Видади Бабанлы - Когда молчит совесть
Он запнулся, стиснул зубы, словно преодолевая нестерпимую внутреннюю боль, и долго молчал.
— А второй мой совет, — наконец заговорил он, — постарайся построить свою семью на основе взаимной любви. Нормальная семья — это особенно важно для тех, кто целиком посвятил себя науке, творчеству. Рядом с тобой должна быть женщина, которая понимала бы тебя с первого взгляда, с первого слова, по глазам твоим угадывала, что происходит в твоей душе. Короче, жила и дышала бы твоими мыслями, твоими стремлениями. Поверь, это очень важно, иначе…
Лицо его перекосилось, он не в силах был закончить фразу. Но Вугар все понял: «Иначе ты будешь посрамлен и опозорен, как я, и останешься на старости лет один-одинешенек…»
Вугар печально молчал, а Гюнашли снова отвернулся. Кипарисы виднелись в окне, ровные, прямые, в заходящих лучах солнца явственнее стала желтизна одного и яркая молодая зелень другого, и Гюнашли, не отрывая от них взгляда, прошептал:
— Помни, высота — это тоже красота. Человек должен жить с высоко поднятой головой…
* * *Когда Вугар вышел из больницы, город уже зажег огни. На ярко освещенных улицах горели витрины, от пестрых реклам рябило в глазах.
По обыкновению, он шел домой пешком. Настроение профессора расстроило его, он никак не мог смириться с тем, что этот человек, перед которым он преклонялся, пал духом. Вугар шел, опустив голову. Вдруг, уже в центре, ему показалось, что он слышит голос Исмета, своего молочного брата. Отвлекшись от невеселых мыслей, он огляделся. После возвращения из села он с Исметом еще не виделся, а ему хотелось многое высказать брату. Однако вблизи он никого не увидел, тротуар был пуст. Впереди, шагах в двадцати — тридцати от него, шли двое молодых людей. Различить сразу, кто из них парень, а кто девушка, было невозможно: удлиненные пальто и джинсы, одинаковые, рассыпавшиеся по плечам темные волосы. Даже туфли на платформе, искажающие походку, были одного фасона. Вугар решил, что обознался. Он и представить себе не мог, что его братец так неузнаваемо переменился. Однако не прошло и минуты, как он вновь услышал с детства знакомый голос. Вугар напряг внимание. Нет, на этот раз он не мог ошибиться: это был голос Исмета. Вугар ускорил шаги, обогнал молодых людей и, обернувшись, буквально остолбенел. Пушистые бакенбарды окаймляли лицо Исмета до самого подбородка. Скрывая губы, свисали густые усы. Завитая в парикмахерской челка доходила почти до бровей.
Исмет не обратил ни малейшего внимания на ошалелый взгляд Вугара, надменно прошел мимо, что-то шепнул девушке, и они оба громко захохотали.
Вугар не двигался с места. «А мать-то верит, что есть у нее сын, надеется…»
Домой он пришел вконец расстроенный, а то, что здесь увидел, и вовсе вывело его из себя. В комнате появилась еще одна кровать, а рядом с ней чемодан и связка книг. Делая вид, что не узнает вещей Исмета, он спросил:
— У нас гости, мама?
Мама Джаннат мягко улыбнулась:
— Да, сынок, брат твой вернулся.
— Что же это с ним случилось? — снимая пальто, насмешливо спросил Вугар.
— Не знаю… — Мама Джаннат замялась, словно подыскивая оправдание своим словам. — Видно раскаялся.
— Раскаялся?! — Он удивленно взглянул на мать. — Это он сам тебе сказал?
— Нет, он этого не говорил!
— С чего же ты взяла, что он раскаялся?
— Сама так решила!
— Эх, мама! Странная ты женщина, стараешься во всем видеть только хорошее. А если он пришел только потому, что остался на улице?..
— Так или иначе, того, кто пришел, не выгоняют, детка…
— И душу свою ему отдают. А ведь недостойному и неблагодарному и этого будет мало!
Мама Джаннат только сейчас поняла, что сын вернулся не в духе, иначе не стал бы разговаривать так зло и резко. Она помолчала и вдруг, словно желая развеселить Вугара, рассмеялась:
— Я его, каналью, поначалу узнать не смогла. Думала, девушка. Говорю: «Дочка, тебе кого?» А он хохочет, плечами передергивает, но голоса не подает. Хотела еще раз спросить, а он поставил вещи на пол, отвел с лица рассыпавшиеся волосы, гляжу — да это же наш Исмет! Мне даже неловко стало…
— Значит, за него застыдилась? Может, еще прощенья попросила?
— Да, — не в силах солгать, сказала мама Джаннат, — прости, говорю, не узнала, постарела я, глаза слабеют…
— А ты не спросила, зачем он в таком виде перед людьми появляется?
— Как я могу спрашивать, видно, новая мода такая…
— Это не новая мода, а новая глупость, мама. Ничего толкового делать не умеют, ни в чем другом проявить себя не могут, вот и стараются хоть безобразным видом своим выделиться.
— Правильно говоришь… Да, кстати, я так поняла из его слов, что он из аспирантуры ушел.
— Проклятье! — раздраженно воскликнул Вугар. — Что он еще тут болтал?
— Еще сказал, что отец его новой девушки — большой человек и берет Исмета к себе на работу, что он вскоре женится…
— Женится? — изумился Вугар.
— Так он сказал! Свадьба будто дней через десять — пятнадцать. У нас до свадьбы поживет, а потом переберется к жене. Вразуми ты его, когда придет: не должен мужчина у жены жить. Поговорка есть: дверь в доме жены низкая, войдешь — головой ударишься, выйдешь — снова головой стукнешься.
— Пусть убирается! — гневно махнул рукой Вугар. — Разговоры не помогут, такого только жизнь образумит.
— Не говори так, сынок! Бросишь его на произвол судьбы, он бог знает что натворит. Бедная Шахсанем не знает, какое горе ждет ее в старости.
— Человек, которому дорога мать, так не поступает!
Мама Джаннат не знала, как успокоить Вугара:
— Он ведь заблудшая душа, детка! Пусть аллах наставит его на путь истинный. Послушай меня, ради старой Шахсанем потолкуй с ним.
Вугару стало жаль ее.
— Ладно, мама, поговорю, будь спокойна.
* * *Исмет вернулся домой поздно ночью.
— Что это за номер выкинул ты сегодня? — с порога набросился он на Вугара. — Уставился на мою девушку, как баран на новые ворота!
Вугар, подавляя гнев, спокойно ответил:
— Я не на девушку смотрел — не мог налюбоваться твоей дивной красотой.
— Налюбовался?
— Да.
— Ну и как?
— Хорош! Очень хорош!
— Если чего недоглядел, можешь еще полюбоваться! — Исмет сделал несколько шагов и остановился перед Вугаром.
— Хватит! — Вугар с отвращением отвернулся. — От долгого смотрения с тебя позолота слезет.
— С меня-то позолота не сойдет, а вот как бы глаза твои от блеска не ослепли, поберег бы, они тебе еще пригодятся для будущих твоих гениальных произведений и научных открытий!
— Наука не мода, ее испытания не каждый выдержит.
— Ах вы, несчастные мученики, как мне жаль вас!
— Странный парадокс, — снова стараясь быть сдержанным, ответил Вугар. — Мягкий ком земли рыдает над камнем.
Вугару вдруг стало скучно: к чему эта глупая перебранка?
Он переглянулся с мамой Джаннат, слушавшей их разговор, и прямо спросил:
— Ты женишься, говорят? Поздравляю!
Исмет не торопясь боком сел на стул и заложил ногу за ногу. Он вел себя величественно и степенно, как человек, нашедший свой жизненный путь и наконец успокоившийся.
— Я уже женился. Сегодня мы расписались…
— С той девушкой?
— С той самой! — Исмет удовлетворенно улыбнулся. — А что, неужто она тебе не понравилась?
— Почему же, вы вполне под стать друг другу! Чем она занимается?
— Она дочь министра!
— Я не про отца ее спрашиваю. Сама-то она что делает?
— У нее нет необходимости что-либо делать. Отец ее богач, сто человек таких, как мы, прокормить может.
— Уж не поэтому ли ты собираешься к жене переселиться?
— Они очень просят…
Вугар снова переглянулся с мамой Джаннат.
— Мужчина, у которого есть честь и гордость, не станет жить под мышкой у жены, на ее иждивении!
Исмет, не меняя позы, иронически расхохотался:
— Твои представления о мужчинах и мужестве устарели и попахивают нафталином. Современный человек должен соответствовать современным требованиям.
— Выходит, по-твоему, у современного человека не должно быть стыда, совести, идеалов?
— А это уж кому как выгодно!
— Например, тебе! Вчера было выгодно волочиться за дочерью профессора, ты для нее мир готов был перевернуть. Сегодня, сударь, выгодна дочь министра, и ты, бросив аспирантуру, перебираешься под крылышко жены. А завтра будет выгодно еще что-нибудь? Это твоя современная мораль?
— Счастлив, кто умеет устраиваться. Ты бы умел, от меня не отстал бы…
— Как бы не так! — Вугар поднялся и стал нервно ходить по комнате. Он остановился перед Исметом, который сидел в прежней позе. — А обманывать родную мать, писать ей: «Я болен, пришли деньги на лечение», вводить в долги беспомощную старую женщину, а самому ехать развлекаться в Кисловодск и потом, вернувшись, как говорится, позабыть о материнских глазах в пути, а сердце ее пусть останется в тревоге! Это тоже современная мораль, современные нормы поведения? А, ни с кем и ни с чем не считаясь, не посоветовавшись, перечеркнув несколько лет жизни, труда, бросить аспирантуру и жениться — это тоже веяния нового времени?
