Семен Пахарев - Николай Иванович Кочин
— Но скажите, пожалуйста, как это вы сумели сделать доклад у нас на педсовете, не обладая знанием ни биологии, ни психологии, ни логики. А говорили ясно, четко, толково, цитировали заграничных ученых: Холла, Болдуина, Меймана, Прейера. Это непостижимо.
— А это мне написал тот самый профессор, которому я бифштексами угождал. Он нам на курсах сам эту премудрость преподавал, написал мне, велел заучить… «А остальное, говорит, неважно. Чем непонятнее говоришь, тем ученее будут тебя считать… Темнота в докладах всегда, говорит, профанами принимается за глубокую ученость».
— А схемы где научились чертить?
— А все на тех же курсах по усовершенствованию учителей…
— Да каким же манером вы попали на эти курсы?
— Подал заявление — и попал… У меня погляди-ко, каков трудовой стаж. Ну и зачислен был в выдвиженцы… С таким трудовым стажем повыше меня залетали… А что учитель?
— Да ведь педагогическое звание надо иметь.
— Я имел. Я учил мальчишек на курсах пищепрома столы накрывать. Сервировку, значит… Как в нэп вошли, так и культурность понадобилась… Бывало, бросишь ложку на стол, и тем были довольны, а тут и салфетку подай нэпману, и соусник… Жить-то стали хорошо. Сервировка понадобилась. А уж я тридцать лет столы накрывал, оттяпал в ресторанах. Это дело знаю на ять. Когда курсы закончились, мне и выдали бумажку, что я преподаватель. А что к чему, да это разве кого беспокоит… Когда я ногу попортил, то и пришло мне это в голову…
— Вот если бы, например, вам, коллега, не умеющему управлять машиной, дали бы ее и сказали бы: «Поезжайте по многолюдной улице». Вы поехали бы?
— Упаси меня боже. Неужели я сумасшедший…
— Резонно. А за дело воспитания детей, которое сложнее любой машины и при неумении управлять которым можно наделать вреда в тысячу раз больше, всякий берется охотно. Долго мы будем пожинать плоды этого легкомыслия?
— Не обессудьте… Сам понимаю… Но жена, дети…
Пахарев умирал со смеху, и весь коллектив учителей целую неделю этим случаем потешался. А буфетчик из педолога получился отменный, хотя Семен Иваныч и не подозревал, что будет еще впереди.
18
Школьный день завуча
Рабочий день Марии Андреевны начался, как обычно, с того момента, как только она перешагнула порог канцелярии. Там ждала ее присланная из уоно учительница пения, отсутствие которой мешало составить школьное расписание. Стали думать и прикидывать, что к чему. Те часы, которые были в расписании свободны, не подходили для самой учительницы, а те, которые она просила, были уже заняты другими. Бились, бились, ми до чего не договорились, и завуч удалилась в учительскую кончать очередные дела.
«Завтра начнем заниматься по твердому расписанию, — решила Пегина. — Измучились все от перестановки уроков, перетасовок и всяческих замен. Нескладице надо положить конец. Учительница пения будет заниматься в те часы, которые ей укажу».
Увлекшись, она не заметила, как наполнилась учительская педагогами и прозвучал звонок. Она подняла голову и сразу заметила, что учительница географии еще отсутствует.
— Никто не знает причины ее неявки? — спросила Пегина.
Учителя переглянулись и пожали плечами. Перспектива держать целый час целую группу незанятой и обречь ее на безделье ужаснула завуча. Надо заменять отсутствующую учительницу, но кем? Конечно, никто, кроме самой Марии Андреевны, не мог заменить географичку.
Она оставила расписание и поспешила в библиотеку. На лестнице ее ждала недовольная родительница.
— Это с какой стати, матушка, вы моей девчонке книжек не даете? — накинулась она с обидой и неприкрытым ехидством. — Али развели в школе сынков да пасынков? Только что заявилась в наш город и почала озорничать. Так мы, матушка, на тебя управу найдем, мир не клином сошелся. Найдем управу, хвост и тебе накрутят.
Рядом с нею стояла девочка-первоступенка, закрывая свое лицо юбкой матери. По-видимому, девочка во время раздачи книг отсутствовала, и Мария Андреевна попросила родительницу зайти в другое время.
— Ишь ты, — сказала та, — ежели сейчас книжку не дадите, то в другой раз тебя и не разыщешь. Давай, давай сейчас, а то девчонка разревется. Не уйду я без книжки, матушка.
Оставив мать с дочерью на лестнице, Пегина пошла разыскивать учительницу, которая раздавала малышам учебники. Но не добралась до этой учительницы, потому что на втором этаже творилась суматоха. Преподаватели не ознакомились с переменой расписания, перепутали комнаты, каждый пошел не туда. Ребята толпились на лестнице и бродили, шумно разговаривая. Учителя носились по коридору. Все моментально сгрудились вокруг завуча. Жалобы на непорядки посыпались со всех сторон:
— Когда же этому безобразию конец придет?
— Не ученье, а мученье.
— Школа наша велика и обильна, а порядку в ней все еще нет.
Мария Андреевна разместила учителей и учеников и отошла к окну, чтобы передохнуть. На дворе баловали ребята, имевшие свободный от географии урок, и перестреливались камешками из рогаток. Один камешек попал малышу в голову, и он побежал домой, воя и обхватив голову руками.
«Надо дать распоряжение очистить двор от камешков, — решила Мария Андреевна, — разобьют все стекла».
И не успела она подумать об этом, как что-то тенькнуло внизу, во двор выбежала разъяренная Марфуша со щеткой в руке и стала гоняться за ребятишками и колотить их.
— Вот вам, вот вам на калачи, дурьи башки… пропасти на вас нету.
Они потешались этим, уклонялись от нее, бегая по кругу, дразнили ее.
Мария Андреевна тотчас же спустилась во двор. Там уже разгорелась отчаянная борьба. Марфуша держала одного школьника за руки и отнимала у него рогатку.
— Отдай рогатку, паршивец, — говорила она. — Ты разбил окно, я видела, ты, больше некому. У тебя и отец пьяница, мошенник… Есть в кого…
Тот отбивался и махал рогаткой в воздухе:
— Не дам, выдра, зануда.
Наконец Марфуша зажала ему голову между колен и в бессильной ярости стала шлепать ладонью по мягкому месту. Озорник и тогда не сдавался и не складывал оружия. Ему удалось отбросить рогатку от себя, и ее подхватили товарищи. При виде завуча Марфуша оставила школьника, горячо осыпая его угрозами. Тот, хохоча, отбежал к товарищам.
— Это что за балаган еще! — сказала Мария Андреевна строго. — Марш в школу!
Ученики пошли в класс, смеясь и переругиваясь.
— Всех моих куриц расшугали. Кошки и те боятся в наши места заглядывать… Каждый год вставляем стекла, и
