Юрий Рытхэу - Полярный круг

— Ну, Павел, — говорил между тем Петр Тимофеевич, — показать тебе целиком весь наш завод не только дня, а и недели не хватит. Да и завод-то наш, если уж говорить точно, это даже не завод, а объединение. Наши предприятия есть и в других городах области. А здесь мы производим нашу главную продукцию, которая и расходится по всему миру, — машины, вырабатывающие электрический ток. Поведу тебя в тот цех, в котором сам работаю.

Когда перед Кайо раскинулся огромный цех, в котором надо было напрягать зрение и внимание, чтобы увидеть работающих людей, он вспомнил определение завода, услышанное им от учителя Татро: «Это то место, где делают машины и инструменты». Конечно, разобраться в этом деле трудно. Кайо сразу же ощутил что-то неземное, почти космическое, с одной стороны, и с другой — даже не восхищение, а священный трепет перед человеческим могуществом, способностью творить такую силу! С Петром Тимофеевичем здоровались, пожимали руку Кайо и дружелюбно, не без любопытства, посматривали на него.

— Тимофеич! — услышал Кайо голос откуда-то сверху и увидел человека. — Тимофеич!

— Что, Андрей Петрович? — отозвался Яковлев.

— Что же родственника своего водишь по цеху, словно иностранца?

— Какой он иностранец? — Петр Тимофеевич проворчал — Разучились мы своим людям показывать заводы. Водим по цехам разных там почтенных гостей, делегации, даже оставшихся кое-где королей и императоров, а вот своему земляку родной завод и не знаем, как показать… Ведь верно, — обратился он уже к Кайо, — хорошо бы взять да и приехать всей вашей бригадой к нам. Хотя бы только в наш цех. А мы бы взяли да и махнули к вам в тундру? А?

— А что, это было бы неплохо, — улыбнулся Кайо, представив на мгновение делегацию ленинградских рабочих завода «Электросила» в своем стойбище, в своей яранге. — Приезжайте.

— Андрей Петрович! — крикнул Петр Тимофеевич. — Вот Павел приглашает приезжать в тундру. Оленину попробовать.

— А почему бы и не поехать? Правда, дороговат билет, я уже приценивался, — ответил Андрей Петрович. — Но вполне можно. Зато уж и отдохнешь там!

По железной лесенке Андрей Петрович спустился вниз.

— Понятно, что мы тут делаем? — спросил он.

— Трудновато разобраться, — ответил Кайо.

— По школьному курсу физики помните, как устроена динамо-машина?

Кайо кивнул.

— Грубо говоря, схема та же, — объяснял Андрей Петрович. — Только, конечно, мощность поболее, да и размерчики… Кайо еще раз окинул взглядом цех, и ему вспомнилась динамо-машина, которую крутили на киносеансах в довоенном Улаке. Трудно было раскрутить маховик, а потом держать скорость так, чтобы лампочка горела ровно, чтобы луч, высветляющий на куске полотна мчащегося на коне Чапаева, не прерывался. Покрутишь такую машинку даже недолго, и устаешь так, что трудно разогнуться.

А какая сила нужна и какой свет будет, если раскрутить вон ту динамо-машину!

— Ну как, нравится машинка? — спросил Андрей Петрович.

— Гляжу, и даже дух захватывает! — сказал Кайо. — Этакая силища! Такая была раньше только у богов.

— Ну, куда заехал! — усмехнулся Андрей Петрович. — Просто работу свою делаем. Нельзя сказать, чтобы не гордились. Вот нам Петр Тимофеевич рассказывал, как у вас в тундре пастухи работают. В пургу, в дождь, в гололед, в страшные морозы — вот это боги!

Кайо еще раз оглядел огромный цех, посмотрел на стоящих рядом Андрея Петровича, Петра Тимофеевича, на своих сверстников, рабочих ленинградского завода, и почувствовал уважение к их мастеровитости.

Андрей Петрович сказал:

— Я читал, что у вас на Колыме будет строиться ГЭС.

— Колыма не совсем чукотская река, но в нашей области, — ответил Кайо.

— Что значит — не чукотская? — недоуменно спросил Петр Тимофеевич. — Прости, но я читал у Богораза, что и на Колыме проживают чукчи. Он кочевал с ними, когда изучал чукотский язык.

Кайо почувствовал, что краснеет. Как же он мог так оплошать! Совсем позабыл про колымских чукчей, обладателей лучших ездовых собак на всем северо-востоке!

— Но те чукчи живут на территории Якутской республики, — вспомнил Кайо.

— Какая разница — ведь тоже чукчи, — возразил Петр Тимофеевич.

— Разница, может, и есть, — вступил в разговор Андрей Петрович. — Вот, скажем, я читал об эскимосах. Они живут и на Чукотке, и на Аляске, и на севере Канады, и в Гренландии. Разница у них есть…

— Но ведь Якутия — это Советская республика, — напомнил Петр Тимофеевич.

— Да, конечно, там тоже чукчи, — согласился Кайо, удивляясь про себя осведомленности своих собеседников.

— Электростанция будет построена на юге, — сказал он, чтобы окончательно не уронить себя в их глазах. — Там, где золотоносные районы.

— Главное — построить электростанцию, — заявил Андрей Петрович. — А энергию передать не велика хитрость.

— Электричества на Чукотке и теперь достаточно, — сказал Кайо. (Вот теперь он возьмет свое! Они думают, что на Чукотке до сих пор стоят яранги, освещаемые жирниками.) — У нас нет селения, где не было бы своей электростанции. Лампочки горят в настоящих домах, а не в ярангах…

— Вот это и плохо, что в каждом селении электростанция, — заметил Андрей Петрович, — расточительно и неудобно. Да и энергии там с гулькин нос. Ну какие там генераторы могут стоять?

И он назвал несколько марок, о которых Кайо ни малейшего представления не имел.

— В лучшем случае они могут осветить селение, дать энергию для мастерской. А вот чтобы на этом электричестве и готовить можно было, и обогреваться безо всякого угля, без дров, и всю работу делать — вот это электричество! С Колымы вам и будет поступать такой ток.

— Далековато, — заметил Петр Тимофеевич. — Тысячи три километров. Большие потери энергии будут…

— Ученые сейчас работают над новыми видами электропередач, — сказал Андрей Петрович и спохватился: — Мы заспорили, а гостю надо показать и другие цехи. Встретимся в столовой.

Андрей Петрович взобрался по железной стремянке на свое место.

До обеда Петр Тимофеевич показал Кайо турбогенераторный цех, гидрогенераторный, где сам работал, инструментальный и испытательный стенд.

Да, это был совершенно новый, незнакомый мир для Кайо, словно другая планета, которая находилась за невысоким забором на одной из самых оживленных улиц Ленинграда. Шагая рядом с ленинградским родственником, здороваясь бесконечное число раз, представляясь друзьям Петра Тимофеевича, он все думал о том, как несправедливо, что огромная, может быть, главная часть деятельности современного советского человека почти совсем скрыта от пытливых глаз других людей. А ведь в Ленинграде не только этот завод, есть и другие — знаменитые Кировский, Невский машиностроительный, Оптико-механическое объединение, уж не говоря о многочисленных фабриках и заводах, о которых Кайо попросту и не знал.

Петр Тимофеевич повел гостя в столовую. Там уже ждал Андрей Петрович.

— Устали? — спросил он Кайо.

— Устал, — признался Кайо, — устал так, словно сам как следует поработал.

— Ну и отлично! — удовлетворенно произнес Петр Тимофеевич. — Надеюсь, тебе понравился наш завод.

— О таком заводе нельзя просто сказать — понравился или не понравился. Слишком обычные слова, — после некоторого раздумья ответил Кайо.

За чистеньким пластмассовым столиком, похожим на такой же стол в улакской совхозной столовой, Кайо рассказал о своей первой встрече с электричеством.

В Улаке электрический свет появился сначала на полярной станции. Большинство ее работников были родом из Ленинграда. Здесь и горели первые электрические лампочки. И когда Кайо впервые увидел горящую лампочку, он совершенно всерьез решил, что люди нашли способ снимать с неба звездочки. И поначалу испугался, подумал, какое же темное и некрасивое будет небо, если с него исчезнут все звезды. А с еще большим страхом думал о том, что может найтись и такой изобретатель, который и луну снимет… Ну, а что, если такое же сотворят и с солнцем? Когда Кайо довел размышления до солнца, тут ему стало совсем жутко.

Его немного успокоило то, что на полярной станции работал земляк Тэнмав. Он объяснил мальчику, что из работающей машины к лампочке по кишочкам-проводам течет удивительный ток, который и превращается в свет, вливаясь во внутренность стеклянной электрической лампочки. Таким и было понимание Кайо сущности превращения энергии работающей машины в электрический свет.

В тысяча девятьсот сороковом году в Улак привезли первую ветряную электроустановку. Полярники решили осветить яранги.

И работа закипела. В той части Чукотки, где расположен Улак, деревья не растут. Пришлось снаряжать вельботы и байдары в те места, куда течениями сибирских рек выносились бревна. Такими плавниковыми столбами украсился Улак к двадцать третьей Октябрьской годовщине. Поставили ветродвигатель, и Тэнмав пошел по ярангам вешать лампочки. Провели электричество, разумеется, и в школу, и в интернат, где жил Кайо. Кроме того, в землю уложили кабель-жилу, похожую на толстую моржовую кишку. Пока шла вся эта работа, Кайо смекал, что вот по этой толстой кишке и полезет удивительный ток, который потом потечет к каждой лампочке уже по белой тонкой кишке с матерчатым верхом.