Деревенская повесть - Константин Иванович Коничев
— Врут! — резко отвечает ему Иван. — Корова — штука нелёгкая, в день её не сработаешь. Будет время, будет и корова. И вовсе я её не пропил, а на дело употребил.
Дарья обиженно смотрит на отца, вытаскивает из печки дымящую головню и сердито суёт её в лохань. Головня шипит и дымит.
Иван расстёгивает чертокожную шубу, достаёт из кармана пиджака ломаные серебряные часы, вертит их в руках, подставляет к уху, затем, спрятав обратно, говорит спокойно и веско:
— Скажи, пожалуйста, за кого же ты метишь отдать свою дочь? За человека бывалого, с умом и рассудком, или за такого, у кого голова не в порядке?..
Найдёнков мнётся на лавке, затем отвечает таким тоном, как будто просит у Ивана прощения:
— Ну, ладно, не зли ты меня и сам не обижайся; верно, девка в годах, — кивает он в сторону дочери, разливающей в деревянные вёдра овечье пойло, — говори с самой; если ты по душе, то можно честным пирком да и за свадебку. Решай, Дарьюшка, сама, а я вожжи опускаю, как хочешь…
Не долго думала-гадала Дарья. Иван ей показался вполне подходящим женихом. Она отвесила поклон отцу, поклон Ивану и, перекрестившись на тёмный угол, на невидимые чёрные лики никому не известных святых, ответила отцу покорно:
— Так и быть, тятенька, на роду мне, видно, писано, и под такую звезду я уродилась, что быть за вдовцом.
Найдёнков и Иван встают с мест и тоже молятся.
— С богом! — говорит Найдёнков весело и решительно.
— Пускай к добру да к счастью. Теперь бы сороковочку! — восклицает Иван. — Поверьте, совсем не пью, но распить по такому случаю — обязательно!
При этих словах жених трясёт кошельком, нарочито наполненным медяками.
Найдёнков отстраняет его, достаёт с полки жестяную банку и среди множества разных пуговиц находит три гривенника, подаёт Дарье.
— Ну, девка, сбегай знаешь к кому, принеси мерзавчика.
Выпили, закусили солёными рыжиками с горячей картошкой и разговорились о предстоящей свадьбе.
— Дело-то наше, верно сказать, небогатое, — признаётся Иван. — Нельзя ли, богоданный тестюшко, нам свадьбу-то без родни, подешевле сделать? Сам знаешь, лучше погореть, чем овдоветь, а я вдовел два раза, похороны да свадьбы, всё как-то начётисто, дорого.
— Не-ет, — не соглашается Найдёнков, — давай по-настоящему, с гостями, с колокольцами, с вином и пивом… Дашенька-то у меня одна-единственная…
Договорились они перевернуть всё вверх дном, а свадьбу сыграть и не раньше, не позже, как через две недели.
С этого дня каждый вечер ездит Иван в Баланьино — до свадьбы «привыкать» к Даше. Попутно у купчика Прянишникова он, когда за деньги, когда в долг, берет фунтами подсолнухи, пряники-сусленники, леденцы для угощения невесты. Привозит толику гостинцев Терёше, себя и его обманывает:
— Ешь, паренёк, это тебе новая мама послала, потом ты ей спасибо скажешь.
Уезжая гостить к невесте, Иван каждый раз оставляет Терёшу на попечении Кольки Копыта и зимогора Додона; Додон начал учиться сапожному ремеслу, думая стать подмастерьем, а потом и мастером. Дело у него шло неплохо. Довольный успехами, Додон на разные голоса то и дело песни поёт. Копыто Терёше сказки говорит. Живётся им весело…
— Хочешь, про царя расскажу? — спрашивает Копыто.
— Хочу, — радостно отвечает Терёша.
— Ладно, хорошо, — степенно начинает Копыто. — Живёт себе, значат, царь в золотом дворце, под стекольной крышей; небо и звёзды и как вороны летают — всё сквозь крышу видать. Ничего не делает царь, только жрёт белые пироги с изюмом да пиры справляет. А вина у него, — чмокает губами Копыто, — полный колодец вровень с землёй. Ездит царь на лесапетах с колокольчиком. В нужник — и то пешком не ходит. Боится, как бы ногу не намозолить, а у самого каждый день портянки новенькие, мяконькие. Сапоги утром и вечером дёгтем мажет. Постеля у его с царицей во весь чулан, широченная. Катайся, мнись, сколько хочешь, соломы набито втугую. А ему не спится. Слуги спрашивают: «Ваше государево величество, почему ты не дрыхнешь?» А он им говорит: «Сон не идёт на ум, брюхо спучило от белых пирогов, спать мешает». — «Может, увеселить ваше государево величество к ночи?» — «Увеселите, — отвечает царь, — соберите мне сорок зимогоров, наденьте им петли на шеи и повесьте. Пусть болтаются у меня под окном…».
— А ты видел живого царя? — нетерпеливо перебивает Терёша.
— Видел, на именинах у его бывал. А когда умер тот царь, что был до этого, мне царица-вдовушка за помни его души царские портки подарила, без единой дырки. И досель ношу, не снимаю…
— Вот эти самые? — доверчиво спрашивает Терёша.
— Эти самые.
Додан смеётся, потом ругает Кольку отборными словами:
— Чего ты, Копыто, городишь!
— Я горожу? Я никогда не вру! Посмотри, у порток и сейчас пуговица с двоеголовым орлом. Сам царь носил. У кого ещё такие пуговицы?
— Мели, Емеля, твоя неделя, — говорит Додон и крупными стежками торопливо строчит задник, наматывая дратву на толстые, просмолённые кулаки.
— Ещё расскажи, — просит Терёша, глядя на морщинистое, некрасивое лицо Копыта.
— Сказка вся, больше врать нельзя. Скоро твой отец приедет от невесты, надо самовар ставить.
Копыто вытряхивает самовар, наливает до краёв речной воды. Через минуту самовар поёт на разные голоса.
Иван возвращается навеселе.
Подошло время свадьбы.
Иван просыпается раньше обычного, убирает сапожный верстак из переднего угла на чердак. Копыто топит чужую баню. Турка бегает по деревне, собирает колокольцы, бубенцы, ширкунцы и ситцевые обрезки для украшения сбруи. Клавдя и обе Михайловы дочери заняты стряпнёй на свадебных гостей.
В Баланьине в эту пору у невесты собираются девахи. Они вплотную сидят на широких лавках и при свете лучины слушают слёзный причет Дарьи. Закрыв лицо цветистым платком, она рыдает и напевает всё то, что ей положено пропевать на «девишнике»:
Вы подруженьки, голубушки любезные,
Задушевные да расхорошие.
Вы послушайте, что скажу-то вам,
Мои славные да ненаглядные:
Как пойдёте вы ил гуляньицо,
На гуляньицо на весёлое,
Уж вы вспомните-ка, голубушки,
Меня, Дарьюшку, дочь Олександровну…
Дарья прокашливается под платком и, передохнув, продолжает голосить немного на другой лад:
Вы пойдёте в леса тёмные,
Во болотца во моховые,
Собирать грибки да ягодки,
Меня вспомните, сердечные.
Вы пойдёте во чисты поля,
В зелены луга весенние,
Работать работы страдные,
Вспомяните меня, милые…
Когда я-то растоскуюся
За Иваном во замужестве,
За вдовцом-то, за сапожником,
Я приду к вам,
