Михаил Соколов - Искры
Чургин грузно вошел к нему в кабинет, откинул ворот тужурки и достал из-под полы сверток. Петрухин сидел за небольшим письменным столом, глубоко сосредоточившись. Перед ним лежал развернутый план нового горизонта, две книги по горному делу, чертежи. Завидев Чургина, он стал что-то деловито писать.
Чургин сел на венский стул, снял картуз и положил его на угол стола.
— Здравствуйте, Иван Николаич, — негромко сказал он, доставая из кармана записную книжку, — мне надо переговорить с вами.
Петрухин, не отвечая, занимался своим делом.
— Вчера вы уволили стволового, — продолжал Чургин. — Сегодня я расследовал обстоятельства задержки выдачи угля и нашел истинных виновников.
— Кто же эти истинные виновники? — не поднимая глаз, спросил Петрухин, сличая свои записи с цифрами в толстой, пожелтевшей книге.
— Подрядчик Кандыбин и вы.
Петрухин поднял удивленные глаза и нетерпеливо стал искать на столе коробку с папиросами.
— Вы, кажется, забываете, господин Чургин, с кем разговариваете. Кто дал вам право контролировать меня? — повысив голос, спросил он. — Вы всего лишь десятник, пусть и старший, а имеете честь разговаривать со штейгером.
— Владелец шахты, Василий Васильевич Шухов, дал мне это право, — спокойно ответил Чургин.
Лицо Петрухина нервно передернулось. Стараясь овладеть собою, он язвительно спросил, щуря глаз:
— Жалованьице прибавить обещали? Или дать золотые молоточки? Что ж! Рад поздравить, так сказать, новый талант из народа.
Чургин листал книжку и не отвечал. Да и что отвечать этому штейгеришке? Сказать, что он дурак, — нельзя, не за тем пришел. И смолчать было обидно. Но Чургин умел молчать. Научили. Когда-то он кричал на штейгеров и управляющих, и всякий раз после этого ему приходилось искать новую работу. Не так это легко было — сносить обиды, но с той поры, когда его обижали, прошли годы. За это время он успел в совершенстве изучить шахтное дело и научился терпеливо отстаивать интересы рабочих. Первое качество знали все, кому положено, и за это его ценили, а о втором он помалкивал, и это позволяло ему потихоньку делать свое дело. Сейчас он пришел, чтобы добиться кое-чего в этом деле, и ему не было смысла кричать об этом.
Перелистав книжку и выждав, пока штейгер наговорится, он поднял глаза на Петрухина.
— Я не собираюсь садиться на ваше место, Иван Николаич. Мое место в шахте, там я провожу шестнадцать часов в сутки.
— На то вы и старший конторский десятник.
— Согласен… Так вот, разрешите доложить: во-первых, я написал рапорт управляющему, получил его согласие и завтра отбираю лаву у подрядчика Кандыбина.
— А штейгера просто ставите об этом в известность?
— …Во-вторых, я допустил к работе неправильно уволенного стволового, — продолжал Чургин. — Надеюсь, вы не станете возражать против моих действий, потому, что вас ввели в заблуждение… Ну, и принес вам вот эту схему механической вентиляции шахты. Быть может, она пригодится при нарезке второго горизонта. — Он положил перед штейгером чертеж. — На авторство я не претендую.
Петрухин небрежно взял чертеж, бегло взглянул на него и, к своему неудовольствию, заметил, что ему не к чему было придраться. Однако почему Чургин отдает свой проект так просто, как если бы это были сведения о продвижении уступов или прошение какого-либо конторщика? Ведь предложение о механической вентиляции технически ново, и из него можно извлечь… да мало ли что может извлечь из него деловой человек? «А не подвох ли это какой?» — с тревогой подумал Петрухин и решил проверить.
— Вы о своем предложении докладывали управляющему или Василию Васильевичу Шухову?
— Нет.
— Гм… В таком случае могу заверить, что ваш проект неосуществим, его управляющий не примет, — сказал он, а в это же время мысль его работала совсем в другом направлении: «А что, если самому разработать это и доложить хозяину?
Механическая вентиляция… длинносаженные уступы и все это — штейгера Петрухина? Ведь тут же перспектива, черт побери!»
Чургин поднялся, взял чертеж и свернул его в трубочку.
— Хорошо. Я сам доложу Николаю Емельянычу. Только я не допускаю, чтобы можно было расширять шахту и увеличивать добычу почти вдвое, забыв о том, что в шахте никто не захочет работать.
— Позвольте, как это «никто не захочет работать»? — исподлобья глянул на Чургина, раздраженно спросил Петрухин. — Взбунтуются шахтеры?
— Воздух взбунтуется. В генеральном проекте о нем забыли. А сам он не захочет пойти по бесчисленным лабиринтам двух этажей шахты. Его придется гнать вентиляторами.
Петрухин знал, что проект расширения шахты действительно составлен в расчете на естественную вентиляцию, с помощью двух воздушных шахт, и последние слова Чургина насторожили его: «А не грубая ли это техническая ошибка управляющего Стародуба — автора проекта?» И он забыл обиду на Чургина, втайне надеясь, что это именно так и окажется. Он поспешно взял у него чертеж и заговорил в более мягком тоне.
— Ну, хорошо, оставьте. Я проверю, только… — он подумал немного и не сказал того, что хотел. — Вы, конечно, доверяете мне, Илья Гаврилович?.. А впрочем, не лучше ли доложить об этом хозяину? — сказал он, как бы рассуждая вслух.
— Можно доложить и хозяину, когда он приедет, — тотчас же согласился Чургин и, поднявшись с кресла, протянул руку к чертежу. — В таком случае я сам доложу.
Петрухин прихлопнул чертеж рукой и, окончательно сбросив с себя напускное равнодушие, воскликнул:
— Слушайте, Чургин, ну вас к черту с вашими манерами! Садитесь и толком скажите мне, чего вы хотите. Это расследование задержки выдачи угля, этот ваш стволовой, наконец проект… Что все это значит?
Чургин пожал плечами:
— Это ничего не значит. Просто вы затрудняете мою работу, Иван Николаич, а я этого не хотел бы.
— Какую работу?
— Весьма полезную, конечно. Работу старшего конторского десятника.
Петрухин с хитрецой посмотрел в его спокойные большие глаза, задумчиво покрутил кончик черного нафабренного уса.
— Выживать подрядчиков?.. Я угадал?
— Угадали.
3
На улице шел мелкий дождь. Кругом была непролазная грязь, стояли лужи воды. Чургин постоял немного у парадного главной конторы и, подняв воротник брезентовой куртки, направился на шахту.
Дождевые капли дробно сыпались ему на картуз, на плечи, как пшено, отскакивали от брезента, и от мерного, однообразного шума их как-то спокойней становилось на душе.
«Он угадал — смеялся Чургин. — Если бы вы все такими дураками были! Да-а, значит, Митрича отстоял. Это хорошо. И подрядчика выжил. Тоже хорошо. Но вот артель создать труднее будет, новички не поймут, в чем дело. Кстати, надо написать письмо Леону или поехать еще раз и привезти его. И к Луке Матвеичу не мешало бы съездить. А Оксану надо так и оставить в роли связного с Лукой. Лучшего не придумаешь, ей-богу. Племянница помощника наказного атамана — замечательный передатчик нелегальной почты», — размышлял он, громко шлепая по лужам тяжелыми сапогами.
Навстречу ему шла девушка шахтерка. Чургин узнал в ней откатчицу Ольгу Колосову.
— Здравствуйте, Илья Гаврилыч! — бойко крикнула Ольта.
— Здравствуй. Куда так торопливо?
— В контору. Иван Николаич зачем-то вызывает.
— Вернись на шахту. После гудка зайдешь ко мне.
Ольга, не задумываясь, повернула назад.
Проходя мимо пивной, Чургин вспомнил, что нечего курить. Счистив с сапог липкую грязь, он открыл дверь и остановился на пороге.
Пивная была пуста из-за непогоды. В углу за столиком сидели только три подрядчика в брезентовых плащах. Перед ними стояли две бутылки с пивом, полбутылка водки и тарелка с вареными раками. При входе Чургина подрядчики засуетились, зашептались. Чургин услышал: «Пригласить обязательно».
Длинный, как жердь, подрядчик Кандыбин веселым баском воскликнул:
— А-а, Илья Гаврилыч! С нами за компанию глоточек согревательной?
Он услужливо подставил к столу четвертый стул, но Чургин медленно прошел мимо, к буфету, купил папирос и, точно никого не видел, не проронив ни слова, ушел.
Рослый и полный Жемчужников, залпом опорожнив кружку, поднялся из-за стола.
— Допивайте! Эта встреча обойдется мне в четвертную.
Сейчас полезет в лаву и к чему-нибудь да прицепится, клянусь богом… Эй, хозяин, получи!
Сонливо наблюдавший за происшедшим толстяк-хозяин вяло выбрался из-за буфета, подошел к столику, переваливаясь с ноги на ногу, как утка.
— Вы думаете, ему папиросы нужны были? Знаем мы эти «папиросы», — загадочно подмигнул он, а когда подрядчики ушли, с огорчением сказал жене: — Хоть заведение переводи в другое место. Вот занесло его, и все разбежались, как мыши от кота.
