Владимир Гурвич - Погибают всегда лучшие
– Надо ехать, – решительно сказал я. – Уже стемнело.
– Тебе не стоит туда ехать, – после короткой паузы произнес Олег.
– Этот вопрос мы уже обсуждали, а сейчас даже говорить об этом нет никакого смысла. Я вызываю машину.
Из машины мы вылезли задолго до въезда на «Хуторок» и дальше пошли пешком. Чтобы никто из случайных прохожих не приметил мою популярную физиономию, я ее почти полностью прикрыл тонким шарфом. Но эта предосторожность была излишней, в такой темный час прохожих здесь уже не было.
Чтобы не привлекать внимание, мы пробирались по «Хуторку» по одиночке. Я не видел никого рядом с собой, только знал, что Олег идет по соседней улице. А по другим улицам к дому, где засели бандиты, стягиваются милиционеры из подразделения Ермохина и охранники из службы безопасности Романова.
Олег мне сказал, что наш штаб размещается в доме, расположенном на противоположной стороне улицы от того дома, где засел Горец со своей бандой. Но не напротив, а за углом, так чтобы бандиты не могли видеть, что происходит у них под носом. Когда я туда вошел, там уже собралось человек пятнадцать. Тут же находились хозяева, они были явно ошеломлены всем происходящим и кажется не могли определить, как должны относиться к этому внезапному вторжению. Я направился к ним.
Это была семейная пара средних лет на вид вполне интеллигентная.
– Извините нас за вторжение в ваш дом, – сказал я, – но поверьте, у нас нет иного выхода. Мы постараемся причинить вам как можно меньше беспокойства. Я – мэр города и гарантирую вам, что если вашему имуществу будет нанесен какой-либо ущерб, вы получите полноценную компенсацию.
– Мы ничего не просим, Владислав Сергеевич, просто все случилось очень неожиданно, – ответил мужчина. – Но мы понимаем, почему вы здесь. Мы знаем, кто собирается в доме за углом. Если вы покончите с этими подонками, вам будет благодарен весь «Хуторок».
– Постараемся. Извините, как вас зовут?
– Меня Александр Иванович, мою жену – Анна Сергеевна. Мы инженеры, работаем на заводе. Вернее, числимся, так как наш цех стоит уже почти год.
– Владислав, иди сюда, – позвал меня Олег.
Все сгруппировались вокруг приемника, из которого доносились вполне различимые голоса. В одном из них я узнал Алексея и хотя другой был мне незнаком, я быстро догадался, кому он принадлежит.
«Так говоришь, жил аж у самого нашего уважаемого мэра».
«Да, жил».
«И за что ж тебе такая великая честь?»
«Он хотел прознать про то, как вас найти».
«И как узнал?»
«Скажешь тоже, я что окосел говорить ему. Видел бы ты, как он изгалялся, в душу лез. Ну я делал вид, что таю от его слов. А сам из дома не пускал, охранники целый день при мне находились. Словно невесту стерегли.»
«Ну а как выбрался?»
«А по веревке. Там у него в шкафу большая веревка лежит. Поди на всякий пожарный случай. Сказал, что спать пойду, ну те, что сторожили меня, в комнате закрыли и сами кемарить ушли. А я по веревке спустился вниз».
«Чувство у меня такое, брешешь ты, Сивый. Больно уж все легко у тебя получилось. Я и раньше тебе не очень доверял. Вроде наш, да не совсем. А такие особенно опасны, если их чуток прищучат, они сразу лапки кверху. А тебя-то ведь прищучили?»
«Зря мне не доверяешь. Если бы я язык развязал, стал бы я к тебе идти. Чего не знаю, что ты сделаешь со мной, если я оперов наведу».
«Так оно так, да бывает и не так. В жизни случаются самые разные комбинации. Если бы не было тут попика, я бы тебе может и поверил. А то как раз явился вслед за ним. Иль думаешь, мне про то неизвестно, как ты общался с ним в больнице».
«Да я без понятия был, что он у вас тут прописался. Что мне до него.»
«А что твой дружок-мэр тебе разве ничего не говорил, что он исчез?»
«Если бы говорил, я бы знал. А раз не знаю, значит, не говорил».
«А я вот, так кумекаю своими мозгами, что говорил. У кого ему спрашивать в первую очередь, как не у тебя. Нет, Сивый, совсем мне что-то перестало нравится, что ты тут появился сегодня. Надо бы посмотреть, что происходит окрест. Михей, посмотри что там поблизости делается?»
«Хорошо, Горец.
«Вот что, Сизый, коли ты у нас такой праведный, как говоришь, почему бы тебе нам это не продемонстрировать. Ты у нас в детстве хирургом не мечтал стать?»
«Нет».
«Ну, ничего, это нам не помешает. Почему бы тебе у попика чего-нибудь не отрезать. И вообще, не позабавится с ним. Знаешь, какой самый большой у него недостаток, он слишком речистый. Отрежь ему язык, а то ушам больно от его речей. Гусь, слетай в подвал, приведи попика. Сейчас мы посмотрим на что способен наш Сизый. Учти, будешь плохим хирургом, в миг превратишься в пациента нашей больнице. А у нас тут такие доктора…»
«Десять.»
– Десять – это код высшей опасности! – вскричал Олег.
«Что ты сказал, что это значит – десять».
«Я просто так… Десять минут, подождите десять минут. Я так сразу не могу.»
«Хочешь еще пожить, сможешь. Бери нож. А вот и наш уважаемый батюшка. Могу я узнать, как настроение? Нет ли каких-нибудь жалоб на условия содержания в нашей клинике?»
«Не мучь парня. Если хочешь меня убить, убей. Но не заставляй его брать на себя такой тяжкий грех, он же до конца жизни от него не освободится. Если я должен умереть, я сам себя убью. Не надо никого вынуждать это делать.»
«У нас тут магазин не самообслуживания, батюшка. И вообще, почему ты хочешь лишить нас такого удовольствия как порезать тебя на кусочки. Это эгоистично, а ты учишь любить ближнего. Не последователен ты, батюшка. Давай, Сизый, приступай к операции. А мы тут все будем твоими ассистентами.»
«Горец, это дело надо сделать осторожно, он все же священник и работал в угро. Оставлять его в живых, конечно, нельзя, но убивать его тут тоже не стоит. Отвезем его куда-нибудь.»
– Это голос капитана Герасимова, – сказал Ермохин и смачно выругался.
– Мы должны идти немедленно, – сказал я, – иначе будет поздно.
– Он прав, – подтвердил мои слова Ермохин.
– Олег, у нас больше нет времени.
Олег посмотрел на нас и кивнул головой.
Это был какой-то сумасшедший бег. Я говорю так хотя бы потому, что совершенно не помню, как преодолевал расстояние, отделяющее нас от притона бандитов. Кажется, я подхватил лежащую на дороге какую-то палку и, размахивая ею, как флагом, громко начал выкрикивать нечто вроде боевого клича. Они заметили нас почти сразу, впрочем, мы понимали, что ничего другого произойти и не могло, так как мы мчались по пустому пространству. Калитка в заборе, преграждающая наш путь к дому, была закрыта, но кто-то сорвал ее одним ударом, и мы ворвались во двор.
Навстречу нам из дома выбежали сразу не меньше десяти человек. Я видел, что Олег первым вломился в противостоящую нам толпу, за ним это сделал Ермохин и несколько его милиционеров. Почему-то я оказался немного сзади, хотя мне казалось, что все делал очень быстро.
Олег несколькими ударами раскидал противников и рванулся к дверям. Но оттуда появилось еще несколько человек, и преградили ему путь.
Преимущество было явно на их стороне и оно сказалось почти мгновенно. Они набросились на Олега и повалили его. Я с каким-то истошным воплем бросился к нему на помощь. Олег, хотя лежал на земле, но отчаянно отбивался руками и ногами, не позволяя себя скрутить. Я увидел, как сбоку пробирается к нему крепкий парень, в руках которого был толстый железный прут. Я оттолкнулся со всей силой от грунта и послал свое тело прямо на него.
Мы упали, но мое преимущество было в том, что я лежал на нем, зато в его руках по-прежнему находился металлический лом, которым он пытался достать мою голову. Мы стали бороться, катаясь по земле; я изловчился и ударил его носком ботинка в живот. Парень отлетел на несколько метров и сильно шмякнулся о дверной косяк. Боль разъярило его, он взревел, как раненый бык, и полетел на меня, поднимая прут для решающего нападения. Я лежал и уклониться от соприкосновения с его страшной дубинкой уже не мог. Я лишь закрыл глаза, ожидая ужасного удара. Но в следующую секунду ничего не произошло; я посмотрел, что происходит и увидел, что Олег повис на нем. В одно мгновение я оказался на ногах и со всех сил ударил парня ногой по почкам. Тот охнул и как сноп повалился на землю.
Мы обменялись с Олегом взглядами, но на большее времени у нас не было. Путь в дом был открыт, более того, пока мы возились с парнем с железной дубиной, наши уже ворвались во внутрь, и бой кипел уже там.
Когда мы оказались внутри дома, то увидели страшную картину. Два десятка человек, столкнувшись между собой в ожесточенном поединке, пытались покалечить друг друга. Я давно не видел, чтобы и нападавшие и защищавшие дрались с таким ожесточением; казалось, все забыли про боль, про страх смерти; единственное чувство, которое владело всеми, была взаимная ненависть. Я пытался взглядом отыскать Анатолия и Алексея, но их нигде не было. Но где они находились, догадаться было не нетрудно, так как основное сражение развернулась у лестнице, ведущей на второй этаж. Люди Горца явно старались не пропустить нас туда.
