Жизнь не отменяется: слово о святой блуднице - Николай Николаевич Ливанов
А что ей раньше было известно о боге? Еще девчонкой, в первые годы Советской власти, она много наслышалась о том, что бог — это выдумка, враки. Так говорил ее отец-безбожник, так говорили многие молодые, так говорили в школе учителя, многие родственники. Помнила она еще, как на них озлобленно ополчились старики и все верующие.
— Сестра моя, — продолжал Якимов, — мне уже известно, что ты добровольно решила обратиться к богу. Но прежде, чем бог войдет в твое сердце, ты еще и еще раз спроси себя: правильно и честно ли ты избрала божий путь?.. У тебя есть время отказаться от намеченного… Сестра моя до сегодняшнего дня ты не знала настоящей цели и смысла жизни, жила ты, как заблудшая овечка.
Серафима опустила глаза.
— Но все люди призваны богом для спасения… Наша церковь — не храм, а собрание возрожденных душ. Ты должна знать, зачем сюда пришла. И спроси себя твердо: хочешь ли ты познать всю истину жизни? Не делай ложного шага… Сперва все пойми… Вот этим людям, — проповедник указал пальцем на женщин и мужчин, собравшихся у забора и что-то оживленно обсуждавших, — не меньше твоего пришлось пережить сомнений… Многие из них тоже помыкались по свету, пока не нашли божью, ангельскую тропу… А что дали им истинная вера в Христа, покаяние, обращение и возрождение? Сейчас ты немного узнаешь…
— Пахом, поди сюда, брат мой…
Пожилой мужчина оглянулся и отделился от кучки людей.
— А расскажи-ка, брат, кем был ты до принятия веры? Кто тебе указал путь служителя богу и ближнему?
Пахом раза три кивнул головой, прокашлялся в кулак и косо посмотрел на Серафиму, словно давая знать пресвитеру, что при незнакомке ему будет трудно исповедоваться.
— Ну, ну, чего же ты, брат, смутился? Пусть она послушает.
— Так, значит, оно так, — подбирал начало для своего рассказа Пахом. — Совсем никудышный, совсем было уже пропал. Под заборами загибался, залился… Удержу от водки никакого не было… Все от меня поотворачивались, как грязную свинью, обходить стали. Спасибо братьям во Христе. Они открыли мне глаза на жизнь. Мои бывшие друзья и сегодня пьянствуют, развратничают. А я вот Библию читаю, она меня хранит от всех бед…
— Ступай, брат, кликни, пожалуйста, Полину.
Парамон ни одним словом не прокомментировал рассказ Пахома. Он даже отвернулся от Серафимы, как бы давая ей возможность самой поразмыслить над судьбой этого человека.
До слуха Волановой донеслись сумбурные звуки.
— Бог не всех возьмет в свое царство, бог не всех возьмет в свое царство, — то ли заучивая фразу, то ли продолжая доказывать кому-то свою правоту, твердила на ходу Полина.
Потом ее слова превратились в бессвязное бормотание, которое прервал пресвитер.
— А что, сестрица, ты навестила больную Анну? Передала ей наше вспоможение? Притронулась ли она к пище?
Полина резко подняла кверху голову, затянула узелок косынки и отвесила низкий поклон. Несмотря на то, что одежда Полины была скроена на старушечий фасон, Серафима без труда обнаружила в ней молодую округленность плеч, статность фигуры.
— Не притронулась! — с досадой выпалила Полина и снова посмотрела на Серафиму. — Ежели так ничего не делать — простится она с душой в одночасье. Врача бы ей нужно было позвать. Ночами не спит и все стонет, просит чего-то. Может быть, еще можно чем-то помочь?
— Сестра Полина! Дерзостно ведешь себя. Тело человеческое — это оковы души. Душа способна сама их разорвать! На все воля божья! Если господу богу будет угодно — он вылечит человека, если нет — значит, пожелал его к себе. Навещай тщедушную повседневно, а всякие мысли крамольные в голову не пускай!
Не успела Серафима осмыслить все сказанное, как Парамон обратился к ней.
— Вот и сестра наша Полина не так уж давно была падшей женщиной Она была уже в дьявольских когтях антихристов. Вечные муки в аду ждали ее, но наша община тоже спасла ее…
Серафиме хотелось перебить проповедника, подсказать ему, что эта самая Полина здесь, рядом, что она слышит и что неудобно так обходиться с человеком на глазах у других. Но, видимо Парамон знал, что делал.
— Сестра моя, не ушел ли мой язык вкривь? Не пострадала ли наша правда? Верно ли я сказал?
— Все как перед господом богом сказано, все верно. Была падшей и гулящей. Помогли, помогли открыть глаза.
— Ну, ступай. Не забывай страдания Христа.
После каждого слова пресвитера Полина все круче и круче сгибала свою спину, как будто эти слова давили на нее своим весом, уличали в больших грехах.
— Ну, ступай, сестрица, — еще раз произнес свои всепрощающие слова проповедник и почти вплотную подошел к Серафиме.
— Господь велик добротой к людям. Не всегда человек сразу находит верную дорогу. Но бог прощает зло, ежели всем своим деянием человек хочет искупить его. Приходите к нам с сестрой Прасковьей, и вы найдете здесь радостный приют для души своей…
XVI
Не сразу смогла осмыслить Серафима случившееся. Сперва ей показалось, что привела ее Прасковья в стан когда-то здорово где-то напрокудивших людей, но потом спохватившихся, что с таким изляпанным видом неудобно будет входить в райские светлицы. Нужно, пока еще есть время, при жизни высказать господу богу все свои раскаяния в том, что не устояли перед дьявольскими соблазнами, и таким образом добиться милосердия всевышнего.
Загадочным и непонятным было это пестрое сборище. Не могла объяснить себе Серафима; зачем и кто сколотил эту ватагу, кто решился выправить подпорченные души?
И все же Волановой хотелось верить, что она очутилась здесь среди таких же людей, как она, неудачников, ищущих забвения после несусветной и ветрогонной жизни.
Впервые после душевной встряски Серафима беззаботно и глубоко вздохнула. Ей показалось, что сейчас хотя бы ненадолго можно уйти от всего нудного, кручинного, от всего, что успела нажить за колготное время, что она сумеет на это время убежать от самой себя.
Проповедник
