Татьяна Ларина - Евгений Петрович Василёнок
Родителей своих Татьяна не помнила, она выросла в детдоме. Впервые довелось ей задуматься над тем, кто она и откуда, на одном из уроков русской литературы, когда проходили «Евгения Онегина». Ее очень удивило то, что пушкинская героиня имела такое же имя, как и она. И все ученики тоже удивились, Татьяна поняла это по их лицам, но вслух никто не выразил своего удивления: детдомовцы умеют быть тактичными.
Тогда Татьяна решила заняться поисками.
Выяснилось, что в детдом, где она тогда была, Татьяна попала из другого, который находился в Зарайске. Во время каникул Татьяне удалось съездить туда. Но там она мало что узнала. Из документов было лишь видно, что под таким именем она была записана «в момент поступления». А «поступила» она, оказывается, в возрасте одного месяца. Никаких других сведений в документах не было. И расспросить о каких-нибудь подробностях тоже было не у кого — тут теперь работали новые люди. И все же ей повезло. Кто-то из сотрудников вдруг вспомнил, что в железнодорожном поселке живет женщина, работавшая здесь с самых первых дней. Татьяна бросилась искать ее и нашла. Память у женщины оказалась хорошей, и она рассказала, как и при каких обстоятельствах Татьяна попала в детдом. Принес ее, оказывается, один старый одинокий учитель, семья которого погибла в войну. Жил он неподалеку, и вот, выйдя как-то утром из дому, вдруг обнаружил на крыльце ребенка, завернутого в старую телогрейку. Учитель отнес его в детдом. Он же и дал девочке имя — Татьяна Александровна Ларина. А почему именно такое, женщина не знала. А про учителя сказала, что он года через три после того умер, но, пока жил, часто навещал свою «крестницу», приносил ей сладости.
Татьяна дня три гостила у женщины. Та вспоминала все новые и новые подробности из ее детства. Они и поплакали и посмеялись вместе.
Можно было предположить, что тот учитель преподавал русскую литературу. И, наверно, очень любил Пушкина. Поэтому и стала она Татьяной Лариной, а Александровной — это, конечно, в честь самого поэта.
С тех пор Татьяна без конца читала и перечитывала Пушкина. А «Евгения Онегина» даже выучила наизусть. И где-то в глубине души она стала считать себя навсегда приобщенной к имени великого поэта, чуть ли не его родственницей. Конечно, в этом она никому не признавалась…
— Танюсенька, ты со мной согласна? — снова спросила Нина Ивановна.
Татьяна даже сжалась вся.
Но как раз в этот момент в сберкассу вошел ее спаситель.
Это был высокий молодой человек в сером однобортном костюме, с приятным открытым лицом и сияющими голубыми глазами. И едва только он вошел, Нина Ивановна сразу переключила свое внимание с Татьяны на него.
— Приветик, гражданочки! — бойко бросил молодой человек.— С праздничком вас!
— С каким, с каким? — опередив Нину Ивановну, первой нетерпеливо отозвалась Зина.— Вот видите, я же говорила!
— То есть, как это с каким? — удивленно переспросил молодой человек.
— А что, что такое? — вытаращила глаза на посетителя Нина Ивановна.
— Тьфу, неужто вы до сих пор ничего не знаете?
— Да не томите, не томите! — взмолилась Татьяна.
— Вот ведь темнота, ну что ты скажешь! — добродушно засмеялся молодой человек.— Ну так знайте: мы теперь, вот в эту самую минуту, не где-нибудь, а — там! — и он указующе поднял кверху руку с выставленным пальцем.— Там!
— В космосе? Опять? — воскликнула Зина.
— С самого утра летаем. С девяти часов.
— Я так и думала! — заявила Нина Ивановна.— Я так и предчувствовала, представьте себе!
— Он — наш? — почему-то тихо спросила Татьяна.
— Ха, а то чей же еще! — Молодой человек взглянул на Татьяну и теперь обращался уже только к ней.— Майор Герман Степанович Титов, вот как его зовут-величают. И еще должен вам сказать, уважаемая, что он мой земляк. Алтайцы мы!
— Ой, батюшки! — всплеснула руками Зина.
— Вот так! Товарищ Титов, значит, не откуда-нибудь там, а с нашего Алтая. Вот так!
Зина атаковала его градом новых вопросов:
— А куда он летит? Далеко, да? Вокруг Земли, как и Гагарин, да? Или куда дальше?
— Вокруг Земли-матушки, вокруг нашего шарика. Но долго, надо думать, будет летать, потому что уже на третий виток пошел. Виток за витком делает. Это значит — вертится и вертится!..
Молодой человек с победным видом оглядел всех по очереди и снова обратился к Татьяне:
— А вы тут, оказывается, сидите и ничегошеньки не знаете. Совершенно отстали от жизни.
Он охотно стал рассказывать обо всем, что успел услыхать по радио о полете космонавта-два. Передавали, оказывается, даже биографию летчика, и кто его родители, и кто жена.
Татьяна, будто зачарованная, слушала молодого человека, и какая-то удивительная легкость вдруг овладела ею. Словно и сама она находилась и каком-то невероятном, умопомрачительном полете, и этот полет будет длиться долго долго, может, даже бесконечно, всю жизнь...
Она буквально не сводила глаз с молодого человека. И потому, что он первый принес эту необыкновенную новость, он и сам представлялся ей необыкновенным. Татьяне казалось, что он выделяется из всех людей, которых она знала до сих пор, хотя чем именно — не могла понять.
— Так вы, значит, тоже с Алтая? — не отступала от молодого человека Зина.
— Вот именно. Из самого Барнаула. Слыхали о таком городе? Столица нашего края. Чудо, а на город!
— А здесь — в командировке, да?
— На заочную сессию вызвали. В пединститут.
— Из Барнаула — к нам на сессию? — удивилась Нина Ивановна.
— Нет, зачем же. Я теперь работаю здесь, у вас в Белоруссии. Гримасы судьбы,— улыбнулся молодой человек, но как-то натянуто.
— Какие гримасы? — не поняла Нина Ивановна.
— Вообще…
Молодой человек вынул из кармана бумажник.
— У меня одно дельце к вам, девчата. По аккредитиву хочу получить. Деньги не ахти какие, всего пятьдесят рублей. Можно?
Нина Ивановна сразу же напустила на себя строгую официальность.
— Заполните оборотную сторону, вот здесь. Пишите четко и разборчиво. Паспорт у вас при себе?
— А как же. Все свое ношу при
