Не самый удачный день - Евгений Евгеньевич Чернов
Илья Кузьмич взлетел на третий этаж через ступеньку, Алексей же Борисович поднялся не в пример медленней. Скверно. Как-никак одногодки.
— Ну, что у вас тут случилось? — спросил Алексей Борисович, сдерживая одышку и опускаясь в кресло у стола.
Елагин приступил издалека.
— Вы, Алексей Борисович, всегда относились к нам с достаточной теплотой.
— Ну так и что?
— Вот, почитайте, — Илья Кузьмич протянул листок с телетайпа.
Алексей Борисович достал очки, поднес их к глазам, а листок поднес к очкам. Текст сообщал, что к ним в город прибывает старший редактор Центрального телевидения. Просьба встретить его и устроить в гостиницу.
— А я при чем здесь?
— Некому встретить. У меня просмотр видеозаписи о художниках и современности. Как сами понимаете, кому-то передоверить просто боюсь. Мало ли что… С художников и взять нечего. Послать на аэродром кого-нибудь из своих — все, кто мог бы поехать, в командировках. Вот, собственно, и все. Долго прикидывал, но послать, кроме вас, больше некого.
— И не на чем, — вдруг хохотнул Алексей Борисович, Интересная привычка — внезапно взрываться хохотом, главное, никогда не угадаешь, когда это произойдет, сердце на секундочку замирает у всех.
— Как — не на чем? Шофер все-таки найдется, не на небо же он улетел.
Тут, словно по заказу, открылась дверь, и на пороге появился шофер, известный всему городу дядя Саша, отец одиннадцати детей. Дядя Саша развел руками и покачал головой.
— Очень хорошо, — сказал Илья Кузьмич. — Ты не нашел зеркала, ты не нашел щетки, ты не нашел транзистор. Но где же, черт побери, ты был все это время?
— Бегал за сигаретами.
— Бе-егал… Куда бегал, в Магадан?
— Не-ет, сначала в один магазин, а там ничего не было, я тогда в другой.
— Ид-ди, — попросил Илья Кузьмич и посмотрел на телефон, как на желанный сейчас кусок кирпича.
— Вот результат нашего благодушия. Пора переходить к приказам.
— Давно пора, — подтвердил Алексей Борисович; глаза его потемнели, но сразу же снова стали ясными.
Алексею Борисовичу приятна была беспомощность Ильи Кузьмича. Любишь властвовать — умей и получать… Сегодня Илья Кузьмич получал свое, хотя именно ему Алексей Борисович меньше всего желал плохого.
С телевидением у Алексея Борисовича были давние серьезные счеты. Не со всей организацией, разумеется; в организации, даже самой отсталой, всегда есть честные труженики. Претензии были у него к прежнему директору.
— Когда самолет? — спросил Алексей Борисович. — Не забудь: сегодня похороны Бори.
— В десять тридцать местного. Вполне успеваете. Подумать только — какая утрата…
Алексей Борисович тяжко вздохнул. Побарабанил пальцами по кожаной крышке «атташе кейс».
— Ладно, последний раз.
Он извлек из чемоданчика записную книжку. Уголки ее пожелтели и обтрепались, и от этого она выглядела толще, чем была на самом деле. Воздел очки и поверх них посмотрел на Илью Кузьмича. Илья Кузьмич не выдержал и отвернулся.
— На вашем тарантасе нечего позориться, — сказал Алексей Борисович. — Вы можете найти зеркало, но приемник вы не найдете. Вам придется чем-то заделывать дыру. А это будет такая самодеятельность…
Илья Кузьмич промолчал, подумал, молча согласился и сам пододвинул ему телефон.
— Миша, — сказал в трубку Алексей Борисович. — Привет.
На том конце провода аж задохнулись от радости.
— Не ожидал… А вспоминаю вас часто.
— Взял бы и позвонил.
— Все не отваживаюсь. Столько дел у вас, такая занятость, а тут по пустякам.
— Напрасно, Миша. Ты для меня не пустяк. Что нового в жизни?
— С тех гор как вы заступились за меня, ничего особенного. Буду рад видеть вас у себя во Дворце культуры.
— Как-нибудь сделаем.
— Да, Алексей Борисович, хочу два кружка организовать дополнительно: бальных танцев и флейты. Бальные выбил, а вот флейту…
— Миша, флейта — это, конечно, очень хорошо, это говорит о твоей личной масштабности. Но наплюй на флейту, если можешь. Для нее еще не наступило время. Не лезь лишний раз в глаза.
— Но это так украсит!
— Не спорю. Я мог бы, конечно, как ты понимаешь, вмешаться, но тогда будет подразумеваться вмешательство начальства свыше. — Алексей Борисович искоса взглянул на Илью Кузьмича. — Улавливаешь, Миша? Нас не поймут.
— Да ради бога! Вы и так для меня…
— Сам талантлив! Сам талантлив!
— Давайте не будем. Я собака такая — и зло помню, и добро. Добро не забываю никогда.
Алексей Борисович шевельнул усами, что-то прикинул.
— Слушай, Миша, я давно не видел тебя. Позвони мне вечерком, надо бы встретиться. Можно даже у меня. А сейчас вот что: дай-ка свою машину, часика на полтора. Только не задерживай, сильная спешка.
Во время разговора Илья Кузьмич сидел за столом, положив руку на руку, словно школьник, и смотрел в окно. Он видел далекие полупрозрачные облака и на фоне их сизоватую струю дыма, которая пересекала окно по диагонали. Если приподняться, можно увидеть и саму трубу, тонкую и черную. Дымит она, не переставая, круглый год, и без нее теперь не обойтись — как узнаешь, куда дует ветер?
Удивительный человек Алексей Борисович! Уму непостижимо, сколько нитей связывает его с другими людьми. Их, наверное, поболее, чем волос на голове.
«А откуда он, собственно, взялся?» — неожиданно подумал Илья Кузьмич.
И едва подумал он об этом, как почувствовал головокружение, словно толкнули его на утлый плот и пустили по стремительному потоку. Плот закружился волчком, и Илья Кузьмич потерял всякие ориентиры.
3
В аэропорт прибыли вовремя. Алексей Борисович сходил на радиоузел и попросил, когда прибудет самолет, передать по трансляции, что гостя с Центрального телевидения просят подойти к машине под таким-то номером.
В зале было прохладно и, к удивлению Алексея Борисовича, не так уж много народу. А он-то думал, что яблоку негде будет упасть…
Он купил газету и тут же, у киоска, развернул, пробежал глазами заголовки, но читать не стал. Непонятная тревога мешала сосредоточиться. Что-то подтачивало изнутри, как будто он забыл о каком-то важном деле и вообще все вокруг стало не таким… Уж не общее ли течение жизни беспокоит его так сильно в последнее время? Русло незаметно меняется, подрастают акселераты, не нюхавшие пороха, а поседевшие ветераны, которым довелось понюхать порох, где-то допускают слабинку… Кстати, особенно хорошо это заметно по москвичам. Посмотрим, каков этот, с ЦТ.
Не так давно приезжала оттуда влиятельная женщина. Алексей
