Клад кладом, а сейчас я не знаю, куда мы идём.
— На старую мельницу.
— Где черти водятся?
— Возможно. — Николай раскатисто рассмеялся.
Пересекли глубокий сырой овраг и выбрались на ровное место. Небольшие полянки чередовались одна за другой. На них росли орешник и калина, кое-где встречались пирамидальные деревца можжевельника.
— Здесь когда-то дорога проходила на мельницу, — пояснил Николай. — Видишь, не совсем заросла.
— Я бы не сказал, что здесь была дорога, — ответил Сергей и затаённо вздохнул — сапоги, которые ему подарил Николай, были большего размера, чем он носил, он натёр ногу, шёл, прихрамывая, и это обстоятельство нарушало его душевное равновесие.
Николай вывел его к реке. Она была не широкая, с крутыми берегами, поросшими колючей травой, цеплявшейся за одежду, ольховником, склонённым к воде и купавшим в ней ветви. Язовка здесь была глубокая: вода зелёно-чёрная, дремучая, как и окружавший её лес. Потом пошли большие поляны с открытыми солнцу опушками. Николай иногда нагибался и подбирал грибы, большей частью подберёзовики и волнушки. Клал их в предусмотрительно захваченный полиэтиленовый пакет.
— Сегодня опять на жарево будет, — довольно говорил он, кладя очередную находку в пакет.
Сергей тоже последовал примеру Воронина, и если находил гриб, подавал его приятелю, спрашивая при этом съедобен ли он.
— Ну вот, пришли, — сказал, останавливаясь, Николай.
— Где ж мельница? — спросил Сергей, оглядывая ровное пространство, поросшее кустами, берёзами и осинами. Под ноги в разноцветном цветении стелился мышиный горошек, такой густой и перепутанный, что в нём вязли сапоги.
— Мельницы, почитай, уж лет девяносто как нет — сгнила. Вот, видишь, сваи остались от плотины, — указал Николай рукой на обмелевшую реку, поперёк которой торчали чёрные, словно обглоданные столбы. — Здесь она была запружена. Рядом стояла мельница с избой мельника. — Он показал на островок густо росшего бурьяна, на метр выше, чем окружающая его трава.
Николай подошёл к бурьяну.
— Давай лопату! Расчистим место и будем искать то, зачем пришли сюда.
Ни слова не говоря, Сергей протянул ему лопату. Обрубая бурьян, Николай говорил:
— Геронт мне много порассказал о бывшем своем хозяине. Эта мельница принадлежала отцу Загодина. Когда в Верхние Ужи провели тракт, она оказалась на отшибе, и окрестные крестьяне стали возить зерно на помол другим мельникам, куда дороги были получше и поближе. Антип Загодин, как говорили, по этой причине мельницу забросил и во время Столыпинской реформы взял хутор. Перед тем, как его с сыном арестовали, он закопал со своим батраком здесь под опечком оружие. Вот это оружие мы и ищем.
— Как же мы его найдём? Столько земли надо перелопатить!?
— Чудак! Я ж тебе сказал — под опечком. А что такое опечек, городской житель? — Николай перестал срубать лопухи и взглянул на Сергея.
Тот пожал плечами и посмотрел на приятеля, ожидая объяснений.
— Опечек, — произнёс Николай с видом опытного учителя, объясняющему нерадивому ученику урок, — это основание, на котором стоит русская печь. Она же не на полу поставлена. Раньше вкапывали дубовые столбы или делали кирпичный фундамент. Сейчас мы посмотрим, как здесь было устроено.
Отбросив сгнившие остатки дерева, битые черепки, Николай обнаружил кирпичную кладку — два широких столба, словно быки, на которые ставили мосты.
— Видишь, кирпич самодельный: сырец, неровный, форма неказиста.
— В каком месте копать? — осведомился Сергей, которого стала интересовать затея, предложенная Николаем.
— Начнём с этой стороны. — И Николай погрузил лопату в землю.
Через некоторое время его сменил Сергей, видя, что приятель устал. Но вскоре и он выбился из сил.
— Видать, обманул тебя Геронт, — вздохнул он, бросая лопату и садясь на примятую траву.
— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, — отозвался Николай, который не сомневался в результатах поисков. — Надо опечек окопать со всех сторон, тогда, может быть, чего-нибудь найдём.
Отдохнув, начали копать с другой стороны. Но и здесь раскопки положительных результатов не дали. Сергей совсем приуныл, Николай тоже засомневался, но вида старался не показывать.
— Хватит попусту время тратить, — сказал Сергей, вытирая перемазанные землёй штаны. — Поехали обратно. Старик старый был, наверное, страдал склерозом, может, где-либо они и закапывали оружие с хозяином, но не здесь.
— Сейчас у торца попробую, — отозвался Николай, — если ничего не выйдет, бросим это занятие и поедем домой. — Он схватил лопату и принялся копать новую яму.
Сергей молча сидел поодаль и тоскливо наблюдал, как Николай откидывал землю.
— Ну, что я говорил, — вдруг воскликнул Воронин, отбрасывая лопату в сторону, становясь на колени возле ямы, и руками раскидывая землю.
— Неужели нашёл?! — обрадованно вскрикнул Сергей, вскакивая на ноги.
— Не знаю, что именно, но здесь что-то закопано. — Николай просунул в яму руку, внизу затрещало, и он вытащил большой лоскут чёрной материи. — Похоже на промасленную шинель или толстое сукно, — проговорил он, поднося кусок к носу и снова запуская руку в яму. — Ого, Геронт не обманул. — Он вытащил револьвер. — На, держи, — он протянул его Сергею. — Фома неверующий.
Сергей взял револьвер.
— Вроде настоящий.
