Первый встречный - Евгений Петрович Василёнок
Ничего у них не поймешь, у этих взрослых. Все у них какое-то сложное, запутанное...
— Говоришь, у тебя дорога сломалась? — проговорил наконец Андрей, вставая из-за стола.— Ладно, я починю. Возьмусь вот как-нибудь и починю.
А раньше он брался за починку сразу, стоило только сказать ему…
Андрей подошел к телефону, взял трубку, набрал номер.
— Микола? Позрви Генку... Нет? Как нет?.. Вчера еще исчез? Так что ж ты молчал? — Андрей осекся и тихо добавил: — Я сейчас приду. Ты жди меня.
— Он вчера приходил, да так и не дождался тебя,— сказала Вера.— Что с ним?
— Гдо-то загулял, наверно...
Застегивая на ходу пуговицы, Андрей торопливо вышел за калитку,
Полчаса спустя он был уже в общежитии. Микола рассказал ему обо всем, что произошло здесь вчера.
Андрей вскипел.
— Шерлок Холмс! Нат Пинкертон! — сквозь зубы процедил Андрей.— А какие у тебя были основания подозревать?
— Но ведь билета нет. — Василь машинально взял с этажерки какую-то книгу, повертел ее в руках.— Раньше, между прочим, ничего не пропадало. Сколько с Миколой жили, и ничего, никаких недоразумений.
— Подумаешь, из-за какого-то тридцатикопеечного билета поднял такой шум!..— горячился Микола.
— Но он мог выиграть, и тогда это уже не тридцать копеек было бы,— не сдавался Василь.
— А я не верю, что Генка взял! — стукнул Андрей кулаком по столу.
— А я верю! — крикнул в свою очередь Василь и швырнул книгу на кровать.
Из книги выскользнула бумажка, Василь поднял ее, и глаза у него, как говорится, полезли на лоб. Перед ним был злополучный билет.
Микола хлопнул себя по лбу.
— Идиот! Это же я сам его туда положил!
В комнате воцарилась тишина.
— Натворили, ничего не скажешь…— проговорил Андрей.— Да и я тоже хорош...— добавил он угрюмо,
— Вот именно, все мы...— начал было Василь, но Андрей прервал его:
— Билет вот нашелся. А человек… Боюсь, что мы потеряли его навсегда.
— Такой не пропадет,— сказал Василь и принялся проверять билет.
— Хватит! — решительно сказал Андрей.— Надо его искать, ребята! Я побегу в депо, а вы мобилизуйте дружинников. Всех!
Человек в городе — что иголка в стоге сена. Попробуй, найди его!..
И все же поиски начались. Уже через несколько минут парни и девушки в железнодорожной форме, с красными повязками на рукавах — по одному, по двое, а то и группами — стали появляться на вокзале, в аэропорту, на автобусной станции, в магазинах, столовых, во дворах домов. Пользуясь приметами Генки, полученными в штабе дружины, они внимательно приглядывались к каждому, кто хоть чем-то выделялся из общей массы людей.
На вокзале дородная женщина, ожидавшая свой поезд, недоуменно спросила у соседа по скамье:
— Кого это ищут, не слышали?
Сосед — судя по всему, бухгалтер или управдом, вышедший на пенсию, авторитетно ответил:
— Кого же еще могут искать? Ясно кого. Первого встречного искать не будут.
А в очереди на троллейбусной остановке седая старушка по секрету сообщала молоденькой девушке, по виду приезжей:
— Слышь, милая, а он, говорят, вовсе и не он.
— Кто, бабуся?
— Да шпион, которого ищут. Говорят, будто это она. Баба. Потому и найти не могут, что неизвестно — в штанах искать или в юбке.
…Что-то не ездится сегодня Вите на велосипеде. Лежит велосипед на боку в палисаднике, а Витя даже и не смотрит на него. Он чаще всего поглядывает на маму, сидящую на лавочке здесь же, в палисаднике. А мама смотрит непонятно куда. Ну что она может увидеть на небе, если там даже и маленького облачка нет? А главное, сколько же можно сидеть вот так, запрокинув голову?
— Мам, а мам,— сказал Витя,— а папа скоро придет?
— Не знаю…— не сразу ответила мама.
— А куда он пошел?
— Отстань, Витя. Иди погуляй.
— А на улице можно?
— Только недалеко.
— Не дальше нашей колонки?
Если мама не уточняет, значит, определить расстояние, на которое можно отойти от дома, имеет полное право он сам.
И Витя, миновав водоразборную колонку, поворачивает за угол и идет дальше. Доходит до откоса, за которым — железнодорожное полотно. На краю откоса он останавливается и смотрит вниз. Там часто-часто лежат шпалы. А на них рельсы — гладкие, блестящие.
Бежит вдаль, куда-то в неизвестность, рельсовый путь. И сколько на этом пути шпал — все шпалы, шпалы…
По ним, по шпалам, шагает Генка. Он сгорбился, глаза его ввалились и смотрят отчужденно и злобно.
Шагает Генка, а куда — толком и сам не знает. Только б подальше отсюда, только б не видеть никого!..
Возможно, в другое время Генка и удивился б, увидев Витю на откосе, так далеко от дома. Но теперь ему до этого нет решительно никакого дела.
Зато у Вити дело к Генке есть.
— А теперь кошку-мышку покажешь? — закричал он.— Не стесняйся, никого же нет. Покажешь, а?
Генка молчал, будто и не слышал. Шагал и шагал по шпалам.
— Ну и не надо, подумаешь! — обидчиво сказал Витя.— Я все равно не стал бы смотреть, очень мне нужно!
И он стал спускаться с откоса. Подобрав небольшой камень, уселся на рельс и давай стучать по нему. Нет, рельс не звенит. Получаются какие-то глухие невыразительные звуки: бух! бух! бух!..
Разве мог знать Витя, что по этому самому пути, на котором он так ловко устроился, именно сейчас должен был пройти товарный поезд?..
Вон он и идет уже,— не идет, а летит со страшной скоростью…
Машинист заметил мальчика, когда уже и экстренное торможение не могло помочь… Заскрежетали бандажи, посыпались искры из-под колес, но поезд по инерции продолжал мчаться вперед. Взревел гудок, но Витя, сидевший на рельсе спиной к поезду, не обратил на это ни малейшего внимания: ведь он с пеленок приучен был не пугаться паровозных гудков…
Паровоз был уже близко. Не выпуская сигнала, машинист в ужасе закрыл глаза…
Ревел и ревел гудок…
Генка обернулся сразу, как только услышал его. И, мгновенно все поняв, бросился назад, навстречу поезду, Вите.
Вот он уже возле мальчика. А паровоз совсем близко. Не отскочить, не успеть… И тогда Генка вместе с Витей бросается на шпалы и распластывается на них вдоль рельсов. И в тот же
