Мелисса Бэнк - Руководство для девушек по охоте и рыбной ловле

Парень махнул Арчи — и тот наклонился в мою сторону и постучал в стекло. Голос его звучал приглушенно:

— Поехали, дорогая!

— Эй! — крикнул мне парень в макинтоше. — Скажи папаше, чтобы выезжал.

Родители притворились, будто этого не слышали. Генри посмотрел на меня. Он улыбался.

Когда мы ехали домой, Арчи казался мне таким же старым, каким он был в глазах моего брата, поэтому я всю дорогу смотрела в окно.

Арчи чувствовал, что дело плохо, но, видимо, старался убедить себя, что сделал все возможное и от него ничего больше не зависит.

Когда мы свернули на вест-сайдское шоссе, переулки сузились. На заднем борту грузовика, ехавшего перед нами, светилась стрелка, у которой отсутствовал наконечник.

— Похоже на дефис, — заметила я.

Арчи улыбнулся.

— Знак опасности, — сказал он. — Впереди сложные словосочетания.

Той ночью Арчи рассказал мне о своей подруге, которая покончила с собой. Я знала, что он говорит правду, и это было худшее из того, что когда-либо случалось с ним… История не была похожа ни на одну из тех, которые он мне рассказывал раньше. Он не приукрашивал деталей и ничего не пытался скрыть. А закончив, добавил:

— Пожалуйста, никому это не рассказывай.

— Хорошо, — ответила я, — никому не расскажу.

Я слышала, как Арчи говорил по телефону в своем кабинете. Голос его был тихим, а тон доверительным. Закончив разговор, он пришел ко мне на кухню.

— Мать Элизабет в городе, — объявил он. — Она хочет с тобой встретиться.

— Замечательно, — отозвалась я.

Он продолжал, словно и не слышал меня:

— Знаешь, что она сказала, когда я сообщил, что собираюсь жениться на тебе? «Хорошо, старина. Любовь — это реальная преграда на пути недоверия».

— Я слышала, как ты разговаривал с ней.

— Джейн, — молвил он и рассказал, что не позволял себе даже взглянуть на другую женщину с тех пор, как встретил меня. Потом его голос изменился: — Ты не могла бы сказать о себе то же самое.

— О чем это ты?

— О той ночи, когда ты обнаружила Джейми в своей квартире. О твоем последнем сношении с ним.

Я так и застыла на месте.

— Именно это я и имел в виду, — сказал он.

Арчи не пожелал больше разговаривать со мной. Он спал в комнате для гостей и, когда я проснулась, уже ушел.

На работе я ничего не соображала.

Я позвонила Софи.

— Порви с ним, — решительно посоветовала она и тут же напомнила мне, что я ревновала его к женщинам, которых он не видел уже тридцать лет.

— Тут совсем другое дело, — сказала я. — Есть женщина, с которой он регулярно вступал в интимную связь.

— Для него это не имеет значения, — отрезала она.

Я принесла домой креветок, хлеб и букетик цветов. В прихожей было темно.

— Милый! — позвала я.

И подумала: он, наверное, наверху с матерью Элизабет.

Все еще держа в руках продуктовый пакет, я пошла наверх. Дверь спальни была закрыта. Я открыла ее. Там было темно и пусто.

Я увидела свет, пробивавшийся из-под двери кабинета. И тут же почувствовала запах сигаретного дыма.

Он сидел за письменным столом в футболке, трусах и тапочках. И не обернулся на звук моих шагов.

— Милый… — начала я и увидела на столе бокал для мартини.

У меня перехватило дыхание.

Я уставилась на бокал, и все остальное поплыло и затуманилось у меня перед глазами. Остались только бокал и я. Бокал был большой и изящный.

А внутренний голос сказал: «Дома из таких бокалов не пьют».

Возможно, он просто достал его, чтобы полюбоваться.

Или предавался таким образом воспоминаниям.

Я не знала, что и подумать.

Он повернулся на вертящемся стуле, и я увидела его глаза. Он искоса глянул на меня, и это был его голос, но я его не узнала, когда он спросил:

— Что ты тут разглядываешь?

Неделю спустя я упаковала свои вещи.

Потом поднялась в его кабинет.

Он, не оборачиваясь, проговорил:

— Ты что-то сделала не так. А наказываешь за это меня.

— Слушай, — сказала я, и голос у меня был тонкий и неестественный. — Причина моего ухода — пьянство.

— Бог мой! — вздохнул он. — Разве это причина?..

Я поняла, что ждала лишь его разрешения уйти.

Арчи звонил мне иногда поздними вечерами. В его голосе я угадывала алкоголь. Через некоторое время я перестала отвечать на звонки и поручила это автоответчику.

Однажды ночью я все же сняла трубку.

Арчи сказал, что покончит с собой, и я поехала на такси к нему.

Дверь была открыта, везде горел свет. Он был наверху, в своем кабинете.

— А, привет! — сказал он и улыбнулся.

Я сказала, что он не похож на человека, который хочет совершить самоубийство.

— Я выражался фигурально, — ответил он. — Послушай вот это.

Он взял рукописную страницу и начал читать.

Мне хватило минуты, чтобы понять, что он читает собственную прозу. Это был роман. Начинался он с описания вечеринки в Центральном Западном парке.

Закончив читать, он сказал:

— Вот видишь!

— Что я должна видеть?

— Тот, за кого ты меня принимаешь, не мог бы это написать.

— Я никогда ничего подобного не говорила.

Он промолвил:

— Люди всю жизнь стремятся к такому счастью, какое есть у нас.

Меня вызвал к себе директор издательства. Он сказал, что получил от Арчи Нокса рукопись его романа для эксклюзивного издания.

— Арчи никогда мне не нравился, — добавил он. — Так же, как и я ему.

Я кивнула и промолчала.

— Он продает нам свою рукопись при условии, что редактировать ее будете вы.

Я не шелохнулась.

— Просмотрите ее, — предложил он. — Это легкое чтение.

Он протянул мне рукопись.

— Вам не придется менять ни единого слова.

— Нет, я ее не возьму.

Он впервые поднял на меня взгляд.

— Я понимаю вас.

Я прочитала книгу сразу же, как только она вышла в С. Ее читали все. Она была напечатана летом, и когда я прохаживалась по берегу, я видела, как люди ее читают.

В магазинах я все еще нахожу эту книжку в бумажном переплете. Я открываю ее на странице для посвящений, чтобы взглянуть на свое имя. Иногда я открываю первую страницу и вспоминаю ночь, когда он прочел ее мне, после чего, откинувшись на стуле, сказал: «Вот видишь!»

Написано гладко. Я действительно не изменила бы ни единого слова. Да и в основе своей она правдива. Если не считать того, что герой бросает пить, а девочка взрослеет. На последней странице они вступают в брак — прекрасный финал для любовной истории.

САМЫЙ ЛУЧШИЙ СВЕТ

Имея детей, приходится очень много им отдавать, что самым естественным образом и делают порядочные родители, а значит, можно рассчитывать и на ответную реакцию: пусть это будет не благодарность за то, что дети были рождены и воспитаны… но… готовность принять принципы и идеалы родителей.

Невесть откуда внезапно возникает мой сын Барни. Я завариваю на кухне мятный чай и подпеваю звучащей по радио арии, как вдруг слышу зуммер переговорного устройства. Барни говорит голосом восьмилетнего мальчишки: «Мама, открой. Это я». Я даю ответный сигнал, открываю дверь и выхожу на лестничную площадку. Он уже на третьем этаже, в неясном свете я вижу его джинсы и футболку. Как обычно, он привез с собой женщину.

Барни тридцать четыре года, но выглядит он на двадцать один. Он невысок и мускулист, у него смуглая кожа и крупный нос. Только мельком я вижу его лицо, и тут же он стискивает меня в объятиях. Я восклицаю:

— Как ты здесь оказался? Не могу поверить, что это ты!

Он берет за руку свою подружку и с преувеличенно британским произношением говорит ей:

— Познакомься с моей благочестивой матушкой.

— Можешь звать меня Ниной, — предлагаю я.

— Здравствуйте, — говорит она и пожимает мне руку. — Я Лорел.

Она выше его ростом и красива. Ее русые волосы заплетены в косу.

Барни живет в Чикаго, и я жду, чтобы он рассказал, что он делает в Нью-Йорке и почему так неожиданно объявился, но тут Лорел продолжает:

— Надеюсь, мы не помешали вам своим вторжением.

— Не глупи! — одергивает ее Барни.

Я даю ему шлепок.

Потом веду их на террасу, смахиваю листья с табуреток и со стола и возвращаюсь за чаем. Кричу из кухни:

— Вы голодны?

Барни за обоих отвечает: нет. Тем лучше — у меня в холодильнике только сельдерей и йогурт.

На террасе Барни и Лорел сидят, тесно прижавшись друг к другу; он обнимает ее за плечи, поглаживает шею.

Лорел сидит на стуле прямо, как балерина. Она кладет в чашку две ложки сахара с верхом, смущенно улыбается и наливает чай Барни.

— Надолго вы приехали? — спрашиваю я.

Барни отвечает, что завтра они собираются к родителям Лорел в Вудс-Хоул. Они морские биологи.