Поколение - Николай Владимирович Курочкин
Совещание было по культурно-массовому обслуживанию на период уборки. У кого планы были реальны и хорошо продуманы, говорили мало и сдержанно, а те, у кого пункты в большинстве «среднепотолочные», давили пафосом речей и обширными выдержками из очередных постановлений, чтобы в целом выходило солидно. Першин причислял себя к первым, и, хотя говорил с большой неохотой, произвел впечатление договором о творческом содружестве с облдрамтеатром, который они вскоре должны подписать. У всех на лицах было написано: «Урвали молодые начальники — сильны: совхозов-то много в области, а театров — раз-два и обчелся».
Потом был неприятный разговор о Ване Прохорове: экспертиза обнаружила у него алкоголь, хотя и без того понятно было, что накануне, в субботу, он выпил после бани, как многие другие. Это, с одной стороны, снимало прямую вину с руководства, но, с другой, давало повод говорить о плохой воспитательной работе в коллективе. И тому — наглядный трагический пример.
У парторговского шофера Василия Рябкова жена была из райцентра, к тому же очень старой сибирской фамилии, и женитьбой этой Василий приобрел, по его собственному выражению, «три вагона родни» в райцентре. Родня была ревнивая, обидчивая, и, зная, как часто он бывает здесь, требовала, чтобы он «заходил» и чтобы строго соблюдал очередность. И получалось, что, когда все шоферы обедали, Василий должен был мчаться к очередным своякам, повторять и выслушивать надоевшие новости.
Отпущенный до трех часов, он, вероятно, посиживал в чьей-нибудь полутемной, прохладной горнице или во дворе, в тенечке, потягивая холодный квасок или чаек со свежим вареньем — нет худа без добра, а Першин сидел на скамейке в пыльном скверике возле районо и, как рядовой проситель, терпеливо ждал Ивана Савельевича с обеда. Сотню раз, наверное, он проходил и проезжал мимо этого деревянного двухэтажного дома дореволюционной постройки, лет семь уже знал заведующего, а внутри не был ни разу.
В два без пяти минут поскрипывание и постукивание протеза известило о приближении Ивана Савельевича, и Першин, выйдя из засады, встретил его перед входом: он специально так сделал, чтобы не мелькать лишний раз и до поры не возбуждать лишних вопросов.
«Улыбка приветливая, рукопожатие искреннее, крепкое», — отметил про себя Першин, — это хороший признак!» Они поднялись на второй этаж по скрипучей лестнице и только вошли в кабинет, как Иван Савельевич решительно объявил:
— Я нашел вам хорошее применение — директором школы в откормсовхозе! Слушайте в не перебивайте, — предупредил он. — Вопросы потом… Это восьмилетка. Здание новое, типовое, со спортивным залом, с мастерскими. Занятия проходят в одну смену, но самое главное — там удивительный учитель труда! Образование — десять классов плюс училище механизаторов, а мальчишки в нем души не чают. А что такое мальчишки в школе? Это наша главная беда и в то же время — наш главный козырь! Кто, в основном, тянет назад успеваемость, приносит разные чепе и тому подобное? Мальчишки! А учителя, в основном, женщины, а женщины все-таки по природе своей существа менее социальные, чем мужчины. Пока молоды — еще так-сяк. А появляется семья, дети — и женщина уже в своей деятельности начинает заботиться исключительно о внешней форме… Ученик травмировал себя на занятиях по труду — поранил руку. Все! Надо кончать с такими занятиями, на которых это может вновь повториться. Но ведь он и дома может себя травмировать, например, вилкой за столом или, куда хуже, — во дворе топором, но это дома, это меня не касается… Понимаете?!
— Кажется, понимаю… — осторожно поддакнул Першин.
— Так вот, — продолжал Иван Савельевич, — я встал на сторону учителя труда. А директор подала заявление о переводе ее в другую школу: не может находиться в одних стенах с этим учителем. Демонстрация, разумеется, в расчете на то, что уйдет все-таки учитель. Но уйдет она, вполне почетно и к месту — сюда, в райцентр, завучем во вторую среднюю школу. А вы займете ее место.
Это было приятно и лестно, однако все-таки неожиданно и страшновато.
— Но у меня нет опыта директорской работы…
— А ни у кого его нет, когда впервые назначают! А у вас большой опыт; работы с людьми… плюс образование педагогическое. Получится, было бы желание. Есть желание?!
— Есть! — подтвердил Першин.
— Вот и все! — Иван Савельевич подошел к столу, взял сигареты, спички. — Курите? — И, услышав «нет», обрадовался: — Это хорошо. И я до войны в рот не брал, а после фронта не могу никак отвыкнуть. — Он сел за стол, подвинул к себе пепельницу. — Ваша задача теперь — уйти без выговора. Понимаете? Я-то и с выговором взял бы вас, но… понимаете, одним словом?
— Понимаю… — вздохнул Першин.
— Ничего! — подбодрил Иван Савельевич и улыбнулся. — Я рад вашему решению… В школу у нас идут неохотно: к сожалению, не все понимают исключительную важность этого дела, в том числе и руководители, и даже государственные люди… Школы строим далеко не в первую очередь, квартиры учителям — тоже. А нельзя все подчинять одному только производству. — Он закурил, затушил спичку. — Говорят, немецкую нацию создал школьный учитель, — вполне возможно. Школа все может заложить: и хорошее и плохое — смотря кто и что будет закладывать… Какое поколение воспитал Гитлер?! Я их видел, этих юнцов с фаустпатронами… И вот недавно я был в ГДР, и нам рассказывали, что коммунисты в Восточной Германии первое что сделали — направили лучших своих людей на работу в школу. Многие потом из школы ушли — стали писателями, учеными, руководителями производства, но все-таки в нужный момент часть своей жизни они отдали воспитанию нового поколения. Вот как это важно!.. Да, чуть не забыл — вы не женаты еще?
«Начинается… — хмыкнул про себя Першин. — Так я и думал».
— А что, — спросил он хмуро, — те немецкие коммунисты, которые пошли в школу учителями, все были женаты?
Иван Савельевич громко расхохотался.
— Не-ет… не знаю… Но вам просто будет неудобно. Сейчас-то вы с матерью — она и обедом накормит, и постирает, и носки заштопает… И вообще в вашем возрасте уже как-то неловко быть неженатым, согласитесь? Но это не препятствие — подчеркиваю! Может, вы женоненавистник — что ж, пожалуйста, только ведите себя корректно, а то начнут писать, знаете, — есть такие любители.
— Просто не получается пока, — буркнул Першин.
— Бывает, — согласился Иван Савельевич. — Ну так все, договорились?
Покидая кабинет, почти в дверях Першин вспомнил о главном, которого почему-то совсем не коснулись.
— Но до отчетов-выборов меня и со «строгачом» не отпустят — и разговора быть не может!
— Вы решите в принципе этот вопрос. А месяц-другой школа не пропадет без директора: завуч управится.
«Так… — думал Першин по дороге
