Семен Чухлебов - Я сын батрака. Книга 1
Я взял его вещи и ружьё и пошёл по дамбе к ним. Принёс вещи, положил на траву, а ружьё держу в руках. Михаил увидел, что я его вещи не принёс возмущённо, меня спрашивает: «А ты почему мои вещи не принёс?» А я ему отвечаю: «А ты и не просил, чтобы я их принёс». Михаилу мой ответ не понравился, и он с возмущением, что-то сказал в пространство. Я чувствую что назревает конфликт, но для того чтобы его погасить ничего не делаю, думаю, пусть знает, что я давно уже не мальчик на побегушках, улегся на травке лицом вниз и спокойно отдыхаю. Михаил разозлился не на шутку, ходит по берегу реки, в своих «семейниках» и причитает: «Не знает он, интересное дело, что не знает он. Вроде и не маленький, а не знает того, что раз идёт на другой берег значит, всё должен принести. Иван, лежит на траве закрыл лицо рукой от солнца, как будто и не слышит причитаний брата, я то же на него не реагирую. Это его ещё больше разозлило, и он принимает меры наступления на меня, наверное, рассчитывая на поддержку брата. Подходит ко мне и, наклонившись, говорит: «А ты, Сеня, это знать должен, уж не маленький. Я, ни поднимаясь, и даже не поворачивая головы, в его сторону отвечаю ему: «Что надо я знаю, а что мне не надо я знать не хочу и ни буду». Такой неприятный разговор был между нами в первый раз, до этого я в конфликт со старшим товарищем не вступал. Но я к этому времени понял, что если я не буду давать отпор, то на мне будут просто ездить. Мой ответ ещё больше разозлил Михаила, и он начал искать поддержки у брата Ивана, обращаясь к нему, он говорит: «Иван, ты посмотри, как этот малолетка, со старшим товарищем разговаривает, ты в нашем коллективе старший, так разберись». Но, Иван лежал и молчал, Михаил тоже молчал, ждал, что ответит брат и не торопил его. Пока они молчали, я думал, что Иван сейчас поддержит брата, и вдвоём они навалятся на меня, и уже размышлял, что мне в этом случае делать, подчиниться им, или с вызовом уйти, забрать свои вещи и уехать. А может не уезжать, а просто сейчас уйти от них, а работать на стройке остаться. А если я уеду, то, что буду делать в Ипатово, хотя можно пойти на станцию, влиться в какую-нибудь бригаду и работать, а работы там года на два, а там и армия рядом, так что не пропаду, в крайнем случае, вернусь в кинотеатр.
Все эти размышления у меня в голове пролетели за несколько секунд, вдруг слышу голос Ивана, который обращается к Михаилу: «А ты чего это разошёлся, сходил бы сам и взял что тебе надо, ведь не инвалид же. Ты сам виноват, что тебе не принесли твою одежду, я вот Сеню попросил, и он мои вещи принёс, ты почему-то промолчал. Раз молчишь, значит, твоя одежда тебе не нужна. Михаил что-то пробубнил, затем обозвал нас интеллигентами и ушёл в сторону дамбы. Мы с Иваном смотрим ему вслед, а Иван говорит мне: «Сеня, слышишь, мы с тобой интеллигенты» — «Ага, интеллигенты, особенно когда я размешиваю лопатой раствор, а затем с ведром раствора поднимаюсь по маршу к вам. Да и ты не лучше, вся одежда в растворе, да и не только одежда, и постоянно в руках, мастерок или терка, в этот момент мы с тобой очень похожи на интеллигентов».
В то время слова, «Интеллигент и артист», были как бы оскорбительные, ели кто-то кем-то был не доволен, то он ему говорил: «Ну и артист же ты». При этом ударение делалось на слове «АРТИСТ». Такое отношение к этим словам пошло ещё со времён революции и оно сохранилось до времени моей юности. Сейчас конечно, к таким словам отношение совершенно другое, но что бы оно таким стало, потребовалось много времени. Мы снова с Иваном улеглись на травку, и я отдался солнечным лучам. Он как старший в этом конфликте между мной и Михаилом, не хотел развала рабочей группы, и принял единственное правильное решение, одним словом, стратег. Потом я ещё о чём-то думал, над тем, что сайгака сегодня мы не добудем. Ну, и что ничего страшного, потом ещё над чем-то думал и ещё, и не заметил, как уснул. Сколько я спал, не знаю, но разбудил меня крик, я поднял голову, посмотрел, никого не видно, но снова послышался голос и он точно принадлежал Михаилу. Поднялся Иван. «Что за крики?» — спросил он у меня. «Да Михаил кричит, наверное, что-то случилось, и он зовет на помощь», — отвечаю я ему. Иван, раздражённо говорит: «Да что в степи может случиться, волки на него напали что ли?» То ли спрашивал он у меня, то ли утверждал. — «А может и волки, когда они голодные нападут на кого угодно». После моих слов, Иван забеспокоился о судьбе брата, быстро начал натягивать на себя штаны, а мне говорит: «Сеня, ты одетый, тогда бери ружьё и бегом к нему, а я оденусь, соберу вещи и тоже прибегу к вам. Я, схватил ружьё, сунул в карман брюк пару патронов и побежал к Михаилу на другой берег водоёма. Бегу, Михаила не вижу, а крик его слышу. Забежал на дамбу и только тогда увидел его. Он, стоял и отмахивался от собаки, какой-то вещью, похожей на лист фанеры, серого цвета, разрезан под форму штанов, а собака, большая, серая похожая на волка, то и дело, набрасывалась на Михаила. Я, ещё издали начал кричать, махать руками и ружьём, пытаясь отвлечь собаку на себя. А она на меня ноль внимания, уж очень ей понравился Михаил, и она всё внимание сосредоточила на нём, подходила к нему близко, наклонив голову и прижав уши, и, наверное, хотела укусить его, но Михаил, этим серым предметом её отпугивал, и визжал по матушке. Прибежал Иван и кричит мне: «Стреляй в зверя, не видишь он бешенный». Я, прицелился, дело привычное, неоднократно ходил на охоту с отцом, да и один, тоже, так что стрельба из ружья для меня дело не новое. Выстрелил, бешеный зверь взвизгнул и затих. По привычке, я перезарядил ружьё, и пошёл смотреть на охотничий трофей. Подхожу к нему ближе, рассматриваю его, вроде похож на волка, весь серый, на спине шерсть тёмная, а снизу туловища подпалины, очень похож на волка, но могла быть и собака, что то среднее между волком и собакой, скорее всего, произошло скрещивание между этими зверями. В это время ко мне подошли братья, тоже стали рассматривать дикого зверя. Я посмотрел на предмет, которым Михаил отмахивался от зверя, и понял, что это были его брюки, которые он постирал в водоёме. А Иван его предупреждал, не стирай, вода очень солёная и твои брюки как высохнут, будут стоять колом. Так оно и вышло. Братья, подошли тоже, присели на корточки и начали рассматривать животное. Посмотрели, посмотрели, затем Иван, обращаясь ко мне спрашивает: «Сеня, ты с такими зверями имел дело, так скажи, это волк или собака». Я, присел на корточки, также, как сидели братья, ещё раз внимательно посмотрел на зверя и говорю: «Скорее всего, это помесь волка с собакой, или на оборот, что одно и то же. В природе такие случаи бывают, или люди это делают преднамеренно, или это происходит естественным путем.
У нас в хуторе были случаи, когда собака самка убегала к волкам, и не появлялась дома в течение двух, а то и трёх недель, а затем у неё были щенята-волчата. Наша борзая, по кличке Стрела, тоже убегала из дома, но не к волкам, а к чабанским женихам, и у неё появились щенки, которые затем выросли в громадных собак, типа чабанских, хотя сама Стрелка была средних размеров. Так что это помесь волка с собакой». Вдруг, Иван заговорил совершено другим голосом, этаким знаете, с укором: «Ну, если ты знал, что это почти собака, то зачем её убил?» Такой поворот событий меня возмутил, и я ему ответил: «Во-первых, то что это собака я тогда не знал, да это вовсе и не собака, я тебе сказал что помесь, и чего в ней больше собаки или волка мы не знаем. Во-вторых, ты сам мне кричал, стреляй в неё она бешенная, или ты от своих слов отказываешься? Что молчишь? Когда твоего брата мог покусать этот зверь, ты испугался и закричал, стреляй в него, а теперь ты осмелел, и начал вести расследование. Я считаю, что это не честный подход к данным событиям, и я от вас ухожу».
Положил ружьё на землю, повернулся и пошёл в сторону посёлка. Иду, размышляю и понять не могу, что это они вдруг так рьяно начали защищать зверя, которого сами же просили убить. А может они этим хотели прикрыть свою трусость, которая десять минут назад их поразила при виде серого хищника. Не знаю, но на это очень похоже. Да шут с ними, думаю, сейчас возьму вещи и уеду домой, надоели они мне, эти умники. Пашешь, на них пашешь, а за что не говорят, какой договор заключили, молчат, сколько я заработаю, тоже молчат. Интересное получается дельце, возмущался я. Дорога была длинная, километров пять, и я свои мысли передумал на несколько раз. Вдруг понял, что сегодня уехать мне не удастся, так как автобус ходит на Дивное только утром, а вечером обратно, и придётся ночевать здесь, а завтра утром уезжать. Я шёл, засунув руки в карманы брюк, и рассуждал: «Нет, — думаю, — торопиться не надо, всё надо взвесить, а потом принимать решение. Ну, уеду я, а куда, ну, допустим, к брату Андрею, надо снова проситься или в кинотеатр, или на железку. Да и у Андрея жить не получится, в те редкие дни, когда я у них ночевал, видел, что я им как бы мешаю, и поэтому там, чувствовал себя неуютно. Так, что придётся другое жильё искать, а на какие деньги, ведь если я завтра уеду, то за ту работу, которую я проделал на школе, денег мне никто не даст, и выходит что жить мне не на что. А о хуторе и думать нечего, туда сейчас я точно не поеду. Так, что выходит я на распутье. Я подходил уже к посёлку и решил закончить размышления, что, да почему, думаю, утро вечера мудрее, так что, подождём до утра. Пришел в наш временный дом, налил в миску ухи, поел и почувствовал, как меня потянуло в сон. Засыпал с мыслями, что завтра всё определится. Сколько я проспал, не знаю, проснулся от того, что меня кто-то толкает в плечо, я открыл глаза, в комнате было темно, слышу голос Ивана: «Сеня, вставай, будем ужинать». Я поднялся, спросил у Ивана, сколько время, и его ответом я был удивлён, оказывается, я проспал больше трёх часов. Я вышел на крыльцо, там горела лампочка и было светло как днём. Михаил на примусе разогревал ужин, увидев меня, он весело спросил: «Ну, что, соня-засоня, выспался? Что ночью будешь делать? Да, у тебя занятие есть, рядом живёт Таня». Главное Михаил говорит так весело, как будто у нас сегодня и не было ссоры. Я не стал зацикливаться на нашей недавней размолвке и так же весело ему ответил: «А что, предложение дельное, надо им воспользоваться». Через некоторое время, я спросил у Михаила: «А что сегодня у нас на ужин?» Михаил ответил: «На первое и второе уха, а на третье арбуз» — «Как арбуз? А что арбузы уже поспели, ведь только начало августа?» — «Мы с братом парочку сорвали на колхозной бахче для пробы». Что есть арбузы это хорошо, я их очень любил, да и сейчас люблю. Поели уху и принялись за арбуз, он был ещё не до конца зрелый, но уже вкусный.
