Джейсон Гудвин - История доллара
Купидоны, херувимчики и путти снимают свой урожай. Аврора поднимается из моря в колеснице, чтобы окропить росой утро, а Аполлон, бог солнца, гонит свою колесницу по небу. Гебу, богиню молодости, изображали как виночерпия богов. Феникс, воскресающий из пепла, стал символом возрождения. Весна устраивается в уютном жилище в виде замечательной аллегорической фигуры с ребенком. Если банк находился рядом с побережьем, он мог поместить изображение морской богини Фетиды или Нептуна, колесницу которого увлекал за собой морской конек (наполовину конь, наполовину дельфин), а также его сына Тритона, дельфинов и русалок. Иногда это были красивые девушки ради них самих — три грации, изящные нимфы — или нечто, бросающееся в глаза, чтобы люди потом сохраняли банкноту в качестве сувенира. Например, банк «Сент-Николас» в Нью-Йорке ставил на своих купюрах Санта-Клауса, готового исчезнуть в дымоходе с мешком подарков.
Прекрасные молочницы, возделанная пашня, уборочные машины и исчезающие индейцы — все это указывало на полную сил и энергии страну. Не дикую. Вовсе без пустошей: именно новую страну, которая только училась постигать себя, примеряя «цивилизованные» понятия порядка и цели к ситуации на пограничье, которое долгое столетие будет отодвигаться от штата к штату. Художники обладали большей свободой в том, чтобы вскрыть двойственность Дикого Запада: одна из знаменитых своей загадочностью картин, похоже, изображает индейца и его сына-полукровку, скользящих вниз по реке на плоскодонном ялике, на носу которого находится то ли медвежонок, то ли кошка, то ли насторожившаяся собака — все праздные, но настороже, сама непринужденность и угроза. Долларовые купюры излучали надежду и изобилие куда более бесцеременно. На них не было полукровок — лишь новая порода мужчин и женщин, подходящих для того, чтобы вспахать и раскрыть новую страну.
Ничего подобного этим бумажным долларам и такому заселению земель ранее не случалось — и то и другое, несомненно, бросало вызов общеевропейскому опыту. Массово произведенный по «американской системе» Перкинса доллар пришпорил продажу и покупку земли с беспрецедентной в истории человечества скоростью. Перескакивая прыжками от одной границы к другой, стала набирать обороты неизвестная в новейшей европейской истории миграция — по мере того как год за годом изображенные на долларовых бумажках люди вгрызались в дебри, описанные в последний раз американской живописью. Если бы марсианин навел свой луч на обменную контору в Америке начала девятнадцатого столетия, он получил бы ясное представление об уровне и направлении развития американской цивилизации, бросив взгляд на деньги. Однако не нужно быть марсианином — лишь одним из тысяч и десятков тысяч новых американцев, которые толпами устремлялись через весь континент на запад, причем они были готовы к новой жизни едва ли лучше марсиан.
9. Филадельфийская история
О Филадельфии — Банкирский рай — Монстр — Совершенные деньги — Эндрю Джексон
Когда Джейкоб Перкинс в 1819 году отправился в Англию, он отплыл из самого оживленного в стране порта и единственного настоящего города во всей Северной Америке. Это было место, где иностранные визитеры — которым здесь всегда нравилось — могли остановиться в «Отеле Соединенных Штатов», улаживая вопросы получения своих денег с Банком США. Монетный двор Соединенных Штатов располагался здесь тоже не случайно: в этих местах жили и вели дела многие преуспевающие в масштабах страны торговцы, брокеры и банкиры. Это была финансовая столица Америки, а ее Честнат-стрит являлась Уолл-стрит своего времени. Город назывался Филадельфия.
Никогда больше в американской истории ни один город не будет тотально господствовать над Америкой или так далеко выдвигаться в качестве самого передового. Филадельфию переполняли энергия и знания — именно здесь открыл кислород химик Джозеф Пристли, который незадолго до этого прибыл из Англии и наслаждался окружавшей атмосферой: ведущие научные изыскания в стране осуществлялись под эгидой городского Американского философского общества. Филадельфия могла похвастаться лучшими врачами и самыми ловкими адвокатами. В 1791 году виргинцы боролись с планами Гамильтона дать Филадельфии влиятельный банк — из опасений, что это похоронит их надежды на столицу на Потомаке. Более чем десятилетие Филадельфия номинально и реально была столицей страны, пока, согласно достигнутому Джефферсоном и Гамильтоном компромиссу, к жизни мошеннически не вызвали город Вашингтон в округе Колумбия. Но даже после этого федеральное правительство позволило себе прихватить лишь чиновников; в Филадельфии остались все, кто был богат или интересен, сведущ или амбициозен. Она точно знала свое место. До конца 1810-х годов правительство в Вашингтоне не располагало астрономическими приборами, позволявшими рассчитать широту, на которой находился город. В глубине души мало кого огорчило, когда в 1814 году англичане сожгли Капитолий.
Колокол свободы, Зал свободы, первое здание Верховного суда, священная земля, на которой была подписана Декларация независимости, — все напоминало Филадельфии об ее исторической роли и долге в отношении нации. И пока Вашингтон пыжился вычислить свое местоположение, филадельфийцы склонялись над Америкой, как ученые над чашкой Петри. Филадельфия была единственным подходящим местом для изучения электричества, агрономии, экономики и индейской лингвистики. Американская энтомология вылупилась в 1806 году вместе с «Каталогом насекомых Пенсильвании» Мелшаймера. Описание Америки — экспедиции, прокладка путей и составление карт, переписи видов птиц и животных, сбор коллекций флоры и фауны континента — все отправлялось из Филадельфии, куда пионеры, разрушившие построения Бюффона, возвращались со стертыми ногами и невероятными впечатлениями, чтобы прочитать свои лекции филадельфийцам или пополнить коллекцию первого американского Музея естественной истории (основанного и управлявшегося местным портретистом Чарльзом Уилсоном Пилом) сокровищами из глубин материка. Даже Льюис и Кларк, первопроходцы американской доктрины предначертания, отправились к Тихому океану, лишь получив инструкции и экипировку в Филадельфии; первое авторитетное издание их дневников было опубликовано в 1815 году именно здесь.
К 1820 году в Америке было десять отраслей, которые могли претендовать на ежегодный доход в 100 000 долларов, и издательская отрасль Филадельфии являлась одной из них. Первое американское издание энциклопедии «Британника» отпечатали в Филадельфии: все 22 тома ин-кварто, от «А-Ant» в 1790 году до «Z-Zym» в 1802 году. Фантастически напыщенная и скучная пятитомная «Жизнь Вашингтона» за авторством Маршалла[64]
стала классическим для Филадельфии проектом — пришлось привлечь городского печатника, чтобы отыскать столько литер. И в той же мере гораздо более легкомысленная и наполовину вымышленная «Жизнь и памятные деяния Джорджа Вашингтона», а также стостраничный бестселлер «Пастора» Уимса[65], полный «развесистой клюквы». Неудобочитаемый патриотический эпос Барлоу «Колумбиада» и превосходная «Орнитология Америки» Уилсона увидели свет в первые годы нового столетия. Затем — «Элементы ботаники» Бенджамина Смита Бартона и «Виды североамериканских растений» Нателла. В 1824 году за ними последовала «Флора северной и центральной части Соединенных Штатов» Джона Торри.
Художники собирались в Академии изящных искусств, основанной ради экспонирования в 1805 году коллекции итальянской живописи почтенным банкиром Джорджем Клеймером — одним из тех, кто подписал Декларацию независимости. Первый американский живописец, ставший рисовать местные дикие пейзажи, Томас Доти, житель Филадельфии, устроил в 1816 году свою первую выставку. Первая американская литография была сделана здесь в 1818-м. Лучшие американские граверы соблазнялись традициями издательского дела именно в Филадельфии, и два искусных англичанина переехали, чтобы составить портфолио акварелей «Живописные виды американского ландшафта», изданных в 1820–1821 годах. Основанный здесь в 1801 году «Порт-фолио» стал первым в стране литературным журналом — во времена, когда самим портом могла быть только Филадельфия. Физиогномика использовала для лечения пантограф, снимавший механически репродукции с профиля. Здесь ставили пьесы,[66] строили первые дома блочной застройки («филадельфийские ряды») и родился журнал «В помощь строителю» (1818–1821), впервые описавший греческие ордера, а также здание Второго банка Соединенных Штатов (1819–1824) в греческом стиле юного Уильяма Стрикленда, которое «превосходит в изяществе и ничуть не уступает в практичности зданию не только Банка Англии, но и любого другого банка в мире», по словам английского критика 1830-х годов. Здание отличалось монументальностью, а в недрах его глубоко изрезанного белого мраморного фасада, на котором играли свет и тени, Филадельфия хранила деньги, которыми платили за кислород, адвокатов, эрудицию, книги, пьесы и «филадельфийские ряды».
