Мелисса Бэнк - Руководство для девушек по охоте и рыбной ловле

Барни проводит Лорел по воображаемому маршруту, указывая на фотографию: вот бейсбольная площадка, вот кинотеатр под открытым небом…

П. К. говорит:

— Совсем как настоящее.

— Потому что все настоящее исчезло, — вздыхает Изабель. — Камня на камне не осталось.

Я гляжу на фотографию. Там, где когда-то стоял наш дом, — лишь ровное место, рыжая грязь, перечеркнутая гусеницами бульдозера.

— Город-призрак, — замечаю я.

Барни кивает:

— Угу!

Изабель говорит:

— Утопия.

Лицо Барни принимает мечтательное выражение, он полон воспоминаний.

Изабель поясняет Лорел:

— Барни в детстве подслушал, как взрослые толкуют об Утопии.

Я вспоминаю речи Бена о создании своего собственного мира и на секунду возвращаюсь в те времена, когда мне еще тридцать четыре года и мы — несколько семей — собрались в кружок и сидим по-турецки на прогалине яблоневого сада. Голова Барни лежит у меня на коленях. Весенний вечер, в воздухе разлит аромат цветения… «Мы ни в чем не можем быть уверенными, — говорит Бен. — Ни в деньгах, ни в религии, ни в моногамии». Я оборачиваюсь к нему: «Надеюсь, ты не имеешь в виду нас, любимый?»

— Сколько тебе тогда было лет? — спрашивает Лорел у Барни.

Он смотрит на меня.

— Восемь?

— Примерно.

— Как долго вы этим занимались? — спрашивает П. К.

— Целое лето, — отвечает Изабель.

П. К. говорит:

— Хорошо, что они все это оставили.

Я иду на кухню проверить, как дела с обедом, и мимоходом слышу слова Барни:

— Изабель, ты часто видишься с отцом?

Мы садимся обедать. Макароны явно переварены, но этого, кажется, никто не замечает. Мы болтаем и смеемся, пьем вино, и я чувствую себя прекрасно.

Джанкарло, сидящий справа от меня, спрашивает:

— Почему вы оставили ферму?

Его английский превосходен.

Я объясняю ему, что там не было приличных школ и, кроме того, мы терпели убытки на яблоках.

Изабель добавляет:

— Плюс к тому все обернулось большим разгулом.

— Изабель! — урезониваю я ее.

— Так говорил папаша, — парирует она.

— А потом, значит, вы переехали в Рим? — говорит Лорел.

Я рассказываю, что мы собирались пробыть там всего год, но я нашла хорошую работу.

— Что за работа?

— Дубляж. Мой голос обрел бессмертие в десятках спагетти-вестернов. И голос Барни тоже.

— Па! — кричит Барни. — Индейцы!

— Как это делается? — любопытствует Лорел.

— Надо подгонять текст под артикуляцию актеров, — поясняю я. — Приспосабливать слова к движению губ.

— Дело нелегкое, — изрекает Барни. — Итальянские слова обычно кончаются гласными, при которых губы не смыкаются.

Он улыбается Джанкарло.

Я говорю:

— Если актер на экране произносит «prego», ты не можешь заменить это словами «добро пожаловать».

Барни имитирует педагога:

— Обратите внимание на разницу в произношении «у» и «и».

Он ведет всех нас в мир согласных и гласных, и мы смотрим в рот друг другу. Теперь мы — стол сплошных звуков.

П. К. говорит:

— Как будто в первом классе.

На десерт я приношу шампанское.

П. К. произносит первый тост:

— За наших уважаемых гостей из Города Ветров!

И все со звоном чокаются.

Джанкарло встает и говорит:

— За нашу мастеровитую хозяйку!

— Он мне нравится, — обращаюсь я к Изабель.

П. К. описывает свое последнее дело и рассказывает, почему она не вызвала в суд как свидетеля предполагаемого торговца наркотой.

— Он был не виноват, — говорит она, — хотя и совершенно заврался.

Ее рассказ так живописен, что я не скрываю досады на Барни, который поднимается с места и стучит ложкой о стакан, чтобы привлечь к себе внимание.

— У меня важное сообщение, — объявляет он. — Затем улыбается всем присутствующим и берет Лорел за руку, побуждая ее подняться. — Мы беременны.

Они садятся. Все это происходит за считанные секунды. Изабель тут же вскакивает и обнимает их.

— Это прекрасно! — восклицает она. — Я так рада!

Мы все обнимаемся. Наши голоса сливаются в сплошной гул.

Лорел снова поднимается и говорит:

— Кроме того, мы собираемся пожениться.

За столом царит всеобщее оживление, и я должна признать, что у меня камень с души свалился. Идет обсуждение подробностей. На прошлой недели Лорел была у врача. Со свадьбой нужно поспешить, потому что в апреле она должна родить.

«Я буду бабушкой», — говорю я про себя.

Джанкарло стискивает мою ладонь.

Барни снова встает — он все еще сияет.

Все думают, что он собирается отпустить какую-нибудь шутку.

— Садись, фигляр! — кричит П. К.

Изабель говорит:

— Дай в себя прийти.

Она смеется, и Джанкарло целует ее.

Барни говорит:

— Это еще не все.

Я невольно бросаю взгляд на Лорел. Она бледна, лицо ее покрыто капельками пота, пряди волос прилипли к шее.

Я прикладываю палец к губам:

— Тс-с!

Понизив голос, Барни сообщает:

— Жюли тоже беременна.

Изабель шепчет Джанкарло:

— Это его бывшая жена.

Голос Барни приобретает твердость.

— Она беременна от меня.

Все как будто оцепенели.

Я наблюдаю за сыном. Никогда еще я не видела его таким серьезным. Все выглядит совершенно неестественно, словно он пересказывает чьи-то слова. Барни добавляет:

— Мы собираемся помочь Жюли, чем можем. — Похоже, он сообразил, что стоять сейчас неуместно, это не тост, и плюхается на стул. — Мы собираемся ей помочь, — повторяет он.

П. К. изучает своего брата. Она единственная из нас верит в его возможности. Могу сказать, что она заранее готова оправдать все его действия и преподнести их в самом выгодном свете. На секунду лицо ее туманит не то смущение, не то разочарование, но затем она устремляет на Барни прямой и ясный взгляд, и слова ее звучат предельно искренне:

— Зачем тебе это надо?

Теперь наступает очередь Лорел. Она — пример самообладания.

— Мы все уже обсудили и решили поступить именно так.

Мы снова затихаем. Джанкарло наклоняется и протягивает руку Барни.

— Прими мои поздравления.

Изабель бурчит:

— Просто какая-то мыльная опера.

Все поворачиваются ко мне, словно ждут от меня официального заявления по этому поводу. Я вижу их требовательные взгляды, и у меня в голове проносятся разные слова, которые должна сказать мать семейства. В этой ситуации моя собственная мать изрекла бы что-то категоричное, не подлежащее обсуждению. Я вспоминаю, как мы с Беном сообщили моим родителям, что собираемся пожениться. Самым серьезным аргументом против нашего брака было то, что Бен был евреем и коммунистом, но отец промычал: «Роль мужа — обеспечивать семью». А теперь я должна сказать что-то подобное своим собственным отпрыскам.

— Барни, — говорю я, — ты сумеешь обеспечить детей?

Он кивает, у него готов ответ.

— Я сочиняю музыку к телерекламе.

Изабель роняет:

— Дешевка.

Как будто этот нелестный отзыв что-то объясняет.

П. К. спрашивает:

— У тебя уже что-нибудь взяли?

Барни небрежно кивает. Еще немного — и она попросит его что-нибудь напеть. Чувствую, что пора вмешаться.

— Кто хочет кофе?

И только произнеся эту фразу, соображаю, как она нелепо звучит.

Джанкарло кивает, П. К. машет рукой, Барни бросает на меня благодарный взгляд, а я жестом даю ему понять, чтобы он вышел со мной на кухню.

Я не могу заставить себя посмотреть ему в глаза. Я вручаю ему чайник, он спрашивает, какие взять чашки. Я напиваю молоко в кувшинчик и только тогда обращаюсь к нему:

— Ты назначил день свадьбы?

Он произносит:

— Пусть это сделает Лорел. Как ты считаешь?

Я поворачиваюсь и гляжу ему прямо в глаза. Долго рассматриваю этого мужчину. Я смотрю на него и думаю: «Ведь это я научила его воспринимать себя как избранного».

— Господи! — говорит он. — Это был просто треп.

Он отступает от меня и чуть не натыкается на Изабель.

— Мне надо перекинуться с тобой парой слов, — решительно заявляет она.

Они выходят на террасу, и, прежде чем захлопнулась дверь, все мы слышим ее голос:

— Какого черта ты все это натворил?

Мне на помощь приходит Лорел. Она деловита и спокойна. Она рассказывает, как странно было встретить Жюли. Потом, выдержав паузу, добавляет:

— Я не хотела давать волю эмоциям.

Она смотрит на меня в надежде найти понимание с моей стороны, и я взглядом отвечаю, что мне все ясно.

— Мне тридцать пять, — продолжает она. — Мне уже очень трудно планировать дальнейшую жизнь.

Я вижу, какой у нее усталый вид.

— Я люблю Барни, — говорит она.

Пока мы заканчиваем с десертом, из-за двери доносится голос Изабель, но разобрать можно только отдельные слова: «ответственность», «ребенок» и тому подобное.

Они возвращаются. Прошел дождь, белая кофточка Изабель местами промокла насквозь и прилипает к телу.