Андрей Портнов - Автово
— А, это вот тут, — включилась в разговор Катя, — идите по коридору к лестнице, второй туалет ваш.
Мы пошли. Жилые комнаты кончились и показались общественные двери. Первую, руководствуясь словами Кати, мы пропустили, зато безо всякого промедления зашли во вторую.
Сортир нас просто поразил своей относительной чистотой. Полы были вымытыми и даже ни в какую не шли по сравнению с полом нашего сральника. Мало того, на стене над раковинами висело зеркало. Это было, вообще, шиком.
— Классно! — вырвалось у меня.
Мы повернули налево и зашли непосредственно в сам сортир. Там, также как и у нас, было две кабины. Недолго думая, я схватился за дверь одной из них и рванул её на себя. Мы с Владиком заглянули внутрь и с удовольствием констатировали довольно приличное состояние унитаза. Тоже самое наблюдалось и во второй кабине.
— Просто не верится, — сказал Владик, — можно подумать, что здесь срёт сплошь одна интеллигенция и аристократия.
— Значит, решено! — добавил я, — будем ходить сюда. Пусть далековато, зато чище.
И выйдя из аристократического ватерклозета, мы собирались уже было вернуться к себе и просветить Рудика о нашей находке, как вдруг чуть дальше к лестнице обнаружили ещё одну дверь — прямехонько около мусорного бачка. Это был ещё один сортир.
— Довольно странно! — подумали мы. — Третий сортир — для кого?
Но раз уж он находился рядом, было бы довольно глупо не заглянуть в него. Мы зашли и обнаружили почти полную копию нашего родного сральника. Здесь всё также было «чисто и красиво», а ЧТО-ТО, наваленное в унитазах отнюдь не вызывало мысли о возвышенном и прекрасном.
Не желая больше здесь оставаться, мы выбежали в коридор и чуть не сбили с ног какую-то, проходящую мимо бабу. Почти не обратив на нас никакого внимания, баба пошла по коридору дальше и к величайшему нашему удивлению зашла в сортир с зеркалом, тот самый, который мы посетили впервые, и который нам так понравился.
Не говоря друг другу ни слова, мы молча стали спускаться на второй этаж.
— Это должно быть какая-то извращенка, — не выдержав, ляпнул я.
Вечером к нам спустилась Катя и поинтересовалась результатами нашего вояжа.
— Значит, с зеркалом, — сказала она, выслушав наш сбивчивый рассказ, и призадумалась, но ненадолго.
— Кретины!!! — вдруг выпалила она. — Это же женский туалет, наш то есть. Я же вам объясняла — вторая дверь, а вы куда вошли?
— Во вторую, — начал оправдываться я.
Не выдержав, Катя потащила нас за собой наверх.
— Показывай, где вторая?
— Вот, — указал я на первую попавшуюся нам нежилую дверь, — это — первая, а вот, — я указал на сортир с зеркалом, — вторая.
Тут уж Катя не выдержала и расхохоталась.
— Вот дураки, это же какое-то складское помещение, а я велела вам искать вторую дверь ТУАЛЕТА!
Тут, наконец, до меня дошёл весь трагизм данной ситуации, и мне стало нехорошо от одной мысли, что если бы, когда мы открывали двери кабинок, в них кто-нибудь сидел…
На повестке дня был вопрос о приобретении элементарных предметов домашнего быта. И почему-то предметом первой необходимости для нас стал таз. Такой обычный таз в котором стирают бельишко. Мне-то было хорошо — я мог поехать к тётке и постираться там, а вот Владику и Рудику эту проблему решить было очень трудно. Правда, всякие там майки, трусы уже висели на чём-то и сушились, но остальные вещи необходимо было замачивать.
Теперь небольшое лирическое отступление. В общаге существовало специальное помещение — душевая. Где оно находилось, я понятия не имел, так как меня тошнило только от одной мысли, что я моюсь в общем душе — всё из-за моей врождённой брезгливости. Поэтому мылся я тоже у тётки. А все остальные, за исключением одного, уже не побрезговали побывать там и на все лады расхваливали душ — наверное, для того, чтобы убедить меня туда сходить. И этим одним, который так ещё после Астрахани и не мылся, был не кто иной, как Рудик. Чего-то он боялся или, как и я, брезговал, но только в душ он не ходил, и, как он нам сообщил, в ближайшее время — пока не выздоровеет — туда не собирается.
И вот мы с Владиком решили купить Диме таз и, пока не поздно, пока его запах ещё не перебивает запах общежития, помыть в нём Рудика. Потом мы вспомнили, что через месяц ему будет двадцать, и что он может вымыться и сам. А когда к нам подошёл сам Дима и сказал, то неплохо бы купить какую-нибудь тару для стирки, мы поняли, что таз можно использовать и по другому назначению.
Теперь перед нами встал новый вопрос — кто поедет покупать таз, который мы присмотрели в Кировском универмаге. После недолгих, к удивлению, споров таз вызвался покупать Владичка. До смерти радостные, что нам удалось избежать этой экзекуции, мы с Рудиком на следующий день с нетерпением ожидали Владюсю дома.
— Вот, таз купил, — послышалось в коридоре через некоторое время где-то вдалеке.
— Таз купил, вот, — послышалось уже ближе.
— А у меня, вот, таз, — раздалось уже у самой двери, и вошёл Владичка, а за ним вбежала целая толпа народу и тянула свои ручонки к новой покупке.
— А это что ещё за группа поддержки? — указал я на толпу.
— Видали, — абсолютно не слыша меня, в возбуждении прокричал Владя, — таз купил!
— Дима, пиши табличку, — сказал я, — «Владик купил таз!» и повесь её на первом этаже на вахте, чтобы все за него порадовались, а то он, бедняжка, голос себе порвёт.
— Ой, — продолжал Владичка, — а как я его покупал, это надо было видеть. Продавщица так на меня смотрела, как на дурака. По улице иду — все на меня уставились. А в метро на эскалаторе как свинья из «Ну, погоди!» с тазом стоял. На меня все так смотрели и ржали.
Таз оказался обычным синим эмалированным тазом.
— А девчонки тоже… — начал было Султан, как вдруг Владик резко повернулся и побежал по коридору с криками ужаса:
— Они ведь ещё не знают! Надо им рассказать!..
А через некоторое время уже на третьем этаже послышалось знакомое: «Вот, таз…» и «Как свинья на эскалаторе…».
Вытряхивая толпу из комнаты, мы с Рудиком с энтузиазмом убеждали всех, что это лишь обыкновенный таз и ничего особенного.
— Если так будет при каждой новой покупке, — решил я, — то придётся входные билеты продавать или лучше поставить Владичке в коридоре трибуну — всё спокойнее.
Когда вернулся возбуждённый Владик, мы, стараясь растягивать губы как можно шире и внятно произнося каждое слово, попытались разъяснить ему, что таз — это, конечно, здорово и просто замечательно, но не стоит так бурно выражать свои эмоции. А что с ним будет, если он к примеру купит ведро или ёршик для мытья посуды — ведь он просто задохнётся от внезапно нахлынувших на него чувств. А гробы сейчас так дорого стоят…
В общем, решили мы купить ещё одну большую кастрюлю, сушилку для посуды, несколько мисок и электроплитку. А сейчас у нас в наличии были две кастрюли, одна сковорода громадных размеров, ну, и, конечно, замечательный таз.
Кроме нас закупками необходимых предметов хозбыта занимались все остальные. Тазы все посчитали жизненно-необходимой вещью, и поэтому через несколько дней программа «Каждой комнате по отдельному тазу» была с успехом выполнена.
Итак, время шло, и мы уже целую неделю жили в Санкт-Петербурге по адресу: проспект Стачек, 88/2. Что и говорить, весёленькая была неделька.
В 209-ой возникли некоторые проблемы. Там до сих пор не было электричества от розеток. Электрики отказались их чинить, так как проводка здесь (как и у нас в одной розетке) была уже давно испорчена. И, видимо, посмотрев на наш переезд из 214-ой в 215-ую, Чеченев, Паша и Коммунист решили последовать нашему примеру.
Комендантша и вправду оказалась ништяковской тёткой, так как 209-ая вскоре распустила слух о том, что они перебираются на этаж выше в 315-ую.
Хорошо, что мы ещё не привыкли называть их 209-ой, так что переименование в 315-ую далось всем легко. Да, мы здесь всех называли по номерам комнат — так было просто удобнее.
Не смотря на то, что две их последние цифры совпадали с нашими, они не жили прямо над нами, а немного наискосок. Не знаю, почему так получилось, так как все этажи были абсолютно одинаковыми, но всё это не важно. Важным было лишь то, что нам не грозили слоновьи притопы над головой и обваливание потолка. Так мы тогда думали. Но, видно, не в добрый час подумали. Кто знает, не убежали ли мы сломя голову из 215-ой сейчас, если бы знали о милых девочках со штангой, которым предстояло поселиться над нами, слава Богу, только через 1,5 года.
В это же время нам всем приказали явиться в медпункт. Необходимо было выяснить, нет ли у нас педикулёза и прочей херни, чтобы дать окончательное разрешение на поселение в общежитии.
К счастью, трёхлитровых банок мочи и двух чемоданов говна от нас не требовали, зато осмотрели и прослушали все дыры, выкачали из пальца всю кровь и понатыкали в руку и спину массу иголок, через которые ввели в нас какую-то гадость. В заключение на нас всех завели карточки, признали здоровыми и выгнали вон.
