Полумрак - Книга Натаниэля
Скрудж вытащил из кармана часы и посмотрел на них.
– Четверть двенадцатого. – сказал он. – Слышишь, пухлый, чего-то твоё время на моих часах не отсчитывается.
– Серьёзно? – удивился Святочный Дух Прошлых Лет. – Ну-ка дай посмотреть.
– Эээ! – сказал Скрудж, снова пряча часы в карман. – Знаю я ваше «дай посмотреть». Сперва «дай закурить», потом «дай посмотреть», потом «а если сам поищу?»…
Дух обречённо махнул рукой.
– Посмотри внимательно на лавку. – сказал он. – Узнаешь?…
– Конечно узнаю! – воскликнул Скрудж. – Меня же отдали сюда на обучение!
CIX
Фараон колебался. Он выбирал между Тотом и Осирисом.
– Тот, конечно, хорошо… – говорил Фараон сам себе. – Но Осирис разве плохо? Осирис тоже хорошо…
Он посмотрел на статую Тота. Тот, в наряде писца, застывший в широком шаге, всем своим видом показывал, что для того, чтобы писать, не нужны ни большие мозги, ни умный взгляд, а только папирус и чернила.
Фараон вздохнул и побрёл к святилищу Осириса.
– И ещё… – сказал он сам себе. – У Осириса хотя бы нет проблем с дикцией.
Осирис стоял в особом углублении, сложив руки на груди и закрыв глаза.
– О Осирис! – воскликнул Фараон, аккуратно падая перед статуей ниц. – О Властитель Двух Царств, возрождающийся и умирающий…
Голос, оглушающий как рёв водопада и одновременно тихий, как шелест травы, ответил ему: «Весь внимание».
– О Властитель!…
«Валяй.» сообщил голос. «Я готов уделить тебе весь свой день.»
Точки падали как тяжёлые капли первого зимнего дождя.
– Скажи мне, о Повелитель, что мне делать с евреями? Должен ли я отпустить их?
Повисла пауза.
Раздался звук, который мог бы возникнуть, если бы ревущий водопад и шелестящая трава могли бы задумчиво жевать собственные губы.
«Нет» – сообщил наконец Осирис.
– Почему? – спросил Фараон.
Снова повисла пауза.
«Нипочему. Это воля моя. Ты собираешься обсуждать?» – спросил Осирис.
– Разумеется, я собираюсь обсуждать! – возмутился Фараон. – Почему я не могу обсуждать? Почему бог не может обсудить с богом?…
«Какого рода ты бог?» спросил Осирис.
– Ну я живущий на земле бог… – Фараон задумался. – От моего настроения зависит погода, так? И рассвет наступает, когда я открываю глаза. И так далее.
«От твоего настроения. Не от тебя самого.» – сказал Осирис. – «А уж насчёт рассвета я бы на твоём месте молчал. Тебя каждое утро будят вшестером. Тухловато у тебя с божественностью».
– А ещё я принёс тебе рисовых лепёшек. – сказал Фараон. – И пива.
«Зачем?» спросил Осирис.
– Ну чтобы тебя умилостивить… – сказал Фараон, помахивая неопределенно рукой. – Понимаешь, у меня же вроде как тяжелые времена. И я надеялся, что ты сейчас сойдешь с постамента, сядешь рядом со мной…
«Зачем мне сейчас сходить с постамента?» спросил Осирис. «Я бог. Я могу сойти с постамента в любой момент».
– Ну так чего же ты ждёшь?… – воскликнул Фараон.
«Ничего не жду.» сказал Осирис. «Я не хочу сходить с постамента. Для статуи естественней и удобней стоять и не шевелиться. Не беспокой меня схождениями».
– Ну мне всё равно, как ты расположишься, – сказал Фараон, – просто я рассчитывал на твою помощь. На твою поддержку. Что ты выскажешь свою волю.
«Ты уже слышал мою волю, царь двух земель» сказал Осирис. «А потом ты спросил „почему“. Зачем тебе моя воля если ты с ней споришь? С божественной волей не спорят. Против неё ропщут.»
– Ты, между прочим, минут пять раздумывал что ответить. Я не могу узнать – как шла твоя мысль?
«Нет.»
– Почему?!
«Я не раздумывал.»
– Тогда почему ты не ответил сразу?
«Потому что хотел. Такова была воля моя.»
Фараон вздохнул снова – глубже, тяжелее, безнадёжнее.
«Можешь перестать выпускать из себя воздух с таким свистом. На меня не действуют старые трюки».
– Ну хорошо, – сказал Фараон, направляясь к выходу из храма, – да приидет воля твоя. Я не стану отпускать евреев.
«Поступай как хочешь».
Фараон остановился.
– Чего?! – воскликнул он. – Ты же сказал, что я не должен их отпускать!
«Я сказал только „нет“. Всё остальное говорил ты».
– И что же я говорил?…
– «Ты спросил – должен ли ты отпускать евреев. Я сказал, что не должен. Мне, во всяком случае».
– Ты, инфантильный, самовлюблённый…
«Я знаю. Если не хочешь знать мою волю, больше не приходи спрашивать».
Фараон насупленно молчал.
«Ну же» подбодрил Осирис.
Фараон молчал.
«Недалёкий.» подсказал Осирис. «Или что-нибудь насчёт извращённого ума.»
– …любитель поиздеваться над людьми. – закончил Фараон.
«Тоже неплохо.» поддержал Осирис. «Эй погоди. Лепёшки и пиво оставь.»
CX
– Здорово у вас тут. – сказал Натаниэль. – Просто здорово. Пейзаж отличный. Воздух чистый. Наверняка охота богатая?…
Он глубоко затянулся и выпустил струйку густого дыма.
– А почему речка называется «Ленивый ручей»? – спросил он с любопытством. – Для ручья она великовата, на самом деле, вам не кажется? И течение вроде…
Один из стоящих на берегу сделал знак. Другой – которому знак предназначался – ослабил натяжение потёртой пеньковой верёвки.
Натаниэль головой вниз погрузился в воды Ленивого ручья.
Прошло пять минут.
– Вытягивай. – скомандовал Первый Инквизитор. Второй Инквизитор потянул верёвку вниз.
– …быстрое. Так что не знаю, «Ленивый ручей» – это что-то не то. Я бы придумал что-нибудь посвежее…
Натаниэль снова затянулся и задумчиво сложил руки на груди.
– Скажем, река Иосифа. – сказал он. – Или река Иоанна. Я знаю, вы, ребята, фанаты Библии. Или, скажем, Новый Иордан…
– Почему вы не связали ему руки? – сказал Первый Инквизитор и снова сделал знак рукой.
Натаниэль снова исчез под водой.
Второй Инквизитор пожал плечами.
– А толку? – сказал он.
– Действительно… – сказал первый инквизитор задумчиво.
Он зашагал вперёд-назад по бережку Ленивого ручья.
– И чем вы меня ещё порадуете? – спросил он, глядя на пузыри, поднимающиеся на поверхность воды.
Лопаясь, пузыри выпускали маленькие ленивые колечки дыма.
Второй Инквизитор нервно развернул свиток.
– Ээ… Испанский сапожок.
– Таак. – сказал второй инквизитор. – Нечисть ненавидит испанский сапожок.
– Попросил ложечку и спросил, нет ли на высоком каблуке. Заявлял, что в моде высокие каблуки. Что нога выглядит стройнее.
– То есть как? – спросил Второй Инквизитор. – Он не мучался? Не кричал? Почему?…
Второй Инквизитор снова пожал плечами.
– Откуда мы знаем – почему. Потому же, почему не тонет. Допрашиваемому задали тот же вопрос.
– Вопрос – почему он не кричит и не стонет?…
– Ну да. Спросили – имел ли он дело с нечистым и почему он не кричит от боли. Он заявил, что может покричать, если мне будет приятно.
Первый Инквизитор с любопытством посмотрел на Второго.
– А Вам было бы приятно?…
– О Ваше Преосвященство, – нервно теребя верёвку, протянул Второй Инквизитор. – Звуки, издаваемые мучающимся нечистым духом, услада для уха праведного человека, но я предпочитаю что-нибудь более мелодичное…
Первый Инквизитор вздохнул.
– Что дальше?…
– Дальше… – Второй Инквизитор сверился со списком. – Дальше была Дева. Утверждал, что она не в его вкусе. Сказал что… – Второй Инквизитор погрузился в чтение на несколько секунд. – если выбросить набор для Аку… Пунктуры, получится отличный Вертикальный Турбо… Солярий. Потом потребовал Тайский Массаж. Что это, Ваше Преосвященство?
– Несомненно имена демонов. – сказал Первый Инквизитор. – Ладно. Хоть как-нибудь удалось добиться у испытуемого признания?…
– Признания?… – Второй Инквизитор свернул список и сунул его за пояс. – Признание он сделал сразу. Без пыток.
Первый Инквизитор выпучил глаза.
– Да, да. – сказал Второй Инквизитор. – Он сообщил, что состоит в прямой связи с Сатаной. Когда его спросили, как он вступил в эту связь и как Сатана использовал его в своих целях, испытуемый хихикнул и ответил, что вопрос скорее философский, чем прямой, но если ему дать немного времени, бумагу с пером, набор цветных мелков, стакан рома, белую курицу и кусок верёвки, он попробует объяснить.
– Определенно колдовской ритуал. – сказал Первый Инквизитор. – Колдуны чертят свои проклятые мерзкие знаки мелом и пьют кровь животных, которых приносят в жертву своему господину. Как он попал в наше поле зрения?…
– Брат Клавдий из храма святого Констанция приводил его к причастию и этот человек сказал ему, что хотел бы, чтобы тело Христово было бы попышнее и посдобнее.
– Этот человек очень много шутил, я гляжу. – сказал мрачно Второй Инквизитор. – Безумный дух упорствует в нём и защищает своего раба от орудий святой Инквизиции. Может быть, в испытующих недостаточно пламенна вера? – спросил он с угрозой. – Тогда они не смогут повредить дьяволу!
