Деревенская повесть - Константин Иванович Коничев
— Не украдут, — протянул уверенно Копытин, — за эти годы воры на убыль пошли.
Только теперь он заметил Терентия и, не снимая рукавицы, протянул ему руку.
— Ух, вездесущий, где ты его нашла-то?
— Да уж не в пивнухе, — задорно ответила Дарья, пряча бутылку в кипы льна.
— Да ты не прячь, не прячь, мы вот сейчас о ним на холодке допьём, — и Копытин внимательно покосился, примечая, куда Дарья прячет водку.
— Мне нельзя. Да я и непьющий, — отказался Чеботарёв. — У нас в учебном заведении за один только запах водки или первача могут влепить строгача.
— Ты ещё попрежнему складно говоришь? Это какого же строгача?.. — спросил Копытин.
— Строгий выговор.
— Во как! Людей-то настоящих растят да воспитывают. Так и надо! — одобрительно отозвалась Дарья. — Вот, Терентий Иванович, пять возов. Пощупай, ленок-то каков! Шёлк, настоящий шёлк! Длинный, ровный, мягкий, будто косы девичьи. Повыгодней да поскорей бы продать… Да закупить кое-что.
— Надо знать — кому продавать. Нарвётесь на частного скупщика, вокруг пальца обведёт — предупреждал Терентий и тут же посоветовал Дарье: — посреди площади Свободы, в самой большой палатке Артельсоюза, повидайте Афанасия Додонова, он вам подскажет — где удобней и выгодней для вас и государства лён сбыть и у кого мануфактуру и прочее купить.
— Дожили! — засмеялся Копытам, — Афоньку Додона в посредники! Продать — купить за грош ума не надо!..
— Нет, надо! — запротестовала Дарья. — Афанасий не тебе чета, худого не посоветует. Спасибо, Терентий Иванович, обязательно завтра его разыщу…
Дарья обошла, осмотрела возы, лошадей. Лён был закрыт сверху постилками, и накрепко опутан верёвками. У лошадей под копытами образовались ледяные натоптыши-мерзляки. Дарья скинула с себя длинный ватник, взяла с возу топор, смело нагибаясь почти под брюхо лошади, ловко и осторожно обухом топора стала обивать приставшие к подковам мерзляки. Лошади послушно приподнимали ноги и, поворачивая головы, смотрели на Дарью добрыми глазами…
Наутро, в общежитии Дома крестьянина, она разбудила своих соседок и, как посоветовал Терентий, пошла искать Додонова.
И не успела открыться, зашуметь по-настоящему ярмарка, как все пять возов льна по указанию Афанасия Додонова потянулись за Дарьей и агентом-заготовителем на базу Текстильторга.
Там же на складе она получила расчёт мануфактурой и деньгами.
Всё вышло так быстро, неожиданно и хорошо, что бабы-льноводки сияли счастливыми усмешками, и не знали, какое спасибо сказать Дарье. И все решили, что не дли чего толкаться по толкучке, — «народу и без нас много, дело сделано — домой!..».
XXXIII
Целую неделю шумела ярмарка.
Каждый день в обеденный перерыв совпартшкольцы группами и в одиночку ходили глазеть на обилие торговых и увеселительных заведений; иногда в многотысячной толпе приезжих они встречали своих знакомых, земляков, и находилось о чём их расспросить. Терентий Чеботарёв тоже не раз встречался на ярмарке кое с кем из усть-кубинских земляков. Однажды его внимание привлёк знакомый голос Пашки Косарёва. Окружённый толпой зевак, Пашка с изумительной ловкостью, жонглировал тремя картами, показывая публике туза, раскидывал карты на днище перевёрнутой пустой бочки, и выкрикивал:
Игра — Кавказ!
Играю — один раз!
А ну?! Деньги на бочку —
Игра в одиночку.
Раз! два! три!
Туза не найти!..
Карту примечай,
Деньги получай.
Выиграл — получи.
Проиграл — не кричи…
Раз! два! три!
Туза не найти!..
Три карты прыгали вето трясущихся руках, как живые. Серебрушки-мелочь и полтинники так и сыпались Пашке в карман. Едва ли из десяти случаев кто-либо раз выигрывал.
— Жульничество! — выкрикивал кто-нибудь из проигравшихся. А Косарёв деловито возражал:
— Ничего подобного! Игра научная, основана на математической точности, практической вероятности, на ловкости рук без всякого мошенства!..
Раз! два! три!
Туза не найти!
Терентий протискивался сквозь толпу на знакомый Пашкин звенящий голос. Косарёв заметил его.
— А! Наше вам почтение! Сколько лет в эту зиму не виделись!.. — балагуря, тараторил он.
— А ты, я вижу, здо́рово докатился… — сухо, без шуток, сказал Терентий. — Всё тот же неисправимый мастак на все руки.
— Мне видней. А ну?! Не мешай, не стой, у кого кармам пустой… Деньги на бочку, тара в одиночку!.. — зазывал Пашка публику.
— И как это тебе разрешают народ одурачивать? — удивился Терентий, — что смотрит милиция?..
Пашка хотел ему ответить весёлой, язвительной скороговоркой, но в эту минуту раздался неподалёку пронзительный свисток Пашкина подручного напарника, стоявшего «на стрёме» и заметившего поблизости милиционера. Косарёв быстро засунул карты в карман и шмыгнул в толпу, застёгивая на ходу распахнутую бекешу, отороченную сизым каракулем. Спустя несколько минут, он, как коростель-невидимка, исчезнув здесь, оказывался где-то в другом конце ярмарки.
И опять вокруг него толпа, и снова выкрики:
Раз! два! три! —
Туза не найти!..
«Живёт же человек, чорт бы его побрал. И чем он занимается? Кому он приносит пользу? Кому он нужен со своими махинациями?.. — удивляясь поведению Косарёва, спрашивал себя Терентий. — Запретят ему жульничать с картами, он завтра же найдёт шарманку и попугая и станет торговать «чужим счастьем» по пяти копеек за пакетик! А кончит свою лёгкую, надувательскую «профессию», конечно, в исправдоме… Но Пашка — ещё агнец божий в сравнении с Прянишниковым, а сколько таких расплодилось!..».
Однажды на этой же ярмарке Чеботарёву пришлось услышать интересный спор, случайно» возникший между нэпманом Прянишниковым и коммунистом Серёгичевым.
Усть-кубинский комитет крестьянской взаимопомощи командировал на ярмарку Николая Фёдоровича Серёгичева за сельскохозяйственными машинами. Серёгичев закупил в сельхозкооперации десять молотилок, десять сеялок и несколько сортировок. Машины без всякой упаковки были расставлены на розвальни и надёжно привязаны. Окрашенные то голубой, то яркокрасной краской, они радовали Серёгичева своим привлекательным видом и поистине казались прочным звеном между городом и деревней.
Довольный Николай Фёдорович перед отправкой обошёл свой обоз, поглаживая машины и проверяя — крепко ли они привязаны, чтобы в пути на раскатах не смахнуло их с розвальней. Переднему вознице наказал:
— Поедешь, смотри, встречным не уступай дорогу, не сворачивай. Вы везёте самый дорогой, общественный груз. Сломать легко, а попробуй починить — в копеечку вскочит…
Обоз с машинами стоял перед отправкой на окраине ярмарочной площади. Возницы собирали в кошели разбросанное под ногами сено, готовились по команде Серёгичева к отъезду. И вдруг около них показался Прянишников.
Терентий, провожавший своих, земляков, толкнул в бок Серёгичева:
— Смотри-ка, настоящий нэпман.
— Кто, где?
— Да вон, землячок-то, присматривается к вашим машинам…
— Ага, узнаю! — Серёгичев достал кисет и стал свёртывать цыгарку.
— Не крути, угощу
