Из жизни Потапова - Сергей Анатольевич Иванов
Валины слова неожиданно задели Потапова. О них он думал, когда одевался и, стоя перед зеркалом, сооружал узел на галстуке и когда ехал в трамвае. «Мне ведь жить здесь» — так она сказала. Мне жить, а ты приехал и уехал.
Так для чего ей тогда Потапов? Для развлечения? Но совсем она не такой человек… Хм… Городок наш ничего, населенье таково… Депутат горсовета товарищ Горелова Валентина Николаевна.
А для чего она мне?.. Потапову было странно и почти не верилось: ведь еще три дня назад он думал только о своем несчастье — об Элке. А вот сейчас летит на свидание в разболтанном, таком уютном весной, трамвайчике. Как же это все-таки понимать прикажете? И одиннадцать лет вместе и Таня — что же оно теперь? Куда?.. Стоп. Таня — это особое. Ну, а Элла Николаевна…
И в то же время видел, что ему сейчас пора выходить! Только осталось повернуть трамвайчику, поскрипеть колесами по крутым рельсам. И у Потапова вдруг словно задача явилась: все именно здесь решить, сейчас. И он подумал: а я знаю, знаю — ну вот и правильно! То я без конца о своем несчастье думал, а теперь стану думать о счастье… И это не измена, понимаешь ты, не измена — ни себе, ни тем одиннадцати годам. Я просто хочу быть счастлив. Так что же тут плохого?
Трамвай пропал за углом, и стало тихо. Большие белые облака медленно проплывали над крышами.
И все-таки что же за судьба занесла меня на эту улицу, в эту северную весну?
Моя собственная судьба и занесла! Значит, мне это зачем-то нужно. Каким-то образом закономерно, что ли… Мистика! Любой учебник скажет тебе, гражданин Потапов, что судьбы нет.
И все же она была. Она вышла из подъезда, такая высокая, не по-московски крепкая. Очень, наверное, подходящая для женской баскетбольной команды. Валя Горелова. Она так шагала, что любому было ясно: у нее все ладилось в жизни. С тротуара она ступила на мостовую, уверенная, что ни одна машина не наедет на нее в этом городе… Потапов торопливо шагнул ей навстречу. Вот и жену нашел!
Тут же предупредил себя: так не бывает. Но не успел додумать. Валя была уже рядом. И Потапов, словно давно решившись на это, быстро притянул ее к себе и поцеловал. Она не отстранилась. Как бы не успела… Внимательно смотрела на Потапова.
Лицом к лицу лица не увидать — неправда это, еще как увидать! И губы и глаза… Гладко зачесанные назад волосы. Потапов снова хотел поцеловать ее. Но синие глаза чуть заметно качнулись: «Нет!» Валя отступила на полшага, и Потапов опустил руки.
— Однако стоим-то, — сказала она, окая больше, чем обычно, — стоим-то прямо на дороге. Машинам уж и не объехать дак.
— Валечка! — Ему хотелось сказать: «Ты будешь моей женой?» или что-нибудь такое же невозвратимое. — Валя. Я…
Она быстро покачала головой:
— Мне в горсовет сейчас непременно надо. Непременно! Меня ждут. Хотела тебя-то с собою взять, да теперь… ты уж не езди со мной. Вечером тогда приходи. К одиннадцати, что ли. — Она все так же серьезно смотрела на него. — Нет, к половине одиннадцатого, хорошо?
Повернулась и пошла опять на свою сторону тротуара, сказала, не оборачиваясь:
— Не ходи, не ходи. Не провожай.
Оказалось, что здесь есть река. К ней Потапов вышел неожиданно. Спустился по какому-то косому переулочку, свернул направо — река. Полузаросший пологий берег. Рыжие вихры прошлогодней травы. Чуть дальше, по самой воде, голые кусты ивняка.
Отдаленно припомнилась Потапову география седьмого класса, когда он проходил экономику этих мест. Текстильная промышленность, областной центр — город Текстильный, и там же говорилось про эту реку, про ее, кажется, даже судоходность.
Потапов присел на черный и гладкий камень, наверное, валун. Здесь город как бы кончался. К воде спускались деревянные хибарки, дровяные сараи, окруженные редкозубой изгородью огороды.
Однако на том берегу город начинался опять, дымил заводскими трубами. И оттуда слышался неясный, но грозный промышленный грохот. Примерно в километре виднелся высокий мост: тянулись грузовики, бежал желто-коричневый «Икарус». И опять Потапову припомнилась страничка «Географии», которую он читал более двадцати лет назад. И припомнилось так удивившее и так понравившееся ему выражение — роза ветров. После войны, когда закладывали здесь новые комбинаты, то учли преобладающее направление ветра. А направление это как раз из города за реку. Вот и получилось у них, что город промышленный, а воздух чистый… Над улицей белые облака.
Он сидел на гладком, чуть пригретом солнцем камне. В спину, как раз в соответствии с розой ветров, поддувал ветерок. Было около двенадцати дня. Вода в реке текла темная, медленная, как у всех северных рек. Где-то у середины посверкивала золотом. Он стал вспоминать прошлые три дня, которые был знаком с Валей…
Неизвестно почему Севе пришла идея пригласить еще не виданную Потаповым Валю в кино. И вот они стояли среди праздничной толкучки у кинотеатра. Сева дымил «беломориной», а Потапов отчего-то курить не мог, он все озирался поверх народа. Хотя никаких предчувствий, надо сказать честно, у него не было. Больше всего это его ожидание походило на, пожалуй, настороженность — когда человек не хочет, чтобы его застали врасплох.
Первым ее все-таки увидел Сева и повернулся, задев Потапова. А может быть, нарочно подтолкнул… Валя шла к ним, как-то удивительно легко пробираясь сквозь толкущийся оживленный народ. Потом уж Потапов понял, что у нее от рождения хорошая координация. Можно сказать, спортивная — даже именно баскетбольная. Она тоже была весела, под стать этой толкучке. И ничего еще не зная про нее, Потапов уже понял: решения принимать она умеет. И одновременно усталость была в ее глазах. А под глазами лежали тени. От этого кожа там казалась особенно тоненькой, почти прозрачной.
Потапов вспомнил Элку, которая мягкой кисточкой пририсовывает себе такие же вот тени… Ну не такие, конечно!
И совсем не таким было у Элки общее, глубинное выражение глаз. Обычно, когда она бывала в хорошем настроении, глаза ее задевали усмешкой… «Ну?.. Ну и что?» А когда она была раздражена: «Господи! Ну и что из этого?»
У Вали в глазах прежде всего были твердость, уверенность. Только в женском, так сказать, переложении — надежность. И в то же время отсвечивала надежда, что сейчас она увидит хорошее. И вопрос и вместе вера. И… необычная синева, заметная даже в электрическом огне кинорекламы.
И еще здесь обязательно
