Борис Штейн - Контрафакт
– Так, – сказал Леонид Петрович.
– А чего? – невпопад ответил Лешка.
Тут Леонид Петрович неожиданно для себя, а тем более – для Лешки, достал из кармана кошелек, а из кошелька – деньги.
– Возьми, – протянул Лешке. – Здесь триста.
Ну Лешка взял. Он давно уже зарубил себе на носу, что если дают деньги, то нужно сразу брать, а потом уже интересоваться, что и почему.
– Это – выходное пособие. Ты больше у меня не работаешь. И не морочь мне голову.
– Ты чего, Петрович! – для приличия заканючил Лешка. – Чего я сделал такого…
Но Леонид Петрович только устало махнул рукой:
– Ступай, мне некогда. Если хочешь, подойди после клуба, поговорим.
«После клуба», то есть в начале третьего, Лешка заявился к Леониду Петровичу на точку. Вид у него был покаянный: «Вот он я, весь перед вами. Хотите – казните, хотите – милуйте. Но лучше – милуйте». Вслух же сказал:
– Пойми меня, Петрович, не могу я на дядю вкалывать, никак не могу. Вот здесь – он положил ладонь на голову, – разные мысли копошатся, их уже целая кучка.
Леонид Петрович помнил, как уважают в армии тех начальников, которые не удерживают возле себя толковых подчиненных, а помогают им продвигаться вверх по службе.
– Я тебя понимаю, – просто сказал он. – И я тебя поддерживаю. Тебе стоит арендовать точку… или полточки.
Да Лешка и сам все прекрасно знал: полточки – раз, место на складе – два, книги на реализацию – три. И стал работать открыто. А Леонид Петрович посвящал его в тайны книжных лабиринтов. Лешка слушал внимательно, приоткрыв от усердия рот, впитывал каждое слово, как губка – влагу.
Однажды Леонид Петрович сказал Лешке:
– Леша, ты ведь автомастер. Купи себе задешево старую машину, подлатай ее, чтобы ездила хотя бы год. Без машины здесь делать нечего.
Лешка пытливо заглянул в глаза Леонида Петровича. Они сидели в клубном буфете и пили кофе из бумажных стаканчиков.
– И что? – спросил он.
– Будешь ездить к дилерам «Просвещения» и брать книги в деньги. Получишь скидку.
– Так нет пока что денег, – с подкупающей искренностью признался Лешка.
– Я дам. В долг, разумеется, на раскрутку. Подскажу ассортимент.
– Леонид Петрович, – сказал Лешка, – я такого человека, как вы, еще не встречал. В общем, мне повезло, и я вашего отношения никогда не забуду. Он перешел «на вы», подчеркивая торжественность признания.
А что Леонид Петрович? Слабый до лести человек, как большинство из нас. Он проворчал «ладно-ладно», напустил на себя суровый вид, но был польщен.
Лешка срочным порядком купил по объявлению «шестерку». Автомобиль был так ухайдакан, что его отдавали за двести долларов. Да пятьдесят долларов Лешка отторговал, получилось чуть ли не даром.
Он ремонтировал ее трое суток, не поднимая головы. Работал на улице, возле дома, в котором жил. Хорошо, дождь не собрался. Тучи ходили, ходили над головой, грозились, но, к счастью, передумали, ушли.
То есть недели не прошло после упомянутого разговора, как Лешка прикатил на клуб на своей уже машине, пусть старой и обшарпанной, но – чистой и местами подкрашенной. А уж заводилась она легко, мотор работал ровно, тормоза схватывали намертво. Чего еще? На первый случай достаточно. Что тут скажешь? Если даны человеку золотые руки, то они и будут золотыми – хоть в гараже, хоть под открытым небом.
К Лешкиной чести надо сказать, что он никогда не отказывал Леониду Петровичу в помощи по части ремонта микроавтобуса. А микроавтобус давал сбои частенько. Куплен был по случаю, дешево. Машина за четырнадцать лет жизни побывала в нескольких руках, городах и странах: во Франции, где появилась на свет, в Голландии, где возила почту, в Калининграде, где растаможивалась, и в Москве, где возила книги, порой – помногу. Именно в Москве она перенесла потрясение, клиническую смерть, реанимацию с перекраской и очередной перепродажей. Так что спрос-то с нее и вообще был невелик, но иногда она выкидывала вовсе непростительные штуки. Так, однажды задурил руль. Он перестал управлять колесами. То есть его можно было сколько угодно крутить в любую сторону – колесам это было безразлично. Они катили себе прямо по набережной Москвы-реки, пока не уткнулись в низенький тротуарчик, за которым была невысокая ограда и собственно река. Хорошо, что набережная изгибалась в нужную для этого случая сторону, а то бы безумный микроавтобус выкатился на сторону встречного движения. Хорошо и то, что водитель, а именно – Леонид Петрович, успел замедлить ход и нажать на тормоз. Тормоз работал.
Леонид Петрович теоретически, конечно, представлял, как там все взаимодействует: рулевое колесо, рулевая колонка, дифференциал, рулевые тяги. Но как и где все это практически сочленяется, он не знал. И руки у него были не золотые. Ах, что не золотые, то не золотые! Одним словом, он «голоснул» машину и дернул к Лешке, оставив Марину в кабине наедине с бесполезным рулем.
Близился вечер. Лешка и его подруга Манька собирались в гости к толстому человеку Вове Блинову. Он пригласил их – по какому, Леонид Петрович не понял, поводу, но дело было вовсе и не в поводе. Само приглашение означало сближение с уже крепко стоявшим на ногах книжным торговцем, их земляком. Леонид Петрович между тем объяснил Лешке, что случилось, и, как сказали бы театралы, пошла немая сцена.
Худосочная Манька, еще не успевшая одеться и накраситься, но уже успевшая накрутить волосы на бигуди и сотворить маникюр, с враждебностью посматривала на незваного гостя и махала растопыренными пальцами, суша лак. Лешка сидел на низкой табуреточке, уперев лоб в ладонь, а ладонь – в колено, наподобие роденовского «Мыслителя». Леонид Петрович, страдая от неуместности визита, готов был ретироваться, но медлил, на что-то еще (будем честными) надеясь. Наконец Лешка поднялся с табуреточки и стал стягивать с себя вельветовые брюки с простроченной складкой. Повесив брюки в шкаф, натянул старые джинсы.
– Да ты что, Леш! – не желая верить, испуганно воскликнула Манька. – Ждут же ж!
Лешка сказал как-то буднично:
– Поеду, помогу Петровичу.
– Люди ж нас же ж пригласили, – начала заводиться Манька. Голос у нее стал от гнева низким, хриплым и, по мнению Леонида Петровича – противным. Тогда Лешка подошел к ней, взял за плечи – детские плечи утонули в больших ладонях – и сказал строго и внушительно:
– У меня здесь никого нет. Случись что, к кому я пойду? К Леониду Петровичу и пойду. Понятно? – Он слегка сжал Манькины плечи, дожидаясь ответа.
Манька кивнула и выдавила совсем уж басом:
– Понятно.
Когда они на Лешкиной «шестерке» подъехали к автобусу, Марина сидела в кабине и слушала радио. В трудные минуты на нее, как ни странно, находило полное спокойствие. Словно бы кто-то поворачивал тумблер из положения «эмоции» в положение «расчет».
Лешка сунул в рот сигарету, открыл капот автобуса, погрузился в недра.
– Стерся шлиц, – сказал он минут через десять. – Тут ничего не придумаешь… Сварку же сюда не привезешь!
Подошел милиционер, поинтересовался, в чем дело. Узнал, что стерся шлиц и что сварку сюда не привезешь. Взял в руки рацию:
– Могу вызвать платформу. Доставят к месту парковки.
– Сколько? – спросил Лешка.
– Тысяча триста.
Денег было жалко.
– Ведь жалко, Петрович?
– Да уж!
Тогда Лешка сказал:
– Я хомут затяну потуже, вы езжайте плавно. Рулите только на ходу. Я сзади поеду. Дотянем.
Так они и ехали – ни быстро, ни медленно, с наката проезжая перекрестки. Где-то на пол пути Леонид Петрович увидел, что из-под капота вырывается пар. Он остановился. Лешка тоже остановился, одним взглядом оценил обстановку, выхватил из своего багажника полиэтиленовую канистру с водой, подлетел к уже открытому капоту несчастного автобуса, и – вовремя, потому что шланг, идущий от радиатора, раздулся от давления пара и напоминал змею, заглотавшую кролика. Кролик, черт возьми, рвался на свободу!
Леонид Петрович робко протянул руку к крышке радиатора.
– Нельзя! – воскликнул Лешка, – ошпарит! – И прямо-таки ударил Леонида Петровича по руке, и Леонид Петрович отдернул руку.
А Лешка принялся поливать водой шланги, и радиатор, и корпус двигателя, и пар утихомирился, и шланг опал, вошел в свой размер. Потом отвинтил пробку уже остывшего радиатора, заполнил его водой. Налил воды и в расширительный бачок.
– Полетел термодатчик, – заявил он, – поэтому не включался вентилятор охлаждения. Вот радиатор и закипел.
– Как же мы… Ведь он опять закипит? – спросил Леонид Петрович.
Лешка выдернул из гнезд кончики двух проводков, соединил их между собой и обмотал скотчем. Загудел мотор-вентилятор.
– Будет пахать, не выключаясь. Ну, тронулись потихоньку.
Поехали.
И они опять ехали ни медленно, ни быстро, и Леонид Петрович рулил осторожно на этой средней скорости, а на малой скорости старался руль не шевелить. Затянутый на сочленении хомутик выдерживал эти усилия, и они доплыли до гаража. Но в узкостях гаражного кооператива хомутик соскочил, машина перестала слушаться руля, и водворить ее в бокс не получалось.
