Джонатан Коу - Номер 11
Вскоре Элисон засобиралась домой, и Селена решила проводить ее до автобусной остановки. Вечер выдался холодным, в ожидании 11-го автобуса они стучали зубами и притопывали, чтобы согреться. Всего несколько дней назад, подумала Элисон, ее мать знать не знала другого мира, кроме здешнего, а теперь она в Австралии сидит у костра в обществе знаменитостей, пусть и не самого большого калибра, и распевает песни под гитару – это не укладывалось в голове. Элисон пора было бы уже свыкнуться с нереальностью происходящего, но не получалось.
– Кстати, – сказала она, решив отогнать мысли о матери, – я хотела тебе кое-что рассказать. О себе. Раскрыть маленькую тайну.
– Господи, еще одну? – шутливым тоном спросила Селена. – У тебя и вторая нога искусственная? (Улыбнувшись, Элисон покачала головой.) Стеклянный глаз?
– Нет. – Некоторая напряженность в ее голосе вынудила Селену прекратить веселье и молча дожидаться продолжения. – Я гомосексуальна, – произнесла наконец Элисон ровным нейтральным тоном.
– О. – Селена уставилась на тротуар. И тут же вскинула голову: – Но это же не беда, правда?
– Ты серьезно так думаешь?
– Конечно.
Элисон протяжно выдохнула, просияла и положила руки на плечи Селены:
– Мне полегчало.
– А чего ты боялась? – Селена крепко обняла ее. – Чего ты от меня ожидала?
– Не знаю… Иногда люди странно реагируют.
– И как же?
– Ну, на самом деле я рассказала об этом только двоим – тебе и моей подруге Рэйчел. И она восприняла это так плохо, что я слегка занервничала.
– Да? И что она сказала?
Объясняя, Элисон машинально возила носком ботинка по тротуару.
– Рэйчел я знаю много лет. Мы вместе учились в начальной школе. Она живет в Лидсе, но мы поддерживали связь. И месяца два назад я написала ей письмо. А следующим вечером отправила сообщение на Snapchat с вопросом, получила ли она его. Да, получила ответила она. Тогда я поинтересовалась, чем она сейчас занята, и Рэйчел… – Элисон сглотнула. – Я сперва не поверила своим глазам, но она написала, что намерена переспать со своим братом и это наверняка придется мне по вкусу.
Селена вытаращила глаза:
– Что?
– То самое. Выходит, в ее понимании быть лесбиянкой и трахать родного брата – одно и то же.
– Она так и сказала?
– Я видела сообщение всего несколько секунд, мы же были в Snapchat, но из ее слов все было совершенно ясно. Я спросила, где она, и Рэйчел ответила: «С братом. В чудесном инцесте».
Ошарашенная Селена смеялась и одновременно морщила лоб:
– Вау. По-моему, это как бы… – она растерянно подыскивала слова, – перебор. И сама фраза какая-то диковатая.
– Ну, фраза продержалась на экране очень недолго. Но понять, что к чему, было можно. А потом прислала новое сообщение: «Разве это не в твоем вкусе?»
– Черт, – сказала Селена, – она явно перегнула палку. И все? Больше она никак не отреагировала?
– Потом она написала мне письмо, но я не смогла заставить себя его прочесть. Выбросила вместе с мусором.
– Она случаем… не какая-нибудь новообращенная христианка?
– Да вроде нет, – ответила Элисон, и тут из-за поворота показался автобус.
Они успели поцеловать друг друга в щеку – впопыхах, но нежно, прежде чем Элисон зашла в автобус.
* * *Даниэль и Вэл брели по тропе в джунглях, следуя за проводником. Им неоткуда было от этом узнать, но до полудня еще оставалось полтора часа, а дышалось уже тяжело, на коже проступил липкий пот, и обе запы хались.
– Можно тебя спросить, Вэл? – оглянулась через плечо Даниэль.
– Спрашивай.
– Я о твоей песне, что ты спела вчера вечером, реально классной, между прочим.
– Ой. Спасибо.
– Она у меня из головы не выходит. Текст так и крутится в голове.
– Да? Это хороший знак В смысле будущего песни.
– Особенно строчки: «Я хочу слышать, как ты дышишь», а потом типа «когда луна захватит воду». Я ничего не перепутала?
– Нет, все правильно.
– Я все думала… как это понимать? Как луна может захватить воду? Ты это как бы… выдумала?
Вэл помолчала, прикидывая, не разыгрывают ли ее. И решила, что вряд ли.
– Нет, я лишь имела в виду… ну, сама понимаешь, луна, приливы. Сила притяжения луны.
– Притяжение?
– Ну… приливы, отливы, ими же заправляет луна.
Даниэль остановилась и обернулась. Теперь уже она подозревала, что над ней хотят посмеяться.
– Ты меня дурачишь, да?
– Конечно, нет. И никогда не стала бы.
– Значит, в этом причина приливов и отливов? Реально в этом?
Вэл кивнула. А Даниэль остолбенела: связь луны с водой стала для нее откровением, и очень важным.
– Невероятно. Просто офигенно невероятно. Когда мы выберемся отсюда, – Даниэль снова зашагала по тропе, – я хочу почаще с тобой видеться. Ты так много знаешь. Где ты столько всего узнала?
– Ну что тебе сказать… – Вэл едва не наступила на небольшую змейку. – Наверное, работа в библиотеке сыграла свою роль.
Вскоре они вышли на широкую прогалину, где их поджидали гыкающие, как обычно, ведущие передачи.
– С добрым утречком, дамы!
– Сегодня мы приготовили для вас отменное угощеньице.
– Да, сегодня мы проведем не одно, а целых два испытания в джунглях!
– И как всегда, не без приколов.
– Вчера мы спросили телезрителей в Британии, кто в лагере им больше всего нравится.
– Та из вас, которая набрала больше всех голосов, первой отправляется на испытание. Между нами говоря, довольно простенькое, называется оно «Уютная тропа из розовой пастилы и мягких игрушек».
– К сожалению, набравшая наименьшее число голосов проведет время не столь приятно. Ей придется отправиться в «Пещеру зла», так это место у нас называется.
– Итак, вы готовы услышать результата голосования?
Обе кивнули.
Вэл ничуть не удивилась, услыхав, что Даниэль – самая популярная в лагере. Но для нее было ударом узнать, что сама она нравится зрителям менее прочих. От этого известия у Вэл сдавило желудок, а ноги едва не подкосились. Наименее популярная? Как, скажите на милость, такое могло произойти? Вся ее уверенность, тяжкими усилиями добытая за последние несколько дней, испарилась в один миг. Перед глазами плыло, и она не заметила, как Даниэль увели куда-то, а потом другой ведущий (который из них? Она так и не научилась их различать) взял ее за руку и потащил к крутому грозному каменному уступу на другом конце прогалины.
– Скажи-ка, Вэл, – мурлыкал он тоном ухажера, – ты ведь ничего не имеешь против старых добрых мерзких многоножек?
Она не понимала, о чем он говорит, о чем ее спрашивают. Но когда в глазах прояснилось, она увидела, что ее ведут к узкой расщелине у подножия уступа, к черной дыре, ведущей в никуда. Ширины расщелины хватало, чтобы заползти одному человеку, и не успела Вэл опомниться, как уже была внутри.
* * *Элисон стояла на кухне, зажав ладонями уши. Такую позу она принимала и раньше бесчисленное множество раз: уединившись на кухне, она пыталась блокировать звук телевизора, включенного матерью на запредельную громкость. Обыденный жест, расхожая ситуация. Разве что сегодняшний вечер радикально отличался от всех прочих: звуки, исходившие из телевизора, звуки, что она пыталась игнорировать, были воплями отчаяния ее матери.
Жуткие звуки. Утробный звериный вой, раздававшийся за тысячи миль от их дома, из пещеры в зарослях австралийского дождевого леса, преображенный в звуковую информацию и услужливо доставленный в Ярдли через телевизионную акустическую систему. В реальном времени пытка в пещере давно закончилась, но Элисон это обстоятельство не могло утешить – каждую секунду материнских мучений она проживала здесь и сейчас. Иногда крики замирали, и Элисон слышала комментарии подхихикивающего ведущего: «Ладно, Вэл, держи последнюю порцию!» или «У-у, до чего же они противные, эти ребятишки, а?» Но стоило ему заткнуться, и снова звучали надрывные нечеловеческие завывания ее матери. Сколько времени это уже длится? Минуты три-четыре. Но Элисон казалось, что больше она не выдержит.
– Селена! – крикнула она. – Убавь долбаный звук!
Телевизор утих, и на кухню вошла Селена.
– Все в порядке, – сказала она. – Там все закончилось. Реклама пошла. – Заметив, что Элисон плакала, она достала из кармана пачку бумажных платков: – Вот, давай тебя немного освежим.
– Мать их. – Элисон утерла слезы рукавом. – Неслабое шоу.
– Не очень удачно все прошло, да?
– Какая тут удача, нахрен! Ее кошмар сделали явью. Начнем с того, что у мамы клаустрофобия.
