Семен Чухлебов - Я сын батрака. Книга 1
ВРЕДНЫЙ ГУСЬ
Я сидел на нижней ступеньке крылечка и с удовольствием поедал, кусок за куском сочного плода, Иван не успевал мне отрезать куски от целого арбуза. Возле крыльца появилась стая гусей, они поедали корки арбузов, которые мы выбрасывали с крыльца, а я сидел внизу, и один гусь, самый большой, и самый наглый из стаи, прям из моего рта пытался вырвать кусок арбуза. Я его ногой отгоню, а он снова за свое принимается. И так мы с ним воевали весь ужин. Ну до того вредный гусь попался что прямо сил нет с ним бороться. Вдруг я слышу не громкий голос Михаила: «Сеня, а ты его за шею, и брось ко мне в дверь комнаты, а я его здесь подхвачу». Я, недолго думая, хватаю левой рукой гуся за шею, а правой подхватываю снизу его туловища и бросаю в комнату. Как только гусь оказался в комнате, Михаил сразу захлопнул дверь. За дверью послышалась не долгая борьба, и всё затихло. Я заскочил в комнату, гусь тихо лежал на полу, и почему то его голова была повёрнута назад. Михаил мне говорит: «Сеня, принеси с веранды деревянную колоду, а большой нож возьми у Ивана и быстро ко мне». Я выскочил на веранду, Иван мыл посуду как будто ни о чём не знает, так спокойно складывал чистые миски, брал грязные и снова мыл. Я взял нож, колоду и снова в комнату. Надо было всё делать быстро, пока нас по горячему не застукали. Михаил, топором отрубает гусю голову, ноги по колени, крылья наполовину, и всё это мы складываем в мешок, в котором раньше был цемент. Заходит в комнату Иван, увидел, что мы делаем и в гневе говорит: «Дурачьё, что вы делаете, найдут мешок с останками гуся, и сразу поймут, что это мы сожрали его, ведь мешки с цементом в основном только у нас строителей, переложите немедленно». Мы, всё, переложили в какую-то тряпку, внутренности гуся туда же, я завязал всё это узлом, взял лопату и пошёл прятать улики. Решил отойти от поселка подальше. Было темно, только светила луна, весь посёлок спал, а я шёл в степь.
Мне показалось, что я шёл долго, оглянулся посёлка не видно, ничего себе думаю, как я далеко ушёл, как бы мне, в степи не заблудиться. Ладно, думаю, здесь я узелок и закопаю. Захоронение делал на совесть. Сначала снял дёрн, затем начал копать яму, выкопал её с полметра глубиной, затем положил туда узел, засыпал землёй, потоптался на ней, только после этого уложил дёрн на место и на нем, потоптался. Всё сделал основательно, подумал, что эти останки ни одна собака не найдёт, не то что человек, и, довольный проделанной работой, пошёл обратно. Когда я вернулся в комнату, братья гуся разрубали, и мясо сложили в бак для воды, а воду перелили в ведро. Гусь был большой, чистого мяса было килограмм десять, ну, думаю, теперь живём. На следующий день всё шло своим чередом, как будто размолвки между мной и братьями и не было. Утром сварили часть гуся с лапшой, поели вкусно, косточки от крыльев и ног, отдали собаке по кличке Шукай. Он всё время крутился около нас, и мы его время от времени подкармливали. Работа спорилась, надо было торопиться, времени осталось ни так много, а дел ещё много. Обычно, во время работы у нас то и дело слышались шутки, в основном братья посмеивались над моей фигурой. Я, был по тем временам высокий, в крайнем случае, по сравнению с Лёвиными, они оба были невысокие, худые, с крючковатыми носами, ну чистые евреи. А я, наоборот, высокий, худой, с тонкой шеей, у которой торчал кадык. Вот моя шея и кадык были причиной насмешек. Хотя у Ивана и Михаила тоже кадыки торчали но, меньше. Расскажу одну такую насмешку надо мной, которая была раньше в нашей среде в моде. Идем из клуба, ходили смотреть кино, Иван, обращаясь ко мне, говорит: «Сеня, ну у тебя и шея, как паровозная труба». Сказал и замолчал. У меня в мыслях мелькнуло, вот она, какая у меня, толстая и сильная. Подумал, а затем решив уточнить у Ивана, спросил его: «Иван, так у меня шея, такая толстая и сильная как паровозная труба, да?» Иван заулыбался и говорит: «Нет, Сеня, она не толстая, а такая же грязная, как паровозная труба». И они оба закатились от смеха. Честно скажу, слышать такое в свой адрес мне было неприятно. Иван это заметил, приобнял меня за плечи и говорит: «Ладно, Сеня, ты не обижайся, вот такая дурацкая шутка». В этот день мы не шутили, надо было пахать, время поджимало. В обед снова поели лапши с гусем, часик отдохнули и снова за работу. Я принёс очередную порцию раствора Михаилу, и говорю ему: «Слушай Миша, прошло уже четыре дня, а гуся, почему-то никто не ищет, может, хозяева и не знают, что он потерялся, гусей в каждом дворе много, может не заметили?» — «Поживем, увидим, а пока его надо быстрее съедать, чтобы концы в воду». Да, думаю, предложение дельное и очень хорошее. Мясо гуся, мы специально растягивали на дольше, потому что пища, более калорийная, и после еды организм чувствует насыщенность, а потому и работается легче. На следующий день, мы дружненько встали, позавтракали лапшу с мясом гуся и принялись за работу. В этот день мы с Михаилом заделывали дырки под коробом крыши. Поставили леса, Михаил туда забрался, и готовил, себе фронт работ. Я, туда же принёс ему раствор. В этой работе раствора требовалось немного, и у меня было свободное время. Я стою на этой верхотуре и осматриваю местность.
Смотрю в степь, которая раскинулась широко и далеко, до самого горизонта, всмотрелся в степь внимательней и увидел белое пятно посреди полынной растительности. Гляжу на это пятно и думаю, а это не перья ли, от нашего гуся, которые я так тщательно хоронил. Говорю Михаилу: «Миша, посмотри, это никак перья нашего гуся, как же они оказались наверху, если я их так хорошо закопал?» Михаил присмотрелся и говорит: «Это действительно перья нашего гуся, больше в степи белеть не чему. Останки гуся, могли выкопать и съесть или бродячие собаки, или лиса, она очень любит гусятину, так же как и мы». Затем он спрашивает у меня: «Сеня, а что же ты их так близко закопал, да ещё и напротив школы, надо было отнести куда подальше, а то сейчас найдут и сразу к нам придут. Да ладно, что теперь говорить, — продолжил он, — надо вечером доедать остатки мяса гуся, и забудем о нём» Вечером, сварили всё оставшееся мясо, плотно поели и сидим на крылечке в свете лампочки, пьём чай, рядом лежит Шукай и грызёт гусиные кости. Солнце уже было на гране заката, но было ещё светло. Смотрю, с той стороны, где я хоронил останки гуся идёт к нам женщина и направляется прямо к нашему крыльцу. Как позже оказалось, это была хозяйка пропавшего гуся. Мы сидим на крыльце и спокойно пьём чай, а что нам волноваться, мы её гуся и в глаза не видели, так что она пусть от нас отстанет. Но гусиная хозяйка и не думала от нас отставать, наоборот, подошла к крыльцу и начала нас допрашивать, а мы, естественно, отвечали ей, и шёл вот такой диалог. Хозяйка: «Ребята, не вы ли моего гуся съели?» Иван: «Нет, не мы, мы Вашего гуся и в глаза не видели». Хозяйка: «А чьи же это кости ваша собака грызёт?» Иван: «Собака грызёт кости, вот Вы у неё и спросите, чьи она грызёт кости, мы не знаем, мы этим не интересовались». Хозяйка: «Ну, это не ответ, люди видели, как вы варили мясо гуся, а потом его ели». Иван: «Единственное, что мы едим всю неделю, так это уху из консервов, да ещё лапшу». Хозяйка: «Нет, вы меня не убедите, люди видели, что вы варили и ели гуся, да вон и перья моего гуся валяются на выгоне напротив вашей школы, так что всё говорит против вас, и вы не отпирайтесь». Иван, помолчал, видно запас его аргументов иссяк, а хозяйка на него давила, всё новыми и новыми фактами, эти факты в основном крутились около перьев, что на выгоне, да люди видели. Я слушал её доводы, и мне было смешно их слышать, я человек в этом деле подготовленный, столько перечитал всякой детективной литературы, вроде, милицейских рассказов и прочего, что сам бы мог и вести следствие, и мог грамотно отвечать следователю в качестве подозреваемого. Так что эти её «нашла перья, да люди видели», как говорится, ни куда не подошьёшь.
Вижу что Иван, долго молчит, и решил разговор с хозяйкой взять в свои руки. Обращаясь к хозяйке гуся, я сказал: «Послушайте, вот Вы к нам пришли, не назвали своего имени и нас обвиняете в воровстве, а Вы знаете, что Вам за ложные обвинения невинных лиц, суд может дать от двух до трёх лет тюрьмы. А в суде мы докажем что мы Вашего гуся не только не съели, но и не видели. Ведь если разобраться то у вас, нет никаких улик против нас, всё, что Вы утверждаете, это косвенные улики, а конкретных-то нет. Если Вы не торопитесь, то я сейчас дам Вам стул, Вы садитесь, и мы вместе разберёмся». Я говорил и делал так, как делают следователи во время допроса, как бы проявляют благородство к подследственному, а потом добиваются от него, чего хотят. Я беру стул, на котором сидел Михаил, он пересел на ступеньки, ставлю около женщины и говорю: «Садитесь и будем разговаривать, а то как-то неудобно, мы сидим, а Вы стоите».
Женщина села и говорит уже только мне: «Ну, говори, что ты хотел сказать, я посмотрю, как ты оправдаешься». На что я ей ответил: «Вот Вы с самого начала начинаете вести не правильно разговор, ведь всегда оправдываются виновные, а мы себя таковыми не считаем, и Вы пока не доказали, что мы виновные, так что давайте в вашей проблеме будем разбираться на равных. Начнем с того, как Вас зовут (так следователи всегда начинают разговор с подследственными)» — «Ну, Екатерина Николаевна и что из этого» — «А нас зовут так, старший среди нас и по возрасту, и по положению, Иван, его брат, Михаил, и я, их помощник, Семён. Так что знакомство состоялось, теперь давайте разберёмся по существу. Сначала я Вас хочу спросить, какого цвета были перья у вашего гуся?» — «Да серого цвета, какие же ещё, — с возмущением ответила Екатерина Николаевна. «А серых гусей в посёлке много?» — «Да почитай все, — затем с возмущением сказала, — И что это ты меня всё допрашиваешь, как милиционер, я тебе отвечать не обязана». На что я ей спокойно ответил: «Если Вы с нами не хотите разговаривать, то зачем Вы к нам пришли? Если Вы считаете, что мы украли Вашего гуся, то сообщайте в милицию и пусть они разбираются. А мы напишем в милицию встречное заявление, на Вашу клевету на нас и посмотрим, на чьей стороне будет правда, Вы одна, а нас трое, и все трое мы будем говорить одно и тоже, что Вашего гуся в глаза не видели. Ну, так что, будем разговаривать, или Вы нас покидаете?» — «А что разговаривать, все равно разговорами моего гуся, не вернёшь. Раз ты такой умный, то ты мне скажи вот что, куда девался мой гусь, я всё обходила и его найти не смогла» — «Куда девался Ваш гусь? — повторил я её вопрос, — Скажу вам откровенно, вопрос сложный и ответить на него не просто, точно я не знаю, хотя могу предположить, что он может быть где угодно, возможно ушёл далеко в степь и попал в лапы бродячей собаки или лисы, хуже того волка. Возможно, он попал под колёса машины, и сейчас валяется в пыли, на обочине дороги, а возможно с ним произошёл какой-нибудь несчастный случай. Вариантов много и их всех перечислить невозможно. Скажу только Вам одно, мы Вашего гуся не ели. И вообще, что Вы привязались к нам с этим гусем, мы здесь трое, пашем от зари до зари, как проклятые, хотим сделать школу до первого сентября, чтобы Ваши детки учились в светлых классах, а не в деревянном бараке с прогнившими полами. Вот Вы к нам пришли, и нет чтобы нам сказать: спасибо ребята, за ваш труд, спасибо вам за то, что школу нам строите, так нет, Вы нас и обвиняете в пропаже гуся. Совесть надо иметь» — «Ага, — перебила меня тетка, — вы, моего гуся не ели, выходит с моим гусем произошёл несчастный случай и вы съели не моего гуся, а несчастный случай. Так выходит?» — «Да нет, Вы меня не правильно поняли, я хоте…» Но хозяйка пропавшего гуся перебила меня, не дав мне закончить фразу, и сказала: «Да ну тебя, заморочил ты мне голову, молодой, а уж сильно ты умный. Не знаю, что из тебя выйдет, когда ты вырастишь, ты уже сейчас сильно умный не для моей головы, а что дальше из тебя выйдет не известно. А о гусе давайте забудем у меня гусей тридцать голов, так что от пропажи одного гуся, я не обеднею. А за мою совесть ты не беспокойся, она у меня есть, в крайнем случае, чужих гусей не ворую. Вот так». Сказала, поднялась со стула и ушла. Мы решили, что вопрос исчерпан, но нет, по посёлку ещё долго ходила вот такая байка. У Екатерины Николаевны женщины посёлка спрашивают: «Ну что, строители съели твоего гуся?» А она, переиначив мои слова, отвечала так: «Да нет, они говорят, что моего гуся они не ели, а съели несчастный случай» и при этом звонко хохотала, радуясь своей остроте. Кстати, хочу сказать, что моё умение, витиевато говорить и делать это убедительно, не раз, и не два, выручало меня в жизни. Ну ладно, с гусем разобрались, давайте работать дальше.
