Крещенские морозы [сборник 1980, худож. M. Е. Новиков] - Владимир Дмитриевич Ляленков
До голодного сорок седьмого года весь домик принадлежал библиотекаршам. Но в том году Наталья Кирилловна поступила в учительский институт. Они дом свой продали базарной торговке Бульдихе — прозвище такое у этой женщины. Она под два метра ростом, голос и руки у нее мужские. И о чем бы, с кем бы она ни разговаривала, все время повторяет фразу: «Ты знаешь, я никого не боюсь, но…» — и так далее.
Библиотекарши оставили за собой комнату, кухоньку, дворовое крыльцо и часть двора возле крыльца. Их часть двора тоже с весны до осени покрыта цветочными клумбами.
Для себя Бульдиха открыла парадные двери на улицу. Старинный жестяной навес над дверьми покрасила золотистой краской. Первое время она удивлялась жизни библиотекарш, со смехом рассказывала своим товаркам, знакомым:
— Знаете, бабы, я ведь никого не боюсь, но скажу вам, таковских жительниц я еще не видывала. Есть они почти ничего не едят: похлебают супчику, чайку попьют по чашечке — и весь день сыты! И громкого слова от них не услышишь, все шепотком переговариваются. Ха-ха! Я и голосов-то их долгое время не различала, бабы! А делать они ничего не делают, только книжки читают. И что, бабы, за потеха: готовы биться, но не позволяют цветы свои продавать! Я им толкую: давайте я каждый день буду продавать по два, три букетика. Мне ваши деньги не нужны, говорю, мне одно удовольствие будет продать цветы, а вы живые деньги будете иметь на сахар, молоко, чай. А зарплату свою, говорю, кладите на книжку, господь с вами! Дак они, бабы, перепугались, по ночам дежурили возле клумб, ей-богу! Ха-ха! — закатывалась Бульдиха. — Отстала я от них, думаю, ну вас к богу в рай совсем, не стала на цветы ихние и смотреть. Тут только они успокоились!
Но когда дочь ее Мария стала учиться в десятилетке и записалась в старую библиотеку, Бульдиха взяла под свою опеку библиотекарш.
Муж ее, Федя Скворцов, тщедушный и маленький мужичок, работает возчиком на кирпичном заводе. По ночам он возит гражданам от колонки, от реки воду для полива огородов. Бульдиха приказала ему возить воду библиотекаршам бесплатно. Стала следить, чтоб бочка их под водосточной трубой была всегда полна. А на улице объявила, что, ежели кто из ребят сорвет цветок с клумб библиотекарш, она у того ноги повырывает из одного места.
3
Первой обнаружила пролом в стене Зинаида Павловна. Случилось это шестнадцатого июля. Дочь была на конференции в области. Как всегда, ровно в одиннадцать Зинаида Павловна открыла библиотеку. День был жаркий, душный. Она знала — покуда не спадет жара, никто к ней не явится. Решила разобрать книги, полученные накануне, но что-то мешало ей сосредоточиться. Что-то беспокоило. Она побродила между полками. Остановилась возле глухой стены, за которой швейная мастерская. Стены в домике толстые, метровые. Никаких звуков никогда из-за глухой стены не проникало в домик. Вдоль стены заповедные полки с изданиями собраний сочинений наших классиков. Полки всегда задернуты ситцевыми шторами. Всех читателей библиотекарши делят на средних и порядочных. К средним относятся те, кто пачкает книги, подолгу держит их на руках. Средние к глухой стене даже не допускаются близко.
Какое-то монотонное жужжание доносилось от стены. Зинаиде Павловне подумалось, не попал ли за книги шмель. Звук доносился как раз из-за томов Льва Толстого. Она сняла несколько книжек, звук усилился. Старушка пожала плечами, вышла во двор, заглянула в закоулок. Бурьян был измят, валялась какая-то лестница. Гудел вентилятор, вставленный в форточку расположенной по соседству мастерской. Старушка взглянула на свою стену и всплеснула руками: прямоугольник стены размером с окно был потревожен. Казалось, кто-то хотел разобрать стену, выбил кирпичи. Но что-то напугало его, он небрежно засунул кирпичи на место и скрылся. Вдруг, как это часто бывает в подобных случаях, Зинаида Павловна вспомнила: от кого-то она слыхала, будто промкомбинат зарился на ее домик. Мечтает расширить мастерскую, а библиотеку соединить с техникумовской.
Зинаида Павловна даже забыла закрыть библиотеку. Поспешила в горсовет.
Из горсоветовских работников Зинаида Павловна хорошо знала тамошнего техника-строителя Морозова. Он раза два-три в году являлся к ней визировать сметы на капитальный и на косметический ремонт библиотеки. При его появлении старушка всякий раз пугалась, что он в конце концов пришлет рабочих. Те разворотят ее хозяйство, напачкают. Но уже от порога Морозов ласково улыбался. Он, как и многие, считал Зинаиду Павловну человеком немножко не от мира сего. Кланяясь, продолжая ласково улыбаться, он приветливо говорил, заметив страх в глазах библиотекарши:
— Для проформы, для проформы, Зинаида Павловна. Не волнуйтесь. Вот здесь распишитесь, и я уйду.
Она поспешно расписывалась на уголочке сметы. И с облегчением вздыхала, когда за Морозовым захлопывалась калитка.
Обычно техника-смотрителя не застать было в горсовете. Он вечно пропадал на объектах. Но тут Зинаида Павловна столкнулась с ним. Морозов куда-то, как всегда, спешил. С недовольным лицом выслушал старушку.
— Не говорите глупостей, Зинаида Павловна, — сказал он, кося глазами в сторону, — никто вашу библиотеку не трогает. — И он махнул рукой, побежал за телегой, на которой везли какие-то бочки.
Никогда он так не разговаривал с Зинаидой Павловной. Тут что-то не то! Председатель горсовета Колосков был у себя. Он тоже спешил: за окном его ждала машина. При выходе из кабинета Колосков с нетерпением выслушал библиотекаршу.
— Извините, Зинаида Павловна, строительными делами занимается Морозов. Это его дело. Он получает зарплату. К нему обращайтесь. Я за всех работать и отвечать не могу. Извините. В пять часов я буду на месте. — И побежал.
Старушка почуяла общий заговор против ее библиотеки. Что делать? Надо обратиться в милицию. Путь ее лежал мимо техникума. В это время возле парадной техникума стоял участковый, сержант Степан Мильковский. Он дежурил с шести утра до трех дня. Степан записан в старой библиотеке, числился он в средних читателях с детских лет. Степка третий год работал в милиции. Заходя в библиотеку, всякий раз осведомлялся, не шалят ли на клумбах ребята. Всегда он был улыбчив и приветлив.
Зинаида Павловна, заметив атлетическую фигуру Мильковского, бросилась к нему через дорогу:
— Степан, голубчик, да что же это такое? Куда же это годится?
Отдав честь, щелкнув каблуками, выслушал Мильковский в полупоклоне.
— Подобного содеяния, Зинаида Павловна, в нашем государстве быть не может. Самовольство не позволяется у нас даже промкомбинатам. Но пройдемте к месту возможного недоразумения. Все
