Макс Саблин - Чалын – дочь снежных вершин. Книга 1. Южные ветры

– Айу, позволь я добычу себе оставлю, а взамен, прямо сейчас, принесу тебе много угощения. И оно будет гораздо вкуснее этого трясущегося барсука.

В подтверждение сказанному Учинчи Кулак закивал, покосившись на разъярённого хищника. В раздумьях медведь немного помолчал, а потом ответил:

– Хорошо, бегите, а барсук пока со мной останется. Если вы меня обманете, я его съем. Да и сами лучше мне на пути потом не попадайтесь.

От страха у человека-барсука застучали зубы.

– Ну а пока вы с обещанием справляетесь, мы вас там подождём, – продолжил медведь, тяжеленной лапой направляя Учинчи Кулака к своему лежбищу.

– По-по-поскорее возвращайтесь, – оглянувшись, вымолвил полосатый зверь вслед уходящей девочке и рысёнку.

Вернувшись к друзьям, Чалын с Рысом-Мурлысом вкратце рассказали Кыркижи, Чыдамкай-Кара и Ак-Боро про медведя и отважная пятёрка вместе с пленённым толстяком поспешила к брошенной врагом стоянке.

К радости путешественников, еды в лагере оказалось много. По всей видимости, Учинчи Кулак со своей кровожадной братией приготовился к походу основательно. Навьючив тюками со снедью Ак-Боро, рысёнок и девочка отправились к логову, а Кыркижи и Чыдамкай-Кара остались охранять пленного и разжигать потухший костёр. Человек-гора, конечно же, хотел пойти с ними, мало ли что могло случиться. Однако девочка убедила его остаться. Кто знает, о чём мог подумать медведь, увидев богатыря.

Приблизившись к знакомому логову, Чалын с Рысом-Мурлысом разгрузили Ак-Боро. Грозный обитатель даже удивился такому скорому возвращению. Щедрым подношением царь тайги остался доволен и отдал барсука без лишних расспросов. А после перетаскал всё в логово и снова улёгся спать. В лагерь упоённая успехом троица возвращалась с понурым барсуком. Опустив голову, тот шёл впереди Ак-Боро под пристальным взглядом пятнистого надзирателя.

– Ах, вот он какой! – сидя у костра, радостным возгласом встретил своих друзей Кыркижи.

– Не велик, – добавил Чыдамкай-Кара.

Поднявшись на ноги, богатырь подошёл к брошенным врагами вьюкам и среди небрежно скомканных вещей нашёл синий халат.

– Накинь! – бросив полосатому зверю одежду, сказал человек-гора.

– Я не могу, – кинув взгляд на Чалын, ответил Учинчи Кулак.

– Значит, как раздеваться так ты не стесняешься, а как одеваться – так стыдишься?! – выпалил с издёвкой Рыс-Мурлыс.

– Ну же! – грозно произнёс богатырь.

Спрятавшись от глаз девочки за сосну, Учинчи Кулак превратился в человека. Из-за ствола сначала показалась его голова с растрёпанными волосами, следом вытянулась дрожащая рука и сгребла халат. Одевшись, поникший пленник явился перед путниками.

– Кто ты? Как тебя зовут? – спрыгнув с Ак-Боро, строго спросила Чалын.

– Учинчи Кулак, – промямлил человек-барсук.

– Скажи мне, что ты здесь делаешь и почему на меня воины твои напали? – потребовал ответа Кыркижи.

– Мы охотились, – шныряя глазами, принялся отвечать человек-барсук, – и решили привал сделать. Мои люди араки слишком много выпили и…

– Ты врёшь! – перебил его Рыс-Мурлыс.

Учинчи Кулак замолчал.

– Рыс, подожди, – подмигнув друзьям, вмешалась Чалын. – Не умела бы я чужие мысли читать, то наверняка бы тебе поверила. Ты же хотел меня поймать и награду за это получить?!

Человек-гора удивлённо взглянул на девочку.

– Или я не права?

В ответ неразговорчивый Учинчи Кулак лишь помотал головой.

– Чалын, позволь я его научу только правду говорить, – сказал богатырь, пригрозив молчуну кулаком.

– С Кыркижи лучше не шути, – предупредил Ак-Боро. – От одного его удара можно и не встать. А про второй и говорить не стану.

Кулак богатыря показался человеку-барсуку таким большим, а слова бело-серого коня такими правдоподобными, что Учинчи Кулак, поменяв свой ответ, в согласии закивал. А вот словам девочки об угадывании чужих мыслей он всё же не поверил.

«Наверняка кто-то из них подслушал наш разговор, скорее всего рысёнок», – подумал он.

– Что случилось с отцом моим, Ойгор-ханом? – спросила Чалын.

В голове человека-барсука невольно возникли воспоминания о проклятии слёзного цветка. И после недолгого молчания он ответил:

– Не знаю.

Кыркижи снова пришёл в ярость, его брови сошлись, кулаки сжались.

– Я не вру, я точно не знаю, – принялся оправдываться Учинчи Кулак. – Боджинг-хан в дела свои меня не посвящает.

От наглой лжи в негодование пришли и остальные путники. Шерсть на загривке рысёнка вздыбилась. Ак-Боро оскалился и угрожающе замотал головой. Чыдамкай-Кара начал беспокойно перетаптываться, и лишь только девочка всё ещё сдерживала свой гнев.

– На него наложено проклятие слёзного цветка, – сказала Чалын. – Не об этом ли ты подумал, прежде чем мне ответить?

«Неужто кызычак и вправду мысли читает? Может, это и есть тот самый дар, о котором Казыр говорил?», – промелькнуло в голове Учинчи Кулака.

От разоблачения человек-барсук занервничал, его глазки забегали пуще прежнего, щёки налились румянцем и он опустил голову.

– Ну всё! Я тебя предупреждал! – схватив за шкирку вруна, сказал богатырь.

– Да-да, это п-правда, – заикаясь, жалостливо выкрикнул Учинчи Кулак.

Человек-барсук вдруг вспомнил, как по распоряжению Боджинга прокрался он в жилище хана Ойгора и совершил там своё грязное дело.

И тут, как нельзя кстати, девочка продолжила:

– Значит, это ты настой цветка в аиле разбрызгал.

– Я, я, – с выпученными от удивления глазами сознался лжец, – но меня Боджинг заставил.

Теперь Учинчи Кулак не сомневался в возможностях девочки, однако, он старался сдерживаться и не думать о проклятии слёзного цветка. Но мысли предательски лезли в голову и он вспоминал всё содеянное им зло.

– А теперь рассказывай, что это за цветок, и что за проклятие такое. И не вздумай меня обмануть, – пригрозила Чалын.

– Я всё расскажу, всё, что знаю, – очень тихо произнёс человек-барсук, так, чтобы его не услышал привязанный к дереву пленник.

– Кыркижи, отпусти его, – распорядилась девочка.

Послушно разжав кулак, человек-гора отступил на шаг.

– Я не могу при нём, – покосившись на толстяка, пробормотал Учинчи Кулак.

– Ак-Боро, Чыдамкай-Кара, присмотрите за ним, – указав на пленного, распорядилась Чалын.

Кони кивнули, и остальные путники вместе с человеком-барсуком отошли к юрте.

– Из твоих воспоминаний я вижу, у Казыра не хватает глаза?! – припоминая образ шамана, вставила Чалын.

– Да-да! – кивая, вымолвил человек-барсук.

Учинчи Кулак изо всех сил старался заслужить доверие Чалын и получить от неё снисхождение. Теперь он говорил только правду. Его голос перестал дрожать, а с потного лица сошёл румянец, так красноречиво выдававший ложь.

– Казыр сильный кам. Я точно не знаю, но слышал… – голос рассказчика дрогнул, он с опаской осмотрелся и шёпотом продолжил, – глаз свой он самому Эрлику отдал, и теперь властитель подземелья его защищает.

Учинчи Кулак ещё раз огляделся и, осмелев, продолжил в полный голос:

– Камлая, Казыр к дочери Эрлика – восьмиглазой Мать-Киштей спустился и о просьбе Боджинга поведал. Киштей охотно согласилась помочь. Но прежде Боджингу требовалось найти кой слепую с четырьмя чёрными рогами. На одном из них выцарапать имя своего врага и принести её в жертву. Люди Боджинга долго искали подходящую кой и, в конце концов, нашли, вот только она зрячей оказалась. Но это быстро исправили, её ослепили. После Боджинг выцарапал на роге имя твоего отца, и кой в жертву принесли. Киштей рог с надписью отломила и, словно зерно, его в своём саду посадила.

– Что это за сад такой? – поинтересовался рысёнок.

– Сад тот в самом низу царства Эрлика, в долине слёзной реки раскинут. Деревья и кусты в нём, солнца не видевшие, – серые да чёрные. Листья у них, словно высохшие, шелестят, грусть навевают, да такую, что не всякий кам выдерживает, умом трогается и в реку бросается. Течение в ней очень быстрое, и омутов не счесть…

– Ты давай не увлекайся, а про слёзный цветок лучше рассказывай, – перебила человека-барсука Чалын.

– Да-да, конечно. Вторым рогом Киштей слёзы из реки зачерпнула. Ими она семя полила, и то чёрным ростком сразу же и проросло. Киштей объяснила, что цветок будет гораздо быстрее расти, если за ним ухаживать. Дочь Эрлика поливать зачаток обещала, но с одним условием: каждую ночь ей должны были кой в жертву приносить. Уж очень любит она свежую кровь этих животных. Боджинг согласился, а потом исправно выполнял свои обязательства. Однако ещё много времени прошло, прежде чем растение на лунно-солнечной земле взошло. А когда это случилось, Казыр сообщил Боджингу место поиска и сказал, что цветок лучше ночью искать. Лишь потемну бутон растения распускается и лепестками своими свет луны отражает. А ещё я слышал, как Казыр предостерёг, что манящий аромат цветка опасен очень, но Боджинг никому об этом не сказал.