Из жизни Потапова - Сергей Анатольевич Иванов
Так же они расправились и с другими письмами. Посмотрели и утвердили представления на благодарность и материальное поощрение, поданные отделами. Этого, правда, в начальном расписании дел не было. Но Ленуля каким-то образом сумела подсунуть ему вышеозначенные бумажки. Как понимал Потапов, отделы спешили провести благодарности до конца месяца и явно подкупили «генеральную секретаршу» шоколадкой, а то и шоколадками.
— Все? Тогда давай Женьку. Хоть немного займусь делами родного подразделения.
И тут зазвонил внутренний.
— Александр Александрович? Очень вас прошу, зайдите ко мне в кабинет, — голос у Стаханова был какой-то не очень веселый. И слова странные: это он сам должен был бы зайти к Потапову.
По пути в партком Потапов встретил одного человека — Абрамова Эдуарда Сергеевича, седого грузноватого завлаба. Он остановился у другой стены широкого коридора и почтительно поклонился Потапову. Потапов сделал вид, что не заметил этой почтительности, тоже поклонился Абрамову и ушел.
Абрамов Э. С., двадцатого года рождения, окончил рабфак, в тридцать девятом году поступил в какой-то там химический вуз, чуть ли даже не в МГУ на химфак, в сорок первом добровольцем ушел на фронт. Но в военкомате узнали о его незаконченном высшем и сделали начхимом — начальником химической службы стрелкового полка.
В принципе начхимы существовали до самого мая сорок пятого. Но в чисто боевом отношении делать им практически было нечего, фашистская Германия на химическую войну так и не решилась. Каждый в этой ситуации поступал, как считал необходимым. Абрамов, например, стал командиром разведвзвода — со всеми вытекающими отсюда боевыми наградами и ранениями, в том числе и тяжелыми.
Это все узнал Потапов, когда затребовал у Михаила Медведича абрамовскую анкету…
После войны и госпиталя он докончил свой химфак, поступил в институт — праматерь теперешней потаповской конторы. Заслуженный фронтовик, дипломированный инженер, он почти сразу стал завлабом… Справедливо? По тем научным критериям да…
Лет пять назад стало ясно, что он не тянет. Или, вернее, тот, кого можно было взять на его должность, тянул бы куда интересней. Потапов стал изыскивать хитроумные системы, чтоб взять того другого и потом разделить лабораторию Абрамова на две.
— А знаешь, что такое рисовать змею с ножками? — спросил его Олег. — Это делать пустую работу! Жизнь между тем подсказывает тебе совсем другой путь: Абрамову — почет, премию, грамоту, товарищеский ужин, на пенсию… И путь свободен!
Потапов составил докладную, где весьма обоснованно излагал идею деления и ставку второго завлаба. Но куда там ему было хитрить с Генеральным! Луговой тотчас вызвал к себе кадровика с делом Абрамова и с анкетой «того» (которая, конечно, уже была в конторе). Просмотрел их… Михаил Медведич спокойно сопел рядом.
— Ну что ж, все ясно, — Лужок развел руками… И потом он предложил то, что накануне предлагал Олег. Ну только, может быть, в менее людоедском виде.
— Да я этого просто не могу! — Потапов хорошо помнил, как покраснел тогда.
— А дело требует! — сказал Луговой, уже сам заводясь.
— Но у меня увольнять его оснований нет… И я искать их считаю низким.
— А теперь уж, прости, я буду на этом настаивать!
Так случалось у Лугового: когда он видел, что с ним стойко не хотят соглашаться, он буквально на стену лез.
И снова Олег подсказал Потапову самый рациональный выход:
— А ты сходи к Стаханову, к секретарю. Если кто Сережу успокоит, так это только он.
— Слушай, черт, ты почему такой беспринципный? — удивился Потапов.
— Чудак! Я тебе просто помогаю. Я ж тебе друг.
Он воспользовался советом Олега. А наверное, додумался бы до этого и сам. Зашел к Стаханову и впервые услышал от него сакраментальную фразу:
— Этим я никогда не поступлюсь…
История никакой огласки не имела. Даже Луговой не сказал ему по этому поводу ни одного слова больше. Только сам Абрамов узнал о ней каким-то путем. И всегда здоровался с Потаповым таким вот образом, как сейчас.
Да еще со Стахановым у них образовалась с тех пор некая «подпольная дружба»… Подпольная — потому что Стаханов со всеми и всегда старался быть ровен.
Сейчас, увидев старого завлаба, Потапов подумал: о, добрый знак! Предрассудки, а все ж на сердце спокойней.
Кабинет Стаханова был почти так же велик, как у Генерального. И длинный стол для всевозможных заседаний был почти такой же. Потапов вошел и сел за самую дальнюю часть этого стола. Их таким образом разделяло метров пять или шесть.
— Вы чего это? — спросил Стаханов и улыбнулся. Но улыбка у него была какая-то неуверенная.
— Сам не знаю…
— Ну и правильно, — вдруг сказал Стаханов.
— Что правильно? Что сел сюда или что сам не знаю?
— Все вместе, дорогой Александр Александрович. Известно ли вам, что я остался у Сомова, переговорил с ним? Затем мы вместе доложили создавшуюся ситуацию заместителю министра. Положение, вы сами понимаете, достаточно непростое.
— Из генерального кресла вон плюс выговор? Верно я вас понял, Борис Парфеныч?
А самому не верилось!
— В общем, верно, но не совсем.
Чтобы просто так не отводить глаза, Стаханов поднялся, прошел к маленькому столику, на котором стоял графин, налил воды, но пить, однако, не стал, вернулся к себе в кресло.
— Верно, но не совсем… Собственно, официально все будет оформлено в понедельник. Однако мне намекнули, что особой служебной накладки не случится, если я вам сообщу сегодня.
— Так сообщайте же, черт возьми… Извините!
— Пока вам объявлен строгий выговор по административной линии.
— Формулировка?
— За срыв испытаний.
— Не согласен!
— И вам решено предоставить отпуск.
— Какой, к черту, отпуск? — И сообразил: — В смысле почетная ссылка до выяснения обстоятельств?
— Ну назовите так.
— Кто же… вместо Генерального?
Их глаза снова встретились. Теперь Стаханов смотрел твердо:
— Нет. Этим уж я никогда не поступлюсь!.. Его кандидатура была… Но… — Стаханов отрицательно покачал головой. — Решили Порохова.
Это был замдиректора параллельной организации.
Потапов кивнул. Ему не очень нравилась эта кандидатура. Тут нужен, конечно, свой. И Олег подошел бы уж куда больше… Злобой своей Потапов радовался, что это не Олег, а разумом — жалел институт.
— Хорошо, — он сказал, — хорошо хоть Сережа скоро вернется. Вы знаете, у него ведь не инфаркт!
Стаханов улыбнулся:
— Да, я знал это… Позвонил и узнал. А два месяца может побыть и Порохов.
— Ну вы буквально наш конторский Макиавелли! Прямо не верится, что они так легко согласились на Порохова.
— А кто вам сказал, что это было легко! — Стаханов покачал головой и нахмурился. — Кстати, Александр Александрович, Порохова ввести в дела поручено Олегу Петровичу. Так что с понедельника вы
