Из жизни Потапова - Сергей Анатольевич Иванов
Он решил пробежаться немного. А зарядку — посмотрим на ваше поведение.
Вперед! Вперед, Потапыч! Уж чего-чего, а кроссов он за свою жизнь понабегался. И вот сейчас, как бы вспоминая прошлые ощущения, он побежал по дорожке к забору, потом по улице, к Севкиным соснам и мимо сосен, к речке, а потом по дороге, что тянулась вдоль высоковольтных мачт. Он бежал, совершенно не представляя, как это выглядит со стороны. Только чувствовал, что шаг его стал тяжелым, не пружинистым, не прыгучим. Так, должно быть, бегут по песку или по болоту…
Но сердце пока работало, легкие дышали… Минуты через три-четыре продышался вчерашний перекурит, — кашель, чуть ли не истерический, охватил Потапова. Он продолжал бежать, шатаясь, чувствуя, что его сейчас вырвет. И все же было огромное облегчение, очищение в этой пытке бегом. Он чувствовал, как у него из всех пор выходят накопившиеся грязь, шлаки. Организм его словно просыпался, вспомнил себя спортивного. Но первыми просыпались его спортивные травмы. Ведь едва ли не любой профессиональный спортсмен — это целый комплекс болячек, залеченных часто лишь наспех из-за желания скорее начать тренироваться, выступать… Теперь Потапов вспоминал их одну за другой.
Поясница. Когда-то в короткой борьбе под щитом он неудачно приземлился на одну ногу, слишком резко отклонился назад, и в пояснице хрустнуло. Сперва даже сказали: защемление нерва. Но потихонечку отпустило. Осталась боль, которую вполне можно было терпеть.
И левое колено. Однажды, обыгрывая чужого защитника, он сделал слишком резкий финт и сразу почувствовал боль, но все же успел дать пас под кольцо и, уже не глядя, получили они два очка или нет, запрыгал к скамейке запасных. И снова думали, что плохи дела, что мениск или разрыв связок. Но коленка только припухла, скоро врач разрешил потихоньку нагружаться. Только, конечно, с наколенником. И уж с этим наколенником Потапов не расставался до конца баскетбольной карьеры. И на снимке, где они стоят — новоиспеченная команда мастеров, он тоже в наколеннике.
И, наконец, правый голеностоп — растяжение, растяжение, вывих. Когда прыгаешь в толкучке под щитом, не часто, но случается, что какой-нибудь олух царя небесного наступит тебе на ногу. Вот и готов твой голеностопчик.
И сейчас вся эта троица потихонечку заныла, словно здороваясь со своим хозяином. Потапов продолжал бежать, зная, что боль прекратится, как только он хорошенько разогреется. И он живо вспомнил тренировки, чувство мышечной радости от спортивной работы, запах зала и запах раздевалки, лица ребят…
Он бежал, и старые травмы его действительно разогрелись, боль прошла. Наступили самые счастливые секунды в его тренировке — секунды полной, спокойной и дружной работы. Только продолжалось это недолго. Потапов начал уставать, задыхаться. Такие будто бы неустанные в работе мышцы легких перестали быть эластичными. А воздуху требовалось все больше!
Восемь минут — вот сколько он пробежал. Это значит километра полтора или даже чуть меньше. Надо поворачивать, он подумал, иначе не доплетусь. Воздух стал жестким, словно врывался в легкие перемешанный с песком. Он буквально вполз на горку к Севкиным соснам. И как хрустальный приз воспринял последние триста метров с горы от сосен до калитки.
Прошло минут десять, которые Потапов просто ходил вокруг дома и дышал. Усталость его почти совершенно прошла. Не пожалев себя еще раз, Потапов окатился двумя ведрами холодной воды. Ну вот — и опять живой!
С того дня и с того утра вдруг он начал бороться за свое здоровье. Собственно, ничего такого сверхъестественного он не делал. Не занимался сыроедением, не стоял на голове. Однако он бросил курить! Бросил именно в то утро своего первого кросса, когда сел за работу и рука привычно поползла к пачке, а Потапов остановил ее!
Говорят, легче бросает тот, кто прежде курил запоем. Нет, курить ему хотелось, конечно, это ясно. Однако и вытерпеть при желании можно было. У него имелось для этого по крайней мере два стимула. Во-первых, он тайно мечтал войти в форму. Зачем? Шут его знает! Все же мастер спорта, и даже имелся соответствующий значок. А во-вторых, у бросившего курить повышается работоспособность. Будто бы на двадцать процентов! И вот этого Потапов действительно жаждал.
Когда ему особенно хотелось зажечь проклято-сладостную сигаретку, он вставал из-за стола и начинал делать приседания — раз по пятнадцать, по двадцать, пока не задыхался. А когда сердце колотится, когда воздуху не хватает — черта с два закуришь!
С бегом у него дела шли не больно-то хорошо. Он продолжал умирать, тренированность все не приходила. Потапов старался об этом не думать. Но всякий раз за завтраком он вспоминал один и тот же древний разговор со своим тренером… Во время прохода под кольцо (а он был мастак на эти дела, резкий был и в финтах неожиданный — сам не знал, что сделает в следующую секунду, а уж противник и тем более!), так вот, в один из таких проходиков его очень неслабо приложили об пол. Он заработал ушибы локтевого сустава и бедра левой.
Неделю Потапов был в лубке, недели две хромал, потом опять начал тренироваться. И вот, наверно, занятия через три-четыре — то есть еще и недели не прошло — тренер ему сказал:
— Я тебя, Сань, на игру, конечно, не поставлю, но, ей-богу, ты в полном порядке!
Потапов улыбнулся и пожал плечами.
— Этим не шути! — сказал тренер тихо. — Это не многим дается: так вот взять и запросто войти в форму. Это, Саня, признак класса. Настоящий организм у тебя, понятно? Спортивный!
Но теперь потаповский организм, видно, все забыл. Он вел себя скучно, по-стариковски. Только воля у Потапова осталась молодой, вот на этом и шли его тренировки.
Да, нехороши твои дела, товарищ бывший спортсмен, сказал себе Потапов как-то утром, шнуруя тапочки перед забегом. Но отчего-то сказалось это негрустно. Он подпрыгнул и побежал. И услышал то, что уже знали его мышцы, но не знал еще он сам: организм его входил в форму.
Новый возраст
В один из этих дней Потапову пришла телеграмма: «Жив, здоров и невредим мальчик Вася Бородин. Целую. Вася». Потапов снова прочитал загадочный текст, адрес: Ломоносова, 26, Потапову Александру Александровичу. Что за чертовщина?
Текст был странный, но какой-то знакомый. Жив, здоров и невредим мальчик Вася Бородин… За поступок
