Из жизни Потапова - Сергей Анатольевич Иванов
Однако теща все-таки, видимо, заволновалась.
И через некоторое время завела разговор вновь. А что, мол, какие у Потапова планы — он ведь сейчас, кажется, в отпуске?
Да, в отпуске, отвечал Потапов, собираюсь уезжать. Про уезжать он ляпнул чисто случайно, по-мальчишески, чтоб задеть Элку, которой этот разговор явно будет передан.
— Что же, один или с девушкой? — спросила теща почти игриво, поскольку была женщиной, но и настороженно, поскольку была тещей.
— С товарищем… — сказал Потапов, вкладывая в это слово некую двоякость толкования. И тут же спохватился: куда это он в самом деле едет, с каким товарищем?
Сева ждал его, сидя на перилах террасы. Именно ждал. Ноги его свешивались на улицу, словно он в любой момент готов был спрыгнуть и пойти Потапову навстречу… Он, кстати, так и сделал.
— Привет, Сан Саныч! А я тут пока стихи написал. Голубеют небеса, наступает осень, ходят лоси по лесам, медленные лоси…
И дальше шло про этих лосей, как они бредут в солнечном сентябрьском тумане, в раннем утре. И выплывают, словно лодки, и пропадают опять. И тогда не угадаешь, где лосиные рога, где ветки деревьев. Стих был очень спокойный и красивый. И только странно, что весной Сева писал про осень.
Они стояли некоторое время напротив друг друга — невысокий Севка и огромный Потапов, — стояли и улыбались.
— Ну что? Гениальное произведение? — спросил Сева.
Продолжая улыбаться, Потапов кивнул.
— Слушай, Сан Саныч, у тебя как с деньгами?
— Ну… в общем, терпимо.
— Тогда поехали прокатимся на недельку в одно хорошее место. Отпуск ведь у тебя длинный, да?
— Сев, ты прямо читаешь мысли на расстоянии!
— Тоже об этом думал? Видишь, как у нас все одинаково!
— Вижу…
— Я тебя, Сан Саныч, отвезу в колоссальный край. Сплошные девушки. Слыхал такую песню: «Городок наш ничего, населенье таково…»? Вот именно туда я тебя и отвезу. Сплошные незамужние ткачихи.
— Выдумываешь, Севка! С какой стати мы туда поедем?.. Чего там делать?
— С девушками знакомиться. Ну и до некоторой степени в командировку. Помнишь, мы звонили?.. Я про этот Текстильный очерк писал. Ну и вроде им понравилось. Говорят: давай еще… И я тебе скажу по секрету, Сан Саныч, там красивых девушек буквально как… — он умолк, подбирая сравнение. Потом засмеялся: — Да, в общем, сам увидишь!
Они весь вечер провели в дурацких планах, как проведут эту неделю в том текстильно-камвольном крае.
— А что это такое — камвольный, Сев?
— Некультурный же ты, Сан Саныч. Камвольное производство — это когда делают ткань из шерстяных ниток.
— Не делают, а ткут, понял?
— Понял-понял…
А Потапов все думал: да неужели мы правда туда поедем?.. Зачем я туда поеду?.. А Сева продолжал рассказывать про тамошних девушек. Но Потапов нисколько ему не верил. Потому что знал: Сева думает только про свою Машу!
— Пойдем спать, Сев.
— Не веришь, да? А вот слушай! Там знаешь какие девушки? Как дети в детдоме… Ты бывал когда-нибудь в детских домах?.. Ну и вот, а я бывал, знаешь, у них кто самый любимый человек? Доктор! Они для него согласны на укол, на перке, на что хочешь. Доктор потому, что не со всей группой разговаривает, а с каждым отдельно. Им вот этого вот и не хватает… — он задумался. — Даже не ласки, а… понимаешь… индивидуального подхода. И тем девушкам из Текстильного, по-моему, тоже.
— Здорово как ты сказал, — удивился Потапов.
— Естественно, — почти серьезно ответил Сева. — Я же писатель.
Жизнь на 127 вольт
Потапов в это почти не верил, но тем не менее они и в самом деле купили билеты. Потом поехали к Севке в мастерскую захватить то, что необходимо мужику на неделю житья — пару трусов, пару рубах, пару носков.
Они шагали по знакомым Потапову местам, по площади Разгуляй, которая давно уж перестала быть площадью из-за тесно сгрудившихся домов, а была всего лишь перекрестком, на который стекались с разных сторон четыре улицы.
Потапов как-то слишком решительно вышел на середину мостовой, остановил такси. Он думал, что Сева сейчас спросит его — о чем-нибудь таком, на что неохота отвечать. Севка не спросил. Смотрел себе в окно, курил папироску. Потапов положил ему руку на плечо. Встретились глазами, улыбнулись.
— Мы все же куда? — спросил Сева.
— Ко мне. Соберемся по-быстрому — и ходу.
— Отлично! — сказал Сева, будто это и правда было отлично. — Мне как раз надо позвонить.
Сбрасывая вещи в походный свой толстенький портфель, Потапов услышал, как Сева в той комнате говорил в телефон:
— Машу, пожалуйста… Привет. Это я… Ну да, я, — он помолчал немного, слушая ее какие-то слова. — Ну конечно. Правильно… Просто с ума сойти, до чего верно ты обо мне судишь, — он еще помолчал некоторое время. — Ну так вот. Я уезжаю в командировку, на восемь дней. Если кто будет звонить… Нет. Ни заехать, ни приехать, ни наехать… Ага. И ты будь здорова.
Потапов услышал, как Сева положил трубку. Он хотел войти в ту комнату и остановился. Тихо присел на постель. Подумал: до чего ж мы с ним чуткие стали, просто до противного. Он меня оберегает, я его… Но продолжал сидеть.
Прошло несколько минут. Наконец Сева кашлянул и, видно уверенный, что Потапов ждет каких-то его слов, негромко сказал:
— Ты чего там затих? Бережешь мой покой?
— Я собираюсь, — ответил Потапов. — Буду готов через три минуты.
Он вышел из спальни, поставил перед Севкиным носом, прямо на стол, походный портфель. Неизвестно зачем, отправился на кухню… Вернее всего, для создания реалистической картины сборов.
И здесь он сразу обнаружил, что заходила Элка. И торопилась. На столике просыпано с десяток гречневых зерен. В пепельнице измазанный помадой «бычок»…
С каким-то грустным интересом Потапов раскрыл висячий шкафчик. Похоже, поубавилось кастрюль и прочей кухонной команды… Это у нее от матери — любовь ко всяким таким принадлежностям. Она какой-нибудь несчастный дуршлаг покупала, как хороший охотник заветную «тулку»… Сева заглянул к нему на кухню:
— Э! Да ты чего, Саш?
В каком же дурацком виде застал он Потапова: стоит человек и с тоскою смотрит на женушкины кастрюли. Позор!
— Сева. Давай относиться друг к другу менее бережно, а? Чего-то поднадоело!
Вышло это резче, чем ему хотелось.
— Пошли отсюда, Сев. Пообедаем где-нибудь — и на вокзал!
— Тогда пообедаем с водкой! — воскликнул Сева, словно в этом была вся его жизнь.
— Договорились!
Потапов давно не ездил в дальних поездах. И даже не просто давно, а очень давно. Наверное,
