Деревенская повесть - Константин Иванович Коничев
— Собери-ка, голубушка, прихожан, от урожая-то мне и святым апостолам Петру и Павлу кое-что с православных причтётся.
— Ой, батюшка, извольничался народ. Заупрямятся, не придут многие, не принесут. Беда нынче и с народом.
— Да что уж говорить про других людей, Миропия, если твой сынок тоже около смутьянов вертится.
— Вертится, батюшка, вертится… Пойду оповещу соседей, — может и будет прок…
Миропия вышла из чулана, направилась вдоль деревни.
— Да скажи ты, что беру ржицей и ячменём, — услышала Миропия голос попа. — На пшеничку не надеюсь, сами себя окаянные любят. В Попихе девять пудов не додали…
Один за другим подходили под окна, горницы мужики и бабы. Одни сразу несли жито в лукошках, другие пришли ни с чем. И хотя поп был в плохом настроении, но слово за слово завязался у него с мужиками разговор.
За простенком в горнице у раскрытого окна, за плетёной кружевной занавеской Алёшка и Терентий прислушались к непринуждённым расспросам «паствы» и к ответам «пастыря». Поп по обыкновению жаловался на упадок веры, на всех безбожников, подрывающих устои религии.
— Стало быть вы с господом-богом сплоховали перед грешниками? Да вы бы таких чудес натворили, чтоб у безбожников волосы дыбом! — проговорил один из мужиков, сидевший на завалинке. — Чудес нынче нет, а без чудес какой дурак будет верить. Мы и без попа знаем, что после осени наступит зима, потом весна, потом лето, и так вечно всё идёт своим чередом для верующих и неверующих. Так зачем же нам хлеб бросать на каких-то апостолов, которые не сеют, не жнут, а зёрнышки собирают. Несите-ка, бабы, обратно ваши лукошки с зерном. Самим пригодится…
— Это Мишка Доброрадов говорит, — шепнул Суворов Терентию. — Бывалый мужик. Сунь палец в рот, всю руку оттяпает, ох, зубастый.
— Да, видно, что бывалый, — согласился с ним Терентий. — Надо его в актив избы-читальни привлечь. Грамотный?
— Угу, да ещё какой.
— Дадим ему передвижку из брошюр, пусть просвещает себя и соседей.
— Этому дать можно.
А с улицы опять чей-то голос:
— И в самом деле, батюшка, почитаешь в газетах про мощи, а вместо мощей — труха. Куда же святые-то настоящие делись?
— Да, долгонько, долгонько вы нас дурманили…
— Господи, прости прегрешения наши, не ведает ваш разум, что мелет язык… Всё это от смутьянов…
Откуда-то с гумна доносился запоздалый стук цепов, где-то скрипели ворота и мычала завязнувшая на окраине пруда корова. Лёгкий ветерок перелистывал на берёзах пожелтелые листья.
— Чудеса, чудеса, какие вам надо чудеса? — проворчал поп, обратясь к Доброрадову. — Без веры нет и чудес. А ведь этих смутьянов, у коих молоко на губах, я своими руками крестил. Да знай бы я, что из них такое антихристово семя произойдёт, лучше бы захлебнуться им в купели при крещении… К примеру, избач Чеботарёв из Попихи, селькор окаянный. Дай ему волю, он сегодня же у храмов двери досками забьёт, а вместо крестов на святые главы красные флаги поставит. Этаким сорвиголовам всё нипочём. Нет веры, нет страха божия, а вы хотите чудес?!
И тут случилось почти чудо. Не вытерпел Терентий, распахнул занавеску и, высунувшись из окна, прервал попа.
— Поскольку речь зашла обо мне, позвольте вмешаться…
Все оглянулись и увидели Терентия Чеботарёва, а за ним Алёшка, Миропии сынок, улыбался во весь рот, и все веснушки смеялись на его расплывшемся лице.
— Вот так ловко получилось! — поднялся и, удивлённо воскликнул Доброрадов, — безбожник, а лёгок на помине. Ну, теперь держись, батюшка. Нашла коса на камень!..
— И откуда они взялись, бесенята? — удивилась Миропия. — Вот ведь грех какой, надо же так, а я думала, давно их нечистая сила в село унесла…
Поп растерянно и поспешно, трясущимися руками начал отвязывать вожжи, полы подрясника подсунул под широкий ремень.
— Не торопитесь, отец Василий, гражданин Казанский. В благодарность за то, что вы не утопили меня в купели при крещении, я могу сейчас ответить за вас на вопрос насчёт чудес, поскольку у людей возник к этому интерес. Слушайте, понимайте да на ус мотайте.
— Во лешачий язычок у парня! — восхитился Доброрадов. — Демьян — да и только!..
Чеботарёв, много раз выступавший на вечерах самодеятельности с антирелигиозными раешниками, голосом отчётливо звонким строчил с подоконника, как пулемёт:
— Да, граждане, раньше при Николашке царе, в каждом монастыре ради прощения грехов работали люди на монахов и попов. Богатели церкви и монастыри, украшались алтари. И если бы мы не сбросили царское правительство, тогда бы бессчётное количество чудотворных икон появилось, а сколько бы мощей накопилось!.. (Даже из Распутина греховодника хотели попы сделать божьего угодника). Да, а теперь чудесам крышка, конец! И ни один духовный отец не решится подделывать мощи «нетленные» или же иконы «явленные». Ведь, того и гляди, за фальшивое чудо — самому чудотворцу будет худо. Потому-то за последние годы совершенно вышли из моды чудеса монастырско-церковные, и пастыри нынче духовные церковь рвут на две части — на «мёртвую» и «живую», пусть, мол, народ выбирает любую. Но как попы ни ухищряются, как надуть народ ни стараются, — дело у них не выходит. Время вот-вот подходит, когда сила науки и знаний бога вышвырнет в область преданий, а над церковью «мёртво-живой» завоют попы «со святыми упокой».
— Уже отпевают, — вставил Доброрадов. — Канун им да ладан…
— А наша вера тем сильна, что она Лениным дана, — продолжал Терентий. И не успел он досказать свою речь до конца, как поп не по-старчески быстро взобрался на мешки, и телега загромыхала под ним. Обернувшись, он прокричал:
— Молоко на губах! Вершков нахватался! Ты Гегеля, Гегеля прочитай. Умней будешь…
— Доберёмся, батюшка, и до Гегеля! — неунывающе прозвучал голос Чеботарёва.
Толпа стала расходиться. Некоторые не успели даже сдать оторопелому попу принесённое жито:
— Ну, бог с ним, проживёт и без наших крох…
— А парень-то, парень как его отбрил, поп и не заикнулся супротив. И наш-то Доброрадов тоже хорош…
— Нынче церковь отделена от государства, а попы от порядочных людей давно сами отделились, так чего же стесняться?.. — ответил Доброрадов на замечания соседей.
Терентий из окна ему громко сказал:
— Товарищ Доброрадов, бывайте у нас в читальне. Мы таких уважаем!..
— Покорно благодарю!..
Поздно вечером, с двумя кипами книг, возвращались друзья-приятели в село. И очень был доволен Чеботарёв, что не зря сходил к Алёшке Суворову.
Двухпудовая ноша книг не казалась ему тяжёлой.
XV
В доме Прянишникова пирушка. Матёрый богач-нэпман справлял небольшую гостьбу по поводу открытия нового трёхсепараторного маслодельного завода. В гостях были: дочь Фрося с мужем Енькой, бывший продкомовец — ныне «красный» купец Васька Борисов, племянник Прянишникова Румянцев —
