Крещенские морозы [сборник 1980, худож. M. Е. Новиков] - Владимир Дмитриевич Ляленков
Но он впервые в жизни топнул ногой в ответ на ее слова и так строго крикнул:
— Замолчать! Не понимаешь ничего и не суйся со своим бабьим умом!
Алена прикусила язык, Валентина тут же шмыгнула в дверь. Убежала к себе.
Птиц своих Степан никак не мог оставить на весь день беспризорными. Напуганная с ночи Пелагея даже заулыбалась на кухне, услышав строгий голос Степана. И едва Алена ушла, Пелагея достала из-под кровати бутыль с настойкой, заготовленной еще мужем, нацедила в кружку.
— Степанушка, иди, согрейся, милый, — позвала она, — выпей, сыночек…
Он залпом хватил кружку. И тут же вспомнил, что в овраге за больницей валяется множество пружинных сеток от кроватей, выброшенных когда-то из больницы. Огородами он поспешил туда. Сетки были стальные и двойные. Обрамлены железными рамами. Это было то, что надо.
До обеда Степан натаскал четырнадцать штук. К вечеру на чердаке была готова голубятня. Дубовые стойки он прихватил к балкам болтами. Сетки стальные прикрепил тоже болтами. На дверь повесил старинный огромный замок с секретом: на замке девять колец с буквами. Из них надо составить слово «инкогнито», тогда замок открывается.
Из слухового окна сделал очко. У стенок новой голубятни Степан устроил полочки для птиц. Проложил переходы от полок к очку дощатые. Сделал новую кормушку, судок для воды. Насыпал конопли в кормушку, в поилку налил воды и добавил молока. Красный ему в руки давно уж давался. Степан поймал его на крыше, отнес в голубятню.
— Теперь здесь наш дом, — говорил Степан, поглаживая голову и спину голубя, а тот гордо и строго откидывал ее то и дело назад. Клевал Степана в руку сердясь. — Ничего, ничего, Красненький. Погорельцы мы, поживем пока здесь. А там и новый дом выстроим. Позови-ка свою Поясую, — сказал он и выпустил птицу.
Очко было закрыто. Степан спустился вниз, закурил и стал ждать. Он видел с земли, как голубь походил возле решетки. Затем слетел на полку. Без своей голубки Красный всегда скучал. И вскоре Степан услышал, как Красный начал звать Поясую.
— У-y, у-у, у-у! — гудел Красный. Потом он ворковал сердясь и снова гудел. Наконец Поясая не выдержала, цокая лапками по крыше, направилась к очку. Но Степан все не тянул за веревочку и не открывал его. До тех пор, покуда Поясая не стала метаться туда-сюда у решетки. Тогда Степан открыл очко, и голубка впорхнула в новый дом. Но остальные птицы не признавали незнакомый им дом. И Степан остался этим доволен. Ночью он переловил их сачком и вселил.
15
Ребята и мать уже спали. В очень хорошем настроении Степан прошел в спальню. Жена лежала лицом к стене. Простыня прикрывала ее до плеч. Сколько уж они прожили, а Степан не мог равнодушно смотреть на широкие и красивые плечи жены. Он быстро разделся, выключил свет, лег. Но едва дотронулся до плеча, оно дернулось, задрожало, и Степан услышал всхлипывания. Его гордая, красивая Алена, Елена Дмитриевна, — плакала!
— Что с тобой, Алька? — удивился он.
Она зарыдала громко.
— Да что случилось?
Она зарыдала еще громче.
— Да скажи мне, в чем дело! — Он взял было ее за плечо, но она не далась. Села резко и заголосила:
— Что, что! — стонала она, захлебываясь слезами. — Я все для дома, для тебя, для детей! Я души в вас не чаю, а ты что со мной делаешь?! За что ты так обращаешься со мной? Что я плохого тебе сделала? За что? — И Алена заревела громко.
Степан перепугался. С трудом повернул жену к себе лицом.
— Да чем я тебя обидел? Когда? Где?
— Чем? Ты еще спрашиваешь. Он еще спрашивает! Как ты затопал сегодня на меня, каким ты голосом закричал? За что ты ненавидишь меня? За что?
— Я ненавижу?
Он вспомнил, что да, прикрикнул на нее, когда она говорила, чтоб он шел на работу. Но неужели он грубо кричал?
— Ты ненавидишь меня, я поняла, но скажи — за что? За что? — плакала жена.
Степан не мог вынести таких ее мучений. Он стал целовать ее. Клялся, что любит ее, что обидеть, оскорбить ее никак не хотел. Голос его срывался. Ему было очень ее жаль.
Кое-как она успокоилась, обмякла, подалась к нему. А когда они оба уже успокоились и отдыхали, она сказала:
— Так не будешь больше, Степа, таким грубым?
— Никогда. — И они уснули.
Утром Степан подтрунивал над женой за вчерашние ее слезы, она делала вид, будто не понимает, о чем он говорит, но смеющиеся глаза выдавали ее! Уходили они на работу вместе. И в сенях, оглянувшись на дверь, будто кто-то их мог увидеть, поцеловались. Оба рассмеялись, и Аленка легко сбежала по ступенькам крыльца.
Но едва они расстались на углу, и он пошагал к скверу осмотреть кусты желтой акации и лавочки, брови его насупились. Щеки стали надуваться, с хлюпающим звуком выпускать воздух. Он был уверен, что гроза подожгла голубятню, а подозрительные мысли лезли в голову. Сколько он помнил себя, голубятня стояла, молния ее не трогала. Дом выше голубятни, но молния не в него ударила, а в голубятню. Хотя на доме нет громоотвода. И соседние дома выше голубятни. Старые груши в огороде очень высокие, их молния тоже не тронула. Какой мерзавец мог поджечь? Он гнал такую мысль прочь. Она не давала покоя.
Встречные знакомые здоровались со Степаном, он отвечал и с какой-то подозрительностью смотрел на знакомые лица. Вот спешил на работу Васька Шаровский, бывший одноклассник, балагур, зубоскал. Он закончил давно техникум, работает там, заведует слесарной мастерской. Уже издали худая рожа его хитро улыбается, походка делается вихляющейся. Непременно он готовит какую-то шутку, подначку. Надо бы тоже приготовить пилюлю для него, но какую?
— Привет, кореш, жуликов ловишь? — произносит Шаровский, смеется, пожимает руку. — Опаздываю, проспал! — кричит он и бежит дальше.
Как-то странно быстро он сегодня пожал руку. И побежал. Вроде никогда не опаздывал. Тьфу ты, черт знает что в голову лезет. Но Васька ведь держал голубей… Вернее, заводил, пробовал держать. Купил три пары у дяди Фили, но голуби у него не прижились. Кажется, одного съела кошка, остальные разлетелись… Да нет, Васька хороший парень…
Чей это голубь летает? Чужак?
Милиционеру нельзя галок ловить посреди улицы. Степан юркнул в библиотечный двор, стал под сиренью, следил за птицей. Явно — чужой чей-то. Вдруг верховой бурей занесло из какого-нибудь города. Такое бывает… Хвост белый, но держит трубкой. Машет, как почтарь. Устал, не знает, где отдохнуть? Птица
