Холдор Вулкан - Жаворонки поют над полем
— Какой Вы у меня великодушный, дадаси! — сказала с дрожащими слезами на глазах Сарвигульнаргис, еще крепче обнимая Поэта Подсудимова.
— Негодяи чуть не разбили мне голову. Страшно болит. Помню только, сидел там, на краю поля писал хокку, глядя вдаль и прислушиваясь к пению жаворонков. И больше ничего не помню. Очнулся в мешке. Руки и ноги мои были связаны веревками, а рот мне заткнули тюбетейкой. Хорошо, что в кармане моих брюк оказался нож садовников, который я носил на всякие случай. Кто они, которые выбросили меня с высокого обрыва в бурлящую реку, не знаю. Одно знаю точно — это не дело рук наших тройняшек. Это однозначно. Потому что наши дети не смогли бы поднять меня, даже действуя совместными усилиями. Но спасибо тем ребятам, которые помогли мне выбраться из водяного ада, бросив в водоворот надутую камеру от колес трактора, и я чудом спасся от смерти — сказал Поэт Подсудимов.
— Да, милый мой, действительно у Вас кровавая гематома на голове с величиной лимон. Ой, бедный мой… — плакала Сарвигульнаргис.
Потом продолжала:
— Странно. А кто же тогда мог сделать это? В этих проклятых местах, кроме нас, никто не живет. Сколько раз я говорила Вам, что нельзя жить в этой дыре. Нужно уехать куда-нибудь в город и жить как все нормальные люди. А Вы не слушали меня. Вот результат — сказала Сарвигульнаргис, всё плача.
— Нет, Сарвигульнаргис, не могу я уехать в город. Потому что я люблю хлопковые поля, безлюдные дороги, тропинки, покрытые с двух сторон различными полевыми растениями, где задумчиво порхают белые бабочки. Люблю цветущие маслины у оврагов в лунные ночи, когда в небе мерцают немые звезды в первобытной тишине, люблю вольные ветры, дожди задумчивых сезонов, осенние туманы, листопад, прощальные крики журавлей в осеннем небе. Люблю зимними вечерами глазеть через щели дупла родного тутового дерево на ночной снегопад — проговорил Поэт Подсудимов.
Потом с трудом поднялся, опираясь на плечо жены, и они вдвоем пошли в ногу по дороге, которая вилась над высокой дамбой. Тут, проезжая мимо них, остановился трактор, и тракторист, высунув голову в окно кабины, закричал Сарвигульнаргису в шуме мотора:
— Чего, апа, Ваш муж напился что ли?! Почему он вес мокрый?! Наверно его выбросили в реку свои же собутыльники, которые клялись в дружбе, говоря красивые тосты о доброте, и как только кончилась водка в бутылке, и их дружба тоже кончилась! Да-а-аа, в наши дни, на мой взгляд, 99 процентов населения нашего села стали рабами бутылки! Примерно такое же количество людей нашей страны превратились в алкоголиков и наркоманов! Это большая трагедия, апа! Давайте, этого вашего алкаша поместим в прицеп! Я помогу вам отвезти его домой! А Вы влезайте в кабину! Куда его везти?! — крикнул тракторист во весь голос, словно человек, который живет рядом с военным аэродромом, откуда день и ночь беспрерывно поднимаются в воздух тяжелые самолеты-бомбардировщики. И летят они бомбить горячие точки планеты, где вопят от страха бедные женщины и плачут дети, с испугом глядя в небо, почерневшее от летящих самолетов осуществивших ковровую бомбардировку. Поэт Подсудимов, услышав слова тракториста, разозлился, и сказал:
— Да, что ты, тракторист вонючий, с ума, что ли, сошёл! Какой я алкаш?! Я же заслуженный человек, поэт с большой буквы, который живет в тесном дупле вместе со своей огромной семьей и пишет бесплатные хокку, чтобы поднять на мировой уровень нашу бедную литературу! О чем и кому я говорю вообще?! Ты же не понимаешь не только хокку, но и литературу в целом! В твоем уме только солярка да дизельное топливо! Катись отсюда грязный тупорылый кабан! — сказал Поэт Подсудимов, стараясь подобрать камень и швырнуть его в кабину трактора, где торчала голова тракториста.
— Эх, кажется, я допустил ошибку по поводу пьяницы! Прошу прощения! Но я все же не верю, что Вы на самом деле поэт и что живете в дупле тутового дерева! Поэты живут в особняках, в роскошных виллах у берегов синих морей и океанов! Не то, что мы, трактористы! И поэты бывают очень культурными вежливыми воспитанными хорошо одетыми, не курящими, не пьющими, отзывчивыми, добрыми, причесанными, бритыми и веселыми, как президент нашей страны! Между прочим, сын моей тети, который живет в городе, тоже пишет стихи. Вот он ни грамма не пьет спиртного. Он такой умный, что услышав его мысли диву даешься. У него даже был свой собственный мобильный телефон. Вот однажды сын моей тети, то есть наш близкий родственник, поэт приехал в гости к нам в кишлак и прочитал наизусть ряд из своих поэм, посвященные президенту нашей страны. Тут ему срочно захотелось сходить по большой нужде, и он побежал, извините за выражение, в туалет. У нас в сельских туалетах, сами знаете, не бывает унитаза. Разве что гнилые доски над трехметровым котлованом. Наш городской родственник, ктому же поэт сидел в туалете и его неожиданно охватила волна внезапного вдохновения. Хорошо что у него в это время бумага оказалась под рукой, осталось только вынуть ручку из кармана брюк. Но когда он вытаскивал, его мобильный телефон упал и канул в глубокую яму нашего туалета. Ну, вообщем, в удобрение, то есть в это самое… ну, в дерьмо (еще раз прошу прощения за грубое выражение). Наш родственник поэт вышел из туалета весь бледный, растерянный такой. Я, грит, по неосторожности уронил в ваш туалет свой мобильный телефон «моторола». Ты, грит, попроси и возьми у своих соседей сотовый телефон, чтобы позвонить. Я, грит, хочу сделать несколько контрольных звонков, чтобы узнать, работает ли мой телефон на дне вашего туалета или нет. А чо, я побежал и привел соседа, у которого тоже имелся мобильный телефон. Наш родственник поэт несколько раз позвонил, на свой номер телефона, но, к сожалению, со дна глубокого туалета ответного звонка так и не последовало. Во дворе быстро собралась толпа зевак и все с огромным интересом глядели в котлован нашего туалета, внимательно прислушиваясь к тишине, словно учёные-уфологи, которые внимают безмолвию в надежде услышать голоса гуманоидов из далеких планет вселенной. Короче говоря, нашему родственнику поэту вдохновение обошлось дорого. Он сказал, что искусство требует жертв, вот и я пожертвовал ради искусства своим любимым мобильным телефоном… Вот каким щедрым человеком должен быть поэт. А Вы схватили камень, чтобы разбить мне голову. Полегче, а то я тоже, как говорится, не подарок. У меня тут целый арсенал холодного оружия, вроде гаечных ключей, отверток различного калибра, ключей, монтировки, кувалды и так далее. В прошлом году одному человеку, вроде Вас, сделал дырку в голове с помощью молотка и, ничего, меня не посадили. Полгода пролежал в больнице для душевнобольных, лечился принудительно и отпустили — сказал тракторист.
Услышав такое Поэт Подсудимов на миг замер от удивления, потом стал улыбаться, глядя на тракториста. Потом бросил камень и продолжил шагать, опираясь на плечо своей жены. Тракторист сел в кабину своего трактора и, поднимая пыль, проехал мимо Поэта Подсудимова и его жены, нервно нажав на газ и сигналя. Он чуть не задавил их. Но, не доезжая до крутого подъема, его трактор застрял в болотистой части дороги и забуксовал.
28 глава Гуддаводжитходжа
Через некоторое время после того, как Поэт Подсудимов отправился в дупло тутового дерева, опираясь на плечо жены, вокруг заметно стемнело от черных туч, которые покрыли небо, и начались гроза. Гремел гром, и засверкали молнии, освещая окрестность. С шумом начался ливень. Супруги ускорили свои шаги, а потом побежали. Женщины, которые работали на полях, бросив свои кетмени, тоже побежали в сторону полевого стана, чтобы укрыться от ливневого дождя. Они бежали и весело кричали, смеясь и радуясь хлещущему и шумящему ливню, который приносил душе детскую радость. Ливень так усилился, что даже исчезли из виду далекие тутовые деревья на краю поля, тополиные и ивовые рощи вдоль оврагов и полевой стан.
Пока Поет Подсудимов и Сарвигульнаргис дошли до тутового дерева, в дупле которого они жили, они промокли насквозь, словно кошки, упавшие в воду журчащего арыка.
— Мама! Отчим! Быстрее бегите! — весело кричал Маторкардон, высунув голову из дупла чердака, где расположена детская комната. Чотиркардон с Буджуркардоном тоже выглядывали оттуда с улыбкой на лице, радуясь ливневому дождю, грохоту грома и сверкающей молнии.
Наконец супруги забрались в дупло и засмеялись, глядя друг на друга. А ливень все лил как из ведра, гремел гром и сверкали молнии, освещая вокруг словно прожектора. Поэт Подсудимов и Сарвигульнаргис переоделись и расположились у проема дупла, закопавшись в клеверное сено, глядя на ливень и слушая его шум. Им казалось, что по небу кто-то катит огромные пустые железные бочки, ударяя по ним кнутом.
— Да-а-а, вот это ливень! Какой гром! Какая молния! Как хорошо когда у человека есть крыша над головой, когда льёт такой ливень! Знаешь, дорогая, о чем напоминают мне эти молнии? — спросил обнимая жену одной рукой за талию Поэт Подсудимов.
