Николай Глебов - В степях Зауралья. Трилогия
Величавые звуки гимна понеслись над улицами города.
— Прекратить! — выскочивший из клуба капитан выхватил из кобуры револьвер.
Заключенные, взявшись за руки, продолжали петь:
…Кипит наш разум возмущенныйИ в смертный бой вести готов…
— Готов-сь! — стараясь заглушить голоса, яростно выкрикнул офицер. Конвойные вскинули ружья.
— Огонь по третьей группе!
Раздался залп.
Под дулами винтовок, под ругань разъяренных семеновцев первая и вторая группа заключенных оставили страшный двор офицерского клуба и хмуро зашагали к баракам войскового хозяйственного управления.
Прошла томительная ночь. Никто не спал. Михаил ворочался на нарах, прислушиваясь к бессвязному бормотанью сонных. Плошки чадили.
«Бежать? У дверей часовой, за стеной барака — стража и высокая в несколько рядов колючая проволока».
Перед рассветом Михаил забылся, но скоро проснулся от холода. Кто-то стонал. Полумрак и смрад. В углу дико вскрикнул один из заключенных и забился в припадке. В бараке поднялся шум. Несколько человек соскочили с нар.
— По местам! — гаркнул часовой свирепо и щелкнул затвором винтовки. Заключенные неохотно улеглись на нары. Затих и припадочный.
Через оконную решетку было видно, как пелена тумана, медленно поднимаясь вверх, обнажала заросший бурьяном двор и низкие, сколоченные из досок бараки.
ГЛАВА 31
Прошла неделя, вторая… месяц, два…
Семеновцы следили за каждым шагом политических заключенных. Часть их отправили на станцию Байкал. Морозной ночью состав был загнан в тупик. Люди не спали. Накануне возникли упорные слухи, что эшелон с заключенными будет спущен в озеро. Обреченные волновались.
— Нет, мешкать нельзя. Бежать, пока не поздно. Но как?
В тупике, где стояли вагоны, с одной стороны — высокие отполированные ветрами скалы, с другой — часовые, за железнодорожными путями — крутой берег Байкала. Двери закрыты снаружи. Попытаться прорезать пол? Но чем?
Михаил подошел к брату. Старший Новгородцев лежал в углу нижних нар и, казалось, спал.
— Ну, что?
— Бежать надо, — ответил Михаил тихо.
— С Григорием говорил? — Петр с трудом приподнялся на локте, и сразу же закашлялся, отхаркивая кровь. — У Якова напильник. Потолкуй с остальными ребятами. А я — пропащий человек… — Петр тяжело вздохнул.
— Мы поможем.
Старший Новгородцев с грустью покачал головой:
— Нет, обузой вам не буду. Удастся вернуться домой, не забудь мою семью, — Петр опустился на нары и устало закрыл глаза.
Михаил окликнул Гришу Рахманцева, сидевшего на верхних нарах.
Тот спрыгнул на пол.
— Как думаешь насчет побега? — спросил Новгородцев.
— А что думать? Нашлись бы товарищи.
— Найдутся…
Бежать согласились шесть человек.
Работали попеременно. Отверстие пола было уже достаточно широко, чтобы через него пролез человек. Михаил подошел к маленькому оконцу и посмотрел через железные прутья. На путях мерно пыхтел маневровый паровоз, из его трубы вылетали искры. Резкий, пронизывающий ветер дул в щели вагона и гремел оторванным листом железной обшивки крыши. Безлюдье, холод, мрак.
— Пора.
Небольшая группа людей, стоявшая у отверстия, пропустила Михаила. Прыжок. Почувствовав под ногами почву, Новгородцев пополз. За ним последовал Рахманцев. Неожиданно на землю упала доска. Среди заключенных наступило замешательство. Послышались шаги часового. Двое беглецов замерли под вагоном. Напрягая зрение, Михаил не спускал глаз с ног колчаковца. Часовой остановился. Несколько раз чиркнул спичкой, но она гасла. Бесшумно выбравшись из-под вагона, Новгородцев поднялся на ноги и рванул часового к себе. Падая, тот выронил винтовку из рук, и она со стуком ударилась о рельс. Второй часовой, стоявший у соседнего вагона, заслышав подозрительный шум, выстрелил. Михаил, бросив полузадушенного колчаковца, вместе с Гришей кинулся на пристань. Открылась беспорядочная стрельба. Добежав до высокого берега, беглецы не раздумывая прыгнули вниз.
Выбравшись из сугробов, они через некоторое время оказались возле истоков Ангары.
Пристань осталась далеко позади. На ней смутно маячили фонари, затем исчезли и они. Прислушиваясь к шуму воды, бурлившей в невидимых полыньях, беглецы осторожно обходили опасные места. Ноги разъезжались по льду в разные стороны. Рахманцев при падении ушиб коленку и шел теперь с помощью Михаила. Начиналась поземка. Не останавливаясь, зябко кутаясь в рваные ватники, путники пересекли реку, прислушиваясь к ночным звукам. Еще несколько шагов, и они стояли, уже на санном пути, идущем через Ангару.
— Похоже, деревня недалеко, — вглядываясь в темноту, промолвил Михаил. — Ну, как нога?
— Должно, коленную чашечку расшиб. Но ничего, пошли, — припадая на больную ногу, Гриша поплелся рядом с товарищем. Вдали мигнул слабый огонек и погас за поворотом. Потянуло едким дымом.
— Скоро жилье.
То физическое и душевное напряжение, которое они испытывали с момента побега, улеглось. Оказавшись у берега, оба почувствовали усталость. Казалось, ныло все тело, болели кости, ноги слушались плохо. Подъем на крутой берег был мучителен. Рука Рахманцева невольно отрывалась от идущего впереди Михаила, и каждый раз он скатывался с обледенелого обрыва обратно к Ангаре. Пришлось взвалить его на плечи. Огоньки незнакомой деревушки мелькали теперь слева и справа. Нащупав огородный плетень, они ухватились за жерди, ощупью добрели до низенькой постройки, сплошь утонувшей в снегу.
— Должно быть, хлев. Ты дожидайся здесь, а я постучусь, — прошептал Новгородцев и стал медленно продвигаться к избе. Под сенками глухо затявкал пес.
На стук вышел немолодой крестьянин с наброшенным на плечи полушубком.
— Кто тут? — спросил он сердито.
Михаил отделился от стены и шагнул к хозяину.
— Я сбежал из «поезда смерти». Со мной один товарищ, — сказал он устало крестьянину и, помедлив, добавил: — Может, скроешь нас?
Молчание хозяина казалось долгим. Послышался вздох.
— Не знаю, паря, что и делать с вами… Твой-то друг где?
— Ждет возле хлевушки.
— Вот чо, пускать в избу вас опасно. В деревне карательный отряд, — заговорил медленно крестьянин. — Оборони бог, нагрянут! Не миновать мне тогда пули вместе с вами. Как пособить, не знаю. Наших с полдеревни ушло в партизаны, каратели и рыскают теперь по избам. Однако вот чо, — сказал он уже решительно. — Спрячу вас в хлевушке. Там у меня свиньи живут. Соломы много, залезете к ним в гайно, как-нибудь ночь проведете, а там будет видно. — Прикрыв сенки, крестьянин повел Михаила к постройке, где ждал их Рахманцев, открыл тяжелый засов. Из хлевушки потянуло теплом. — Залазьте, а я схожу тут к одному мужику, посоветуюсь, — сказал он и, закрыв дверь снаружи, ушел.
Почувствовав человека, испуганно хрюкнула свинья и поднялась. Под соломой было тепло; прижавшись друг к другу, беглецы долго молчали.
— А если он выдаст нас карателям? — произнес с тревогой Рахманцев. — Кто его знает, что за человек?
— Вот что, Гриша, — зашептал Новгородцев, — во дворе я заметил поленницу дров. Не лучше ли нам перебраться туда? Устроим лаз, заделаем его и будем ждать рассвета.
Они выползли из-под соломы и, оказавшись возле двери, нажали на нее плечами.
— Закрыты снаружи.
На душе обоих стало неспокойно. Неожиданно под самым ухом Новгородцева пропел петух, на шесте завозились куры.
— Напугал, проклятый, — выругался Михаил.
Нащупав отверстие у дверного косяка, он просунул руку и с трудом отвел задвижку. На дворе было по-прежнему тихо. Через Ангару с севера на юг хорошо был виден Млечный путь.
— Куда идти? — В деревне, по словам крестьянина, стоит карательный отряд.
— В поле?
От одной мысли, что они будут бродить по незнакомой местности, утопая в сугробах, в поисках приюта, стало тоскливо.
Стук упавшей жерди и скрип сапог заставил их попятиться обратно в хлев.
— Кто-то идет, — прошептал Новгородцев и плотнее закрыл за собой дверь.
Шаги приближались.
— Похоже, хозяин, а с ним еще двое. Может, каратели? Ты стань по ту сторону косяка, а я буду здесь. Как только войдут, навалимся дружно на них. Ты не робей, — шептал Михаил.
За дверью послышалось сначала покашливание, затем голос хозяина.
— Как бы не замерзли ребята. Ночь-то морозная.
— А ты соломы потом побольше накидай, а утре обсудим, что делать, — раздался второй голос.
Беглецы вздохнули с облегчением.
Крестьяне вошли в хлев.
— Эй, ребята, где вы? — негромко спросил хозяин.
— Здесь, — радостно отозвался Михаил.
Из разговора выяснилось, что в тайге находится большой отряд партизан. Связь налажена, и как только будет удобный случай, их отправят к повстанцам.
