Из жизни Потапова - Сергей Анатольевич Иванов
Сейчас ей казалось, что это ощущение пришло снова. Ей чудились запахи: масляной краски или вдруг необыкновенно кислый запах черного хлеба… На самом деле не пахло ничем, но казалось, что пахнет. Элка замирала, прислушиваясь к себе. И тогда ей начинало мерещиться, что ее будто подташнивает. Машинально она брала сигарету и торопливо, резко откладывала ее: а вдруг теперь нельзя!
Эх, не надо бы сейчас ей нервничать. Она нервничала! И ей не с кем было поделиться. Со Стасом? Но ведь она решила остаться с Потаповым… Потапову сказать? Но как же скажешь ему о чужом ребенке!.. Вот тебе и о чужом… Это для Потапова он был чужой. А для Элки такой же родной, как Таня!.. Даже маме она ничего не могла… Маме все можно. Только не это!
Она пошла к врачу. Та дала ей направление на анализ. Результат? Будет готово в тот же день.
Она сидела перед трельяжем. В среднем зеркале видела свою физиономию, по которой текли слезы. В левом — крохотную, но все ж видимую морщинку, которая ползла от края глаза к виску. В правом — выбившуюся из-под заколки прядь. Слезы сперва наполняли глаз, а потом сбегали вниз по уже проторенной дорожке.
Надо решать. Снова надо решать.
Может быть, еще ничего нет, тогда клянусь — богу ли, всему миру, своей ли совести — клянусь, что я останусь с Потаповым. Самой преданной на свете женой! Вина моя. И я искуплю ее.
Но если я беременна, тогда пусть у Тани будет братик… от Стаса должен быть мальчишка! Это уж я чувствую… Подумав так, она опять заплакала. И поревела еще немножко, выплакивая и счастье и горе.
И потом стало ей пусто на душе. Зато она могла собраться с духом и принять решение.
Первое — Танечку к маме. Второе — со Стасом пока не видаться. «Жди, я тебе позвоню». — «А что случилось?» — «Ничего. Я же сказала, что позвоню сама!» — «Элечка! Но так невозможно…» — «Возможно!» — жестоко ответила Элка. И он тотчас испугался.
Теперь анализ. Надо было нести его вчера. Пусть завтра это сделает Потапов… Господи! Подлость какая пришла ей в голову!
И все равно Потапов!
А почему же не ты сама?
Потому что, если все подтвердится, вечером ей пришлось бы возвращаться домой за чемоданом — хоть за какими-то вещами. Значит, неминуемо объяснение с Потаповым. Нет, не выдержать! Хотя можно и не объясняться. Тихо уйти на следующее утро… А как проспать с Потаповым всю ночь в одной постели? Даже в одной квартире? Нет, пусть едет он. Уж столько в жизни нагрешила… Последний грех — и все. Клянусь!
Но в тот день, когда она это решила, она струсила и убежала к Стасу. Наплевав на предосторожности, целый вечер допоздна гуляла с ним по улицам. «Элечка, да что случилось?» — «Ничего! Ты хочешь меня видеть или нет?» — «Ну, Эля! Ну что ты фыркаешь, как девочка, красавец мой?..»
Она пришла домой и застала Потапова спящим перед телевизором. Решилась сказать на следующее утро, то есть сегодня — опять не вышло: он был не в себе, и какой-то встрепанный, и как обычно несусветно спешил.
И вот уже вечер. Десять минут одиннадцатого, он все заседает! Как же, главная любовь в его жизни — это Луговой Сергей Николаевич. Намеренно она злила себя, чтобы стать хоть немножечко посильней.
Наконец в пол-одиннадцатого у двери коротко тренькнул звонок… Элка подумала, что и звонок этот страшно знаком ей: всегда такой короткий, быстрый — потаповский. Теперь-то он стал тяжеловатым, Сан Саныч. А в молодости был… И почувствовала, как ненужна ей эта беременность… Ох! Бедный мой маленький, прости! Она открыла дверь.
— Мои извинения, Алик, ключи искать буквально уже нету сил… Что с тобой? Ты чего как с креста снятая?
— Что? Плохо выгляжу? — Элка отстранилась от его поцелуя. И одновременно отметила, что спиртным не пахнет.
— Ну, Алик…
Надо же было ему именно сегодня случиться ласковым!
— Оставь, Саша. Неужели нельзя было пораньше прийти?
— Ну, что я, в самом-то деле, в карты играл, что ли!
Он бросил пальто на вешалку, прошел в комнату.
— Ты ужинать будешь?
— Буду!
Ну, значит, после ужина, сказала себе Элка.
Он проснулся рано, как и следовало ему сегодня. Несколько секунд ослушивал всего себя, а главное — голову. Болела.
Так это было сегодня некстати. Встал, собравшись с силами: надо!
Он был совершенно уверен, что никаких детей у них не намечается. Но одно дело здравый смысл, другое — Элка. По нервотрепкам первый чемпион. Тут единственное средство — дать ей соответствующую бумагу: «Убедилась? Вот и молодец. А теперь успокойся!»
В спальне ее уже не было. Заглянул на кухню. Элка отпаривала его пиджак. Брюки с изумительными стрелочками висели на стуле… Чегой-то с ней сегодня?.. Элка обернулась.
— А, встал… Завтракать будешь?
— Не знаю, Алис. Надо бы…
Несколько секунд он смотрел, как она отпаривает его пиджак. И именно сегодня, когда как раз идти в министерство. А что сегодня его ждет дорога в министерство — это факт.
Он вышел из дома с одним стаканом чая и с одной ложкой варенья в животе. Элка сварила ему еще пару яиц. Он попробовал было съесть одно. Посолил, отколупнул ложечкой. Нет, не лезло в глотку. «Отодвинул рюмку с яйцом.
— Да ты что? — спросила Элка.
— Ну, неохота в такую рань!
Скажешь, что заболел — начнет причитать. А ему нервы сегодня надо беречь.
Собрался, оделся. Хотел чмокнуть ее на прощанье — елки-палки, ведь все-таки дело-то какое! Она сидела, запершись в ванной. Вообще будто его сторонилась.
— Пока, Алис!
— Ты анализ не забыл?
— Ну что я, сумасшедший, по-твоему? Чего ж мне туда ехать без анализа?
— Вечером, как получишь результат, сразу мне позвони.
— Эл, я же тебе сказал: ладно! Чего двадцать раз повторять?
Он мог бы, наверное, вызвать машину. Но было неловко — по такому делу. И поехал в толкучем автобусе, в битком набитом метро: по Москве уже поднялась первая волна, первое цунами спешащих на работу людей.
Надо сказать, этот день был не из лучших: пасмурный, плаксивый. За то время, пока Потапов находился под землей, погода прохудилась уже окончательно. Начался дождь, причем из тех, что может идти и час и два. А то не перестанет и к вечеру.
Потапов поднял воротник плаща, сунул руки в карманы — пошел! А что
