Дочки-матери - Юрий Николаевич Леонов
Очнулся оттого, что мама, простоволосая, сонная, расстегивала на мне рубашку. В комнате никого не было.
— Ма, чего нагадала-то? — пролепетал я.
— Все хорошо, как надо… А ты чего вдруг про карты? Мал еще!
— И Кристя ушла довольная?
— Довольная, довольная, — сказала мама. — Руку подними…
Ричард казался старше своих тринадцати не только из-за рассудительности, сдержанности недетской, но и благодаря сноровистости рук, не раз меня восхищавшей. Рядом с ним ершистый непоседа Воля выглядел вовсе ребенком. Играть с младшим братом было интересней, но когда мы брались что-то ладить, безусловным авторитетом был для меня конечно же Ричард. За советом я обращался только к нему, приглядываясь, как ловко управляется он и с плотницким, и со слесарным инструментом.
Однажды, когда в отсутствие Ричарда я похвалил какую-то безделушку, сработанную его руками, Воля обидчиво сказал, что может сделать кое-что и получше.
— А что получше-то?
— Да мало ли… Хочешь, кольцо из пятака обточу, прям при тебе.
— Настоящее?
— Ну да, на пальце носить будешь.
Я засмеялся, представив себя с кольцом на пальце, как у женатика. Однако любопытно стало — неужто действительно можно сделать кольцо из обыкновенной монеты. Достать пятак было делом нехитрым.
Землянка, куда я попал впервые, оказалась тесноватой, но ухоженной, как горница у хорошей хозяйки. Все аккуратно прибрано было и на покрытом залатанной скатертью столе, и на застеленных чистыми простынями нарах. Развешенные по стенам полочки разной величины обрамлены фигурно вырезанной бумагой. Слева от порога, у слепенького окошка, стоял верстак, небольшой, словно игрушечный. За ним и примостился Воля.
Действия его показались простыми до элементарного. Чего проще: пробить в середке пятака дырку, насадить монету на круглый штырь, и обтюкивай ее себе потихонечку молоточком, пока не расплющатся края. Потом останется лишь закруглить их напильником, навести шкуркой глянец — и вот оно, самое настоящее кольцо. Правда, когда позднее попробовал я проделать все это, у меня вышло нечто кособокое, не налезающее ни на один палец. Со стороны, как известно, почти любая работа кажется простой.
А пока на ладони светилось — вот чудо — гладкое блестящее кольцо, только что бывшее пятаком. Попробовал надеть его на палец — оказалось великоватым. Но все равно я очень благодарен был Воле за этот подарок. Оттаяв от моих похвал, он взъерошил короткие волосы и сказал, что может надраить металл еще лучше, да шкурка грубовата.
Похвастаться маме кольцом не удалось — дома ее не оказалось. Наверное, пошла сдавать молоко. По площади бродили одни хохлатки, да сутулая почтальонша, загребая пыль тряпичными тапочками, тащилась вдоль заборов. Она миновала нашу калитку, а перед соседней задержалась, словно раздумывая, заходить сюда или нет. Я тоже замер, догадавшись, отчего так нерешительна женщина.
Через минуту заголосила, запричитала Кристя, но глухо и сдавленно, совсем не так, как полосовали воздух криком, оплакивая покойников, здешние бабы… Когда я осторожно заглянул в комнату, Кристя лежала, раскинув руки, крестом на сером сукне одеяла, и сквозь спазмы, дергаясь головой, твердила одно и то же:
— Я ж это, я, я сама…
Меня не вдруг осенило, к чему относится это «я», а когда припомнил, отчего не хотела Кристя обрезать косы, поразился, сколь быстро сбылись ее опасения. Всего неделю назад приходила она к нам с потемневшим лицом, зауженным марлевой косынкой, и вот она — похоронка — белый листок с печатными буквами…
За огородом, где начиналась голубовато-зеленая, с рыжими проплешинами степь, вкрадчиво посвистывали суслики. Юркий мышонок шебаршил высохшими стручками чины. Пряно пахло полынью. Лежа в затишье, так трудно было представить, что где-то там, за знойным текучим маревом, в немыслимой дали грохочут орудия, рвутся бомбы, стирая с земли людей, как рисунок с бумаги.
Еще трудней было представить мужа Кристи, бесплотного и бескровного для меня. Уйдя за околицу, я не скорбел о погибшем, а жалел Кристю: бритоголовую, совсем некрасивую, но тем и вызывавшую жалость, а вовсе не горькой вдовьей долей, о которой я пока не задумывался.
Что-то твердое мешало привалиться боком на землю. Я сунул руку в карман и достал кольцо. Оно вспыхнуло на солнце яркой праздничной желтизной. Полюбовавшись вдоволь, спрятал Волькин подарок и снова достал его. «Как золотое! А что? Золотое и есть! Ничем не отличишь. Жаль, что великовато… А может быть, Кристе окажется впору?.. Пусть не совсем обрадует ее, а хоть немного…»
Мысль эта тотчас подтолкнула меня к действию. Положить кольцо так, чтобы его нашла Кристя, было нетрудно. Я оставил его у края тропинки, что вела от соседнего крыльца к ветхой будочке туалета, и оглянулся. Даже сквозь зелень кольцо отсвечивало на солнце блестким ликующим огоньком. Попробуй не заметь!
Как рассказывала потом мама, Кристя все же отправилась после обеда на работу — подмены ей не было. Но прежде удалось разобраться по штемпелям на конверте, что извещение добиралось до села две недели. Выходит, напрасно винила себя соседка за несдержанное обещание. Она еще носила косы, а мужа уже не было в живых. Но сама Кристя никак не отреагировала на эту новость.
В тот вечер казалось мне, что никогда не вернется с работы Кристя. Сколько ж ее можно ждать!..
Солнце уже совсем низко краснело над степью, когда мы с братьями скрутили голову большому подсолнуху на задах огорода, честно поделили круг на три части и присели в траве. Семечки оказались недозрелыми, молочно-белая мякоть их легко давилась губами и языком. Пожалуй, стоило бы подсушить семечки на печи. Но пока мы додумались до этого, сушить было нечего.
— Зер гут, — сказал я под одобрительные улыбки братанов, стряхивая с коленей шелуху.
И в тот же миг, бичом ударив по мне, над огородом взлетело тонкое:
— А-а-а!!
Голосила Кристя, так громко и безутешно, как не рыдала она даже днем. Высокая круглоголовая фигура ее горбилась за метелками конопли на том самом месте, где лежало кольцо. И все нутро мое захолодело от мысли, что неспроста такое совпадение.
— Похоронка пришла, — скорбно объяснил нам Ричард.
Вскоре раздался и мамин голос, о чем-то спрашивающий Кристю. И приторможенный ответ:
— Ко-колечко Дима послал.
— Чего говоришь-то, подумай! — осерчала мама.
— А кто ж?.. Никого здесь не буват.
— Мало ли кто… — не нашлась что возразить мама.
— Он, он, — убежденно повторила Кристя. — На правую-то, вишь… не гоже, а на левую-то в ак… в аккурат. Ой, сердэнько мое…
— Да откуда ж оно, с неба упало? — все с тем же раздражением допытывалась мама.
— Не зна-амо…
Воля ткнул меня в бок,
