Дочки-матери - Юрий Николаевич Леонов
— Конечно, милочки, кто в туфельках стоит да в одних чулочках, тем не завидую. Я вот в шерстяных носках, и то не жарко. Зато какой виноград! Как говорится, сам бы ел, да деньги надо. Хоть на дипломатический прием его подавай! — Для наглядности продавщица оторвала от кисти пару крупных, с янтарным отливом ягод и, зажмурясь, просмаковала их. — Бесподобно!
«Постою», — твердо решила я.
Женщины, которая заняла очередь передо мной и отлучилась на рынок, все не было, и я уже подумала, что одним человеком впереди стало меньше. Но она все же явилась, вернее сказать, нагрянула, возбужденная, нетерпеливая, запыхавшаяся. Черная кожаная куртка, обжимающая покатые плечи, элегантная прическа, хозяйственная, битком набитая сумка на колесиках. Убедившись, что очередь ее не прошла, женщина расслабилась и широко, по-детски улыбнулась:
— Уф-ф, с ума сойти можно с этими очередями… И ты, мальчик, тоже с мамой стоишь? — приметила она Алешку.
— Я и один в магазин хожу, — сказал он, польщенный вниманием.
— Молодец. Так ты уже совсем большой мальчик… Это какая-то болезнь, — без всякого перехода продолжила она, наклонившись ко мне с доверчивостью старой знакомой. — Мне совершенно нельзя давать в руки деньги… У вас не жирные волосы?.. Нет? Я так и знала. У меня тоже нормальные волосы, даже суховатые чуть, а я купила три флакона шампуня для жирных. Такой цвет, чистый изумруд, такая упаковочка! Ну, Франция, боже мой! И где — в каком-то задрипанном ларьке на рынке. Его так брали, что вполне могло не хватить. Взяла последние, буквально за мной все кончилось. А поглядела на этикетку — и самой смешно стало. Зачем купила? Можете себе представить… Нет, это определенно болезнь, никем еще не изученная.
Я пожала плечами: мне бы ее заботы. Но даже этот жест был истолкован как некий интерес к разговору. Женщина просто влюблена была в свой маленький комплекс, в свою взлелеянную свободным временем и деньгами слабость, весьма простительную, на ее взгляд, для горожанки начала восьмидесятых. Она явно не могла отказать себе в удовольствии поболтать еще на эту тему:
— …Я уже говорила с одним знакомым врачом, но мужчины есть мужчины, им этого не понять. Представьте себе, лет семь назад нам с мужем дали квартиру в доме с промтоварным магазином. Это была какая-то пытка. Проходишь мимо — объявление: принимаются заказы на ковры. В центре за ними давка, люди переплачивают шальные деньги, а здесь — никого. Правда, и ковров пока нет, не ясно, какие будут, но разве трудно бросить открытку, так, на всякий случай. Проходит месяца три, совсем забудешь про эту открытку, как вдруг извещают — поступили ковры. Без очереди, без нервотрепки. Ну разве можно упустить такой случай! Занимаю деньги, выкручиваюсь, покупаю. Один ковер, потом другой, третий. Муж неплохо зарабатывает: ставка плюс полставки и кое-что еще, но он уже в трансе от тех ковров, а я не могу остановиться. Опять бросаю открыточку и бегу закладывать в ломбард его шубу, ему, конечно, говорю, что отдала ее перелицевать. Нет, нет, это ужасно. Сейчас ковры без очереди, и я к ним равнодушна. Совершенно равнодушна. Но если б в дефиците были только ковры…
Я посоветовала ей завести собаку. Сейчас многие заводят собак: для развлечения, для престижа, для совместных прогулок по свежему воздуху или просто для того, чтоб была живая душа в доме. Женщина выслушала меня и покосилась так, словно я допустила редкостную бестактность.
Кто-то отлучался из очереди, кто-то приходил вновь, цепочка людей впереди меня двоилась, троилась, и то в одном конце ее, то в другом начало выплескиваться нетерпение.
— Сколько времени у людей пропадает, и ради чего? — негромко, словно бы ни к кому не обращаясь, сказала женщина в болонье. Однако у продавщицы оказался отменный слух и мгновенная реакция поднаторевшей в полемике оппонентки.
— Если хотите получать товары без очереди, приходите в торговлю.
— Торговать ведь тоже надо уметь, не каждый сможет, — миролюбиво произнесла женщина.
— Ничего, дорогуша, не умеешь — научим! — твердо пообещала продавщица.
— Представляю, если б столько людей скопилось в магазине где-нибудь за границей, — раздался сзади меня чей-то голос. — Да там хозяин сразу поставил бы сюда еще продавца, а то и двух.
— И вы думаете, я бы разрешила торговать здесь еще кому-то? — тотчас отреагировала продавщица. — Ну уж… ни в коем случае. Я здесь материально-ответственное лицо, расписываюсь за свой товар и хоть умру, а продам его весь. Так что не надо говорить о том, чего не знаете… Прекрасный виноград! — она отщипывала от зрелой, свисавшей из ящика кисти по ягоде и ловко кидала в рот, ничуть не смущаясь вниманием очереди, по-моему, ей даже доставляло удовольствие вот так, при всех, снимать пробу и нахваливать свой товар… — Проход, проход там оставляйте пошире, я женщина не из худеньких!
Мне показалось — минула вечность, прежде чем на весы наконец-то легла гиря. Первый вес достался особе с чрезвычайно приятной улыбкой. Она звала продавщицу Алечкой и всячески старалась подчеркнуть, что у них особые отношения, дающие ей право взять груши без очереди.
На второй вес претендовала девица в белом халате, выскочившая из соседней парикмахерской, но ее вежливо оттерли от прилавка. Девица сдалась не сразу, бойко огрызалась на упреки, делала продавщице какие-то знаки ярко наманикюренными пальцами.
— Ладно, — смилостивилась над ней продавщица. — Давай сюда свои пакеты. Потом зайдешь.
Девица просунула сбоку целлофановые пакеты и подняла над головой два перста:
— По два, три раза.
Очередь загудела.
— Это работница прилавка, — весьма неосмотрительно солгала продавщица.
Ее тут же уличили в обмане. Под легкую перебранку первый из тех, кто разгружал товар, молчаливый мужчина лет сорока, расплатился за шесть килограммов груш, крашеная блондинка — за восемь. Споро подчистив два ящика с низкими бортами, продавщица подвинула к себе третий, и сразу стало ясно, что всем, кто надеется купить сегодня груш, их не хватит. Для многих из вновь пришедших это не было откровением, но середина очереди зароптала. Послышались предложения отпускать не больше трех килограммов в одни руки. Стоящих впереди не устраивал этот порядок. По горькому опыту я уже знала, что после такой перепалки начнется самая элементарная хваталовка: тот, кто в спокойной обстановке купил бы килограмм груш, сейчас, подогретый общим нетерпением, возьмет два или три; кто намеревался купить три, понесет домой вдвое больше.
Сколько раз сама зарекалась не поддаваться этой напасти, помня, что привычка умерять свои желания и потребности есть свойство истинно культурного человека.
